Но спустя немного времени король перепугался. "Еще неизвестно, подумал он, - кто из этих двоих, чиновник или торговец, обманывает меня больше, и с кем из них будет легче расправиться после победы! Это дело явно превосходит человеческое разумение, - думал король, выезжая из Осуйских ворот на рыбный рынок. - Не такой я дурак, чтобы самому разобраться, что лучше для моего народа! Тут надо посоветоваться с богами!"
В эту минуту король посмотрел направо и увидел кота, который запрыгнул на деревянный короб с рыбой, подцепил лапой плотвичку и поволок ее прочь. Торговки заорали, но куда там! Кот уже смылся к дальним чердакам.
"Ба, - подумал король, - не иначе, как божество намекает мне, что вытащить императора из дворца не труднее, чем плотвичку из деревянного короба". И тут он решил никоим образом не предавать Айр-Незима, а наоборот, принять его план.
И подумать только, что от какого-то ничтожного, облезлого кота, посредством которого капризничают боги, зависят судьбы могучих государств!
В ночь после после подслушанного разговора господин Нан отправился в управу Нарая: там он работал до рассвета, а потом потыкался головой в бумаги и заснул.
Когда он проснулся, был уже полдень. Нан выглянул в окно: ворота городской управы были широко раскрыты, посереди двора советник Нарай совершал возлияние Бужве. По его бокам два стражника били в барабаны, чтобы привлечь внимание бога. Вокруг теснился народ: множество просителей ожидало Нарая. На их шапках были укреплены красные ленты со словами "Требую справедливости". Церемония кончилась, - стражники, ругаясь, выравнивали просителей, Нарай быстрым шагом шел мимо них, благосклонно собирая прошения. Вдруг один из просителей отпихнул палку стражника, бросился перед Нараем на колени, ловя подол советника. Нарай ласково поднял его и забрал жалобу. Стражники уже теснили просителя прочь.
Нан побледнел и отошел от окна: в подателе жалобы он узнал варвара Теннака, верного секретаря Андарза.
Шаваш вернулся во дворец Андарза к третьей дневной страже и стал караулить, когда вернутся любовники. Женщина воротилась через час, а потом и Иммани просочился через ворота для слуг. Господин Андарз был еще во дворце.
Шаваш отправился к секретарю Теннаку и стал точить ему перья. Он точил перья и трогал маленький мешочек с талисманом из пепла хомячка Дуни. Наточив все перья, он сел спиной к стене, вытащил из кармана белую мятную конфету и принялся ее есть. Теннак был чем-то так расстроен и озабочен, что не замечал конфеты. Шаваш закашлялся. Секретарь обернулся, всплеснул руками и спросил:
- Ты где взял эту еду?
- А, - сказал Шаваш, - выпала из рукава Иммани.
Теннак несколько мгновений молчал, потом вырвал остаток конфеты из рук Шаваша и вскочил.
- Господин, вы куда? - изумился Шаваш.
Но Теннак был уже далеко. Он кубарем слетел вниз и побежал к флигелю Иммани, - но флигель был заперт. Теннак пустился на розыски завитого секретаря. Он обнаружил Иммани возле Белой Залы - тот важно давал инструкции пухленькой служанке. Теннак взял Иммани за воротник и молча повернул его к себе.
- В чем дело, - пискнул секретарь.
Теннак раскрыл ладонь и показал ему помятую и приклеившуюся к ладони конфету. Потом он сжал ладонь в кулак, и в следующее мгновение этот самый кулак быстро и страшно въехал Иммани под ребра. Иммани пискнул и согнулся напополам: он бы согнулся и ниже, но по пути его лицо повстречалось с услужливо подставленным коленом варвара. Иммани перестал сгибаться и рухнул бочком на ковер. Пухленькая служанка заверещала. Теннак потянулся, подобрал Иммани с полу и занес кулак.
- Господин Теннак! Это что такое?
Теннак оглянулся: в проеме двери стоял господин Андарз, а за ним маячил этот подхалим, Нан. Господин Андарз был в придворной одежде, алое с серебром платье заполонило весь проем.
- Что вы не поделили с Иммани?
Теннак надулся и замолчал.
- Я искал вас по всему дому: я желаю поговорить с вами.
Теннак встал с Иммани, не удержавшись от искушения легонько пнуть его напоследок, и поплелся за Андарзом и Наном. Иммани полежал-полежал, и пополз в противоположную сторону.
К удивлению Теннака, императорский наставник направился в его, Теннаков, кабинет. В кабинете было сумрачно и тихо, - мальчишка, Шаваш, уже успел куда-то сбежать, или схоронился за шторами. Теннак побыстрее слизнул с потной ладони конфету и проглотил ее. Нан и Андарз шли впереди и ничего не заметили.
