Что же касается господина Нана, то он поехал с Росомахой и его побратимом улаживать драку на рынке, произошедшую оттого, что несколько сырых варваров, проголодавшись, взяли у рыночной торговки живую рыбу и, надкусив за жабрами, убили ее, съели и пошли прочь. Торговка потребовала деньги, и варвары жестом объяснили, что, когда она будет проходить мимо их лагеря, она может тоже поесть рыбы. Тут весь рынок, не поняв жеста, бросился на варваров, потому что это был не первый случай, когда варвары, пожрав, не платили денег, но тут прибежали рыночные власти и не допустили смертоубийства.
Нан заплатил торговке из своего кармана и толпа, разочарованная, разошлась.
После этого Нан пригласил Бар-Хадана и Росомаху в один из столичных кабачков, где они очень приятно провели время.
- Какая разница между манерами чиновников и простолюдинов! - заметил Росомаха. - Чиновник дарит, что ни попросишь, всегда рад оказать услугу благородному человеку! А у рыночного торговца возьмешь на грош, так он будет канючить, пока его не зарубишь!
Вот варвары налились по самые ушки, и Бар-Хадан полюбопытствовал, как Нан нашел короля Аннара, и Нан сказал, что ему жалко ласов.
- Это за что же тебе нас жалко, - справился Росомаха.
- Да за то, что вам скоро отрубят головы, - сказал Нан.
- За что это нам отрубят головы, - возмутился варвар, - я лично ничего такого не делал, чтобы мне рубили голову!
- А за то, что вы теперь помеха для короля, - ответил Нан, - раньше король жил на дань, а теперь ему придется жить на налоги с Аракки. Раньше ему были нужны воины, а теперь - чиновники. Воины ему, прямо, скажем, совсем не нужны. Тот, кто опирается на воинов, вынужден уважать их свободу, а тот, кто опирается на чиновников, насаждает всеобщую покорность.
- Точно, - сказал Росомаха, - уже крутился там один, бывший казначей Хамавна! Говорил, что если назначить его главой казны, через пять он один даст королю больше денег, чем все наше войско! Мы его за такие слова зашили в мешок вместе с муравейником, так Аннар три дня ругался!
- У каждого народа, - сказал чиновник, - свои привычки, и тот, кто стыдится привычек своего народа, не достоин им править. И сдается мне, что королю Аннару Сорочье Гнездо свобода его народа так стоит поперек горла, что он готов продать свой народ за двухлетнюю девку с приданым и за титул наместника.
- Клянусь божьим зобом, - изумился варвар, - да ты попал прямо по головке гвоздя!
- Или вот хотя бы песня о том, как черный Бужва проложил королю путь в город, - продолжал Нан. - Не понимаю, что вы так восхищаетесь песней, ведь согласно этой песне победу королю принесли не вы, а старый покойный чиновник империи, который и меча-то никогда держать в руках не умел, и вдобавок вел себя в этом деле как последний изменник, а это "справедливое правление", которого Бужва потребовал от короля, значит не что иное, как то, что тебя и твоих детей скормят муравьям!
Росомаха так удивился, что хлопнул себя по ушам и сказал:
- И правда так! Удивительное дело песня: если бы нам прямо сказали, что король собирается покончить с вольностью своего народа, мы бы немедленно перерезали ему глотку, а когда нам поют, как судья Бужва, дрался, видите ли, за будущую справедливость, так мы только бросаем золотые певцу!
По возвращении к господину Нараю Нан доложил:
- Король ласов груб и неотесан, однако хотел бы разделаться с независимостью своих воинов. Если он одолеет свою знать, из него выйдет отличный наместник, если он поссорится с ней, то его зарежут, и Аракку нетрудно будет отвоевать. Кроме того, в племени имеется человек по имени Росомаха. Князь Росомаха беспринципен, жаден и труслив, обладает всеми необходимыми для изменника качествами. Было бы очень важно посадить на трон такое ничтожество.
10
Утром Шаваша отвели к королю.
Несмотря на то, что варварам отвели Третий Квартал, они отказались жить в темных домах, а заняли один из садов, окружавших столицу, и, вырубив лишние деревья, раскинули там триста шатров. Многие чиновники отнеслись к этому с уважением. На рынке говорили, что варвары - дети природы и гор, и не могут жить среди душных стен.
Сын короля нахмурился, увидев Шаваша. Он велел мальчишке лечь и раздеться, а потом начал вертеть его из стороны в сторону, мять бедра и смотреть зубы. Дружинники стояли кружком и обсуждали достоинства нового раба. Когда Маленькая Куница запустил ему пальцы в рот, Шаваш подумал, не укусить ли варвара, но благоразумно воздержался от такого поступка.
- Разве это человек, - сказал Маленькая Куница, - если его послать пасти овец, он и то замерзнет на перевале.
Днем Маленькая Куница велел Шавашу поискать вшей у него в голове, и Шаваш полюбопытствовал, почему они расположились в шатрах, а не в домах. Маленькая Куница ответил:
- В прошлый раз, когда я и Ратут Росомаха ездили по ойкумене, у нас не было с собой шатра, и эти проклятые чиновники драли с нас за гостиницы такую цену, что просто страшно сказать. Вот мы и решили, что на этот раз этим охотникам за деньгами не удастся слупить с нас ни гроша.
Вот Шаваш повыловил из королевского сына вшей, заплел ему косу и принес вина, а потом не удержался и всхлипнул.
