- На постое у кузнеца Нуша, - ответил староста.
- Врешь. Там их нет. Постарайтесь найти их к утру, иначе вас ждет кара за укрывательство чужеземных лазутчиков.
Мереников посад утонул в утреннем тумане, и они увидели друг друга одновременно: охрана в лодочной цепи и люди в плоскодонке.
Бредшо заколебался, но было уже поздно. Большая лодка из заграждения снялась с места и в несколько гребков сошлась борт о борт с рассохшейся посудиной.
- Стой! Куда едешь?
Ванвейлен вглядывался в туманную муть, пахнувшую дымом сторожевых костров и какой-то обобщенной тревогой.
- Да вот, - сказал он неопределенно, - к кузнецу Нушу. Кузнец в Посаде хороший. Замок обещал сковать.
- Что там происходит? - спросил Бредшо.
В лодке засмеялись.
- Слышали пророчество?
Восстановит Стены Града,
Воссоздаст Великий Свет.
Вот араван Арфарра и восстанавливает стены Града.
- Какого града? - тупо спросил Ванвейлен.
- Града Шемавера, который бунтовщики разорили. Вот он и приказал: мол, разберите дома по камушкам и положите камушки, откуда сперли. Справедливый человек араван: и закон соблюл, и не арестовал никого, и заодно от наместника Рехетты пустое место оставил.
- А вы что охраняете?
- А мы смотрим, чтоб таракан из Посада не выскочил. Кто поймает посадского - три ишевика.
Ванвейлен стал потихоньку разворачивать лодку.
- Ты куда? - удивился стражник.
- Да я думаю, мил человек, здешнему кузнецу не до моих замков...
Багор вцепился в борт мертвой хваткой.
- Тебе же сказано, - повторил стражник, - за поимку посадского - три ишевика за человека.
- Так я же не посадский, - сказал Ванвейлен, - я же снаружи приехал.
- А мне кажется, ты изнутри ехал, - сказал стражник, - и ночь у кузнеца провел.
Сосед его добавил:
- За замком он! Ни свет, ни заря - за замком! Замок-то свой, небось, в ножнах на пояс подвесишь: экий народ охочий до оружия стал...
Рука Ванвейлена скользнула за пазуху. Бредшо напрягся. Ванвейлен неторопливо вытащил потертую мошну, распустил веревочки и со вздохом пересчитал девять розовых бумажек.
Глаза стражника потеплели.
- Вот теперь вижу, - сказал он, - действительно вы снаружи ехали.
Молодой белобрысый парень из посада Белых Кузнецов, невесть как просочившийся сквозь араванову охрану, стоял в кабинете наместника Рехетты, смущенно разглядывая то золотую вышивку на гобеленах, то свои собственные грязные башмаки, изгадившие белый пуховый ковер.
Его немного успокоило то, что таких, как он, в кабинете было несколько человек: сидел оборванный монах-шой, не сводя глаз с Рехетты, сидела востроносая сухонькая ткачиха, сидел огромный и заскорузлый шорник, судя по рисунку куртки.
Парень понял, что в Анхеле уже знали о происшедшем в Посаде, и без объяснений заплакал:
- За что государь разорил нас? Это же в убыток государю!
Люди вокруг Рехетты были вдвое его меньше, они обсели его, как цыплята наседку. Наместник дышал в кресле тяжело и хрипло, глядел грустными куриными глазами.
- Государю убыток, - ответил он, - зато храму Шакуника - выгода. Храм устраняет ваши мастерские, а с ними - конкурентов. Посчитай, кто был в совете пяти, кроме меня и покойника Баршарга. Трое монахов-шакуников. Ты думаешь, они убили Баршарга, чтобы воссоединиться с государыней Касией? Они убили Баршарга, чтобы самим править провинцией, безо всяких Баршаргов и Касий...
- Значит, - упершись глазами в вышивку на гобелене, спросил парень, Арфарра выполняет не волю государя, а волю храма? И мы можем пожаловаться в столицу?
- Утром в Варнарайн прибыл инспектор из столицы, - отвечал Рехетта, я пожаловался ему на насилие в отношении посада. Он ответил мне: "Вы клялись государыне Касии умереть ради спокойствия в стране. Почему бы вам не выполнить обещанного, господин пророк..."
Рехетта помолчал и добавил:
- А какой мне еще ответ мог дать инспектор, если он монах шакуникова храма в столице?
Парень ахнул.
- Мы покончим с храмом, - сказал шорник, - когда саранча ест рис, крестьянин ест саранчу.
- Нам обещали, - сказал монашек-шой, давний смутьян, не бросивший этого занятия, - восстановить законы Иршахчана, а вместо этого отдали Варнарайн на откуп богу-ростовщику.
Белобрысому парню из посада упоминание о законах Иршахчана не очень-то понравилось, потому что у его отца была кожевенная мастерская, но про бога-ростовщика он был согласен.
- Ум государя в плену у колдунов, - сказал посадский парень. - Мы должны уничтожить колдунов и развеять чары. К тому же всем известно, что вы, господин Рехетта, умеете колдовать не хуже шакуников и даже делали войска из бобов и рисовой бумаги.
Наместник молчал. Ему казалось подозрительным: как это парень так легко просочился сквозь араванову охрану?
- Я должен посоветоваться с моим небесным отцом, - сказал бывший пророк. - Я дам ответ утром.
5
Ванвейлен на рассвете вернулся в усадьбу Даттама, узнал, что Даттам в городе, бросился в город.
Новый приказчик Даттама, Нуш, выслушал его рассказ о посаде Небесных Кузнецов - это было одно из первых известий. Нуш был человеком неопытным и не очень умным, вчера лишь занявшим место пропавшего Миуса. А Даттам уехал с утра, куда - неизвестно. Нуш подумал: "Что ж, Арфарра, наконец, убрал конкурентов храма. Я поставлю хозяина в неловкое положение, сведя его с этим, прыгающим."