Нан запер за Теннаком дверь и уселся прямо на стол, а Андарз остался стоять посереди комнаты, в красном, до полу, платье, затканном драконами и единорогами. Теннак затрепетал. Огромный варвар не имел ничего против настоящих драконов, но всегда боялся нарисованных с надлежащими заклинаниями; никогда Андарз не расхаживал по кабинетам рабов в придворном платье.
- Из-за чего вы били Иммани? - спросил Нан.
- Так, - сказал Теннак.
Андарз подошел к письменному столу, взялся за ящик и рванул. Ящик, треща и всхлипывая, выпрыгнул из-под стола, бумаги напуганными белыми гусями разлетелись от драконов на платье Андарза. Нан подошел к сундуку, стоящему в углу, и поднял незапертую крышку. В нос ему ударил какой-то кислый запах. Нан поворошил бумаги, сложенные в сундуке.
- Ключ, - сказал Нан, - тут второе дно.
- Прошу вас, не надо! - взмолился варвар.
- Вчера вас видели, переодетым, в управе советника Нарая, - вы лично подавали ему прошение! - заорал Андарз.
Глаза Теннака стали серые от ужаса.
- Умоляю, не открывайте, - прошептал он.
- Ключ!
Теннак мертвой рукой подал хозяину ключ. Андарз наклонился к сундуку, отпер второе дно и стал там шарить. Через мгновение он выпрямился: в руках его звякнул стеклянный, трутом закупоренный кувшин: на донце кувшина подыхала странная мышь с синей шелковой ниткой вокруг горла. Андарз отбил у кувшина горлышко, вытряс мышь и поднял ее за хвостик.
- Нитка из одеяния советника Нарая, - прокомментировал Нан. - Пункт сто восемнадцатый Иршахчанова Уложения: "Тот, кто, задумав путем колдовства извести человека, берет нитку из его одежды, и обвязывает ее вокруг живой твари и морит эту тварь голодом или отравой, в надежде, что человек тоже помрет, за глупость и суеверие, и греховные помыслы, наказывается сорока ударами плетей и пятью годами заключения. Если, однако, жертвой был выбран чиновник выше седьмого ранга, наказанием служит топор и веревка."
Андарз между тем снял с мыши нитку и положил ее на стол. Приподнял крышку фарфоровой корзинки на столе, достал несколько сладких печений и покрошил перед мышью. Ошалевшая мышь стала есть.
- Все ясно, - сказал Андарз, - вы пробрались в управу советника Нарая, и, вручая ему прошение, выдернули у него из полы нитку. Затем вы назвали эту мышь именем Нарая, посадили в банку и поставили умирать. Вы хоть помните, что колдовство такого рода наказывается смертью через топор и веревку?
- А все-таки беды бы не было, - угрюмо проговорил варвар, - если бы он сдох через эту мышь.
Говоря это, Теннак искоса наблюдал за господином. К его удивлению, Андарз был как будто доволен. Теннак вдруг сообразил, что Андарз подозревал его в не в колдовстве, а в предательстве.
- Думаете, - сказал Нан, - если бы Нарай вас узнал и послал в усадьбу стражников, он обвинил бы вас в покушении на Нарая? Он обвинил бы вас покушении на государя! Он бы сказал, что эта мышь изображает государя, и что вы все делали с ведома и позволения Андарза!
Теннак побледнел.
- Я считал вас храбрее, господин Теннак, - продолжал Нан. - Что это за бабьи штучки с ядами и мышами? Если уж вы решились на такое дело, почему вы не зарезали Нарая с кинжалом и без мышей?
Теннак вздохнул.
- Я бы так и сделал, - промолвил он, - потому что тот, кто убивает ядом и колдовством, будет в следующем рождении тараканом, а тот, кто убивает мечом, удостаивается вполне пристойной участи. Но потом я сообразил, что ничего хорошего из этого не выйдет. После такого убийства трудно ускользнуть незамеченным. Я подумал: "Наверняка меня поймают, и, когда государь узнает, что я слуга Андарза, он решит, что я действовал по приказанию хозяина".
В кабинете воцарилась тишина.
- Так почему, - спросил вдруг Андарз, - ты бросился на Иммани?
Теннак, свесив голову, молчал.
- Ты будешь говорить или нет?
- Он опять надел эту свою красную куртку, - сказал Теннак. - Я ему говорил, чтобы он не надевал красной куртки, а то побью. Вот я его и побил.