- Ты чего такой грустный? - удивился Маленькая Куница.
- А правда, сказал Шаваш, что вы едите рабов?
- Ба, - сказал Маленькая Куница, - очень редко и очень плохих рабов. Если ты будешь хорошим рабом, отец тебя не съест. Он выделит тебе людей, и может быть, сделает своим сыном.
Шаваш засопел.
- Ты чего сопишь, - удивился Маленькая Куница. - Разве, если бы ты понравился господину Андарзу, он сделал бы тебя своим сыном?
- Нет, - сказал Шаваш, - как бы я ни понравился господину Андарзу, он никогда бы не сделал меня сыном. Но если бы я ему не понравился, он бы никогда меня не съел.
- Вы, вейцы, - наставительно сказал Маленькая Куница, - фальшивый и чопорный народ. - А мы - дети природы.
На следующий день господин Айр-Незим, осуйский консул, прислал другу своего друга Андарза золотую посуду дивной работы, блюда с капризными ручками и кувшины с рубиновыми глазами. Варвары не знали, как разделить подарки по справедливости, пока не придумали сделать так: они повесили эти кувшины и блюда на палках, стали носиться на конях мимо и метать в них копьем, и кто попадал в золотое блюдо, тот его и получал. Рабы собирали блюда и раздавали их победителям, а управляющий Айр-Незима и секретарь Иммани стояли поодаль с каменными лицами.
Вечером у варваров был пир, и король велел Шавашу развлекать гостей фокусами. Шаваш отказался. Король ужасно разгневался, и хотел, сгоряча, нацепить раба на ту же палку, на которую только что цепляли кувшины, и сделать с ним то же, что с кувшинами. Шаваша потащили к палке, но он так шипел и кусался, что королю это надоело. Тот махнул рукой, и кончилось тем, что Шаваша только выпороли.
После этого король зашел в каморку, куда положили Шаваша, и стал укорять его за недостойное поведение.
- Я все равно убегу, - сказал мальчишка.
- Что тебе сделал твой господин, - изумился король, - что ты его так любишь? Ты мне нравишься, и притом ты горд и строптив. Когда ты приедешь в мою страну, ты мог бы стать братом моим сыновьям.
Шаваш сказал:
- Я не хочу покидать столицу, потому что в ней есть несколько людей, которым я должен отомстить. Если я умру в твоих краях, не отомстив, душа моя попадет в ад.
Король был пьян. Он сказал:
- Слушай, неужели ты думаешь, я явился в эту столицу за серебряными кувшинами и почетными титулами? Я явился посмотреть, есть ли хоть один человек, способный ее защищать, и я не нашел такого! Через шесть лет я возьму Небесный Город, и если ты поедешь со мной, ты вернешься во главе тысячи всадников. Почему бы тебе не переждать этот срок и не отомстить так, как ты сейчас и не смеешь об этом мечтать? Люди ждали мести и по сорок лет!
Была уже полночь, когда Шаваш выскользнул из шатра и тихонько прошел по освещенному луной саду и взобрался на высокий орех. Орех был помилован варварскими топорами, так как этот вид ореха считался у варваров деревом, по которому лазят к богам. Повсюду пылали костры, и силуэты часовых, сидевших на корточках, танцевали на стенах сада под треск горящего хвороста и стрекот цикад. Король строго-настрого запретил выходить из лагеря без его личного разрешения, опасаясь, что между его воинами и населением произойдет какое-нибудь несогласие. Шаваш понял, что из этого места будет нелегко убежать, и его лисья мордочка вдруг приняла неприятное выражение. "Ладно, господин Андарз, подумал он, - ты меня подарил, ты меня и ищи."
Шаваш устроился поудобней на ветке и принялся обдумывать планы своего бегства. Он не имел ни малейшей охоты оставаться среди сырых варваров. И пусть господин Андарз попробует разыскать своего бывшего раба в Нижнем Городе...
Тень заспешила по дорожке, - Шаваш узнал секретаря Иммани. Иммани метнулся в кусты близ ореха и стал там возиться, - по звукам Шаваш понял, что Иммани выпил лишнего. Иммани выбрался из кустов, и тут же ему навстречу неслышно шагнул варвар в белой накидке и маленькой круглой шапочке. Шаваш узнал жадного князя Росомаху.
- Деньги, - сказал варвар.
- Какие деньги, - изумился чиновник, дрожа и прижимаясь к стволу того самого ореха, на котором сидел Шаваш.
- Деньги воинов моего брата, - ответил варвар. - Господин Андарз послал с вами два миллиона - плату отряду Бар-Хадана. Вы присвоили эти деньги и Бар-Хадан, не получив их, взбунтовался и перешел на сторону своих соотечественников.
- Как вы смеете так говорить, - возмутился чиновник, - я изложил все дело в докладе! Или, по-вашему, доклады могут врать? Я передал эти деньги Бар-Хадану, а он, вместо того, чтобы раздать их солдатам, присвоил их себе, и, чтобы это дело не выплыло наружу, подбил их на измену!
- Ба, - сказал варвар, - я не знаю ваших докладов, но я знаю Бар-Хадана. Если бы он имел эти деньги, он бы их давно проиграл и пропировал! Я хочу от вас пятьсот тысяч, а иначе я расскажу про это дело господину Андарзу, и он потребует от вас вдвое больше.