- Разделяю чувства господина Ишнайи, - усмехнулся Айцар, - я тоже не люблю убыточных предприятий.
Нан кивнул. Отношения между дядей и племянником за последний год изрядно испортились. Интересно, что этому причиной: разваленное хозяйство провинции или безрассудная жалоба наместника императора, копию которой вчера с изумлением прочел Нан? Наместник категорически требовал не забирать общинников на барщину в столицу, писал о неизбежной гибели урожая и о заиленных каналах. Отчаяние посредственного администратора придавало всей жалобе какой-то наглый тон. И Нан понял: изо всех безрассудств наместника это рассердило его покровителей больше прочих.
- Так что, господин инспектор, кто, по-вашему, убил судью? - спросил Айцар.
Нан даже поднял брови. Все-таки господин Айцар был деревенский человек! Ни один чиновник не спросил бы так прямо... Еще, того гляди, сейчас взятку предложит всеми четырьмя копытами.
- В бумагах покойного, - сказал Нан, - имеются неопровержимые доказательства сношений между судьей и араваном Нараем, а в доме Кархтара обнаружена книга аравана, с дарственной печатью последнего. Более того: имеются показания, что Кархтар и Нарай встречались за день до ареста, и бунтовщик ушел из управы возбужденный и веселый... Согласитесь, это серьезный повод для убийства судьи. Вы ведь уже знаете, что его убили не мятежники.
- Я это понял с самого начала, - усмехнулся Айцар.
- Вот как? Почему?
- Если бы эти люди хотели убивать, они бы не разбежались после убийства. Оно бы их только раззадорило. Они бы растоптали всех нас и даже этого не заметили. В толпе каждый действует, как остальные. В этой - не было настоящих бунтовщиков, а была просто чернь, которой хочется есть. Вполне законное основание, если не считать того, что еду лучше не просить, а зарабатывать.
- А Кархтар?
- О, этот умеет распоряжаться людьми. Из него вышел бы отличный приказчик и плохой чиновник: таким, как он, опасно давать полную власть над человеком.
Нан помолчал.
- Часто ли наместник бывает пьян?
- Семь дней из шести.
- Правда ли, что головы, которые наместник послал в столицу как головы горцев, принадлежат крестьянам империи?
- Да.
- Правда ли, что это крестьяне из деревень, где наместник разорил храмовые убежища?
- Да. Но откуда вы об этом узнали?
- Я не знаю об этом. Я слышал только сплетни, распускаемые сектантами и Нараем.
- Это не сплетня, а правда. И я не расположен извинять подобных вещей. Есть границы, после которых платить за человека - уже невыгодно. Вы понимаете меня?
- Да. Но господин наместник не настолько глуп, чтобы не видеть этого?
- Камень, - горько сказал Айцар, - тоже видит, что падает, а что толку от его понимания?
- Кто рассказал о деревнях аравану Нараю?
- Дурная трава растет быстро, но я бы назвал два вероятных имени: старший войсковой старшина при управе наместника, господин Ичан, и второй землемерный инспектор Дакшад.
- А кто рассказал вам?
- У меня тоже есть доброжелатели в свите наместника, - ответил Айцар, но имен на этот раз не назвал.
Тут они сели в тени и стали говорить о разных делах и общих друзьях в столице; и это были такие дела, в которых надо было иметь волчий рот и лисий хвост, и Нану было тошно при одной мысли, что этот разговор может слышать полковник Келли.
- У меня слишком мало людей, - сказал Нан, - но мне не нравится, что горцы стоят прямо под городом, и мне непонятны намерения наместника.
- Если мне станет известно что-либо о сношениях между моим племянником и горцами, можете быть уверены - я сообщу вам.
Помолчал и добавил:
- Лучше пусть мои поля отойдут в казну, чем под пастбища варварам.
- Великий Вей, - даже вскрикнул Нан, - кто же попрекнет спасителя Харайна безрассудствами племянника?
После этого они вернулись к главному дому. Нан стал прощаться: нет, он никак не может разделить трапезу с гостеприимным хозяином. В монастыре его ждет в полдень первослужитель Ира, и тут опоздать не менее неприлично, чем на императорскую аудиенцию.
- Кстати, вы никого не видали в монастыре ночью? - внезапно добавил Нан.
- Только сны, господин инспектор.
- Поймите меня правильно, господин Айцар. Я совершенно убежден в вашей непричастности к этому делу. Заранее убежден, - подчеркнул Нан. - Но дело в том, что один из монахов видел вас ночью снаружи...
- Кто?
- Отец Лиид.
Если Айцар ожидал услышать вопрос о своих ночных странствиях по монастырю, то он явно не ожидал услышать имени Роджерса. На лице его явственно промелькнуло изумление: деревенского мальчишку Айцара не учили, как потомственного чиновника, с шести лет не менять выражение лица.
- Ах нет, не отец Лиид, отец Сетакет, - поправился Нан.
Айцар покачал головой.
- Отец Сетакет обознался, господин инспектор.
И Нан удалился, размышляя о господине Митаке. За его вызывающим для вейца поведением крылось то ли невыносимое беспокойство, то ли желание настроить столичного чиновника против богача, который дозволяет своим людям смеяться над людьми пера и управы.
Первослужитель сидел неподвижно, не обращая внимания на поклоны чиновника девятого ранга: он был вне государства, как храм вокруг - вне времени.
От покроя отдушин под потолком, освещавших зал вместо окон, до крашеных глиняных шляпок мозаики, которую за пределами храма давно клали не из глины, а из цветного стекла, - все свидетельствовало о том, как монахи, неподвластные внешнему принуждению государства, блюдут внутреннее принуждение традиции.
От горького запаха тлеющей желтоглазки у Нана закружилась голова и немного утих страх встречи с человеком, который тридцать лет назад впервые перепугал землян мощью Ира, а три дня назад увидел сон, приведший Нана в Харайн. О взглядах первослужителя ходили странные слухи, и Нан доселе не придавал им значения: монахи всегда мыслили всех независимей, а поступали всех традиционней.
Но теперь, оборотившись на Запад и кланяясь нише, где непременно стоят духи-хранители помещения, Нан увидел, что ниша пуста. И кланяться было - все равно, что дергать выключатель в комнате с оборванной электропроводкой.
- Я хотел вас видеть, - раздался голос из глубины вышитых подушек, чтобы посмотреть, походите ли вы на человека из моего видения или на человека из рассказов о вас.
- Видения достоверней слухов, - сказал Нан.
- Да. Слухи представляют вас чародеем, а вы, я вижу, не только не умеете колдовать, но и, пожалуй, не верите в колдовство. Ир не ошибся.