Неревен молчал.
- Ну? - сказал Кукушонок, пошевелил его носком сапога и нагнулся. Глаза мальчишки были от ужаса такие большие, что можно было в них утонуть.
А Неревен поглядел на Марбода и вдруг подумал: "Ты меня бросил, Парчовый Бужва, в этой стране. И когда мы вернемся в Варнарайн, может статься, учитель попросит у экзарха мою голову, и тот скажет: "Бери." И поскольку в тот раз я спасся от Марбода не тобой, а чужеземцем, то и в этот раз я спасусь не тобой, а чужеземцем".
Неревен вздохнул, закрыл глаза, открыл опять и сказал:
- Это судьба. Я вам все расскажу, только вы меня не убивайте, потому что без меня вам не будет удачи.
Эльсил открыл было рот, но Марбод страшно глянул на него и сказал:
- Клянусь божьим зобом, - не убью, если без тебя нам не будет удачи.
- Это, - сказал Неревен про вышивку, - не колдовство. Это донесение для экзарха Варнарайна об учителе. Понимаете, от Арфарры все равно ничего не спрятать, лучше на виду держать. Это же не просто вышивка, а запретное письмо.
- Разве, - удивился Марбод, - советник не знает запретного письма?
- Знает, но оно надлежащим образом перепутано, и, кроме того, у нас в деревне особый тайный язык. Так что даже если распутать знаки, это будет все равно как прочесть по слогам надпись на незнакомом языке. А у господина экзарха секретарь из нашей деревни.
Марбод из всего этого понял главное:
- Стало быть, господин Даттам прав, и Арфарра-советник и экзарх Варнарайна - враги, какие бы слухи сегодня ни ходили?
- Нет, - ответил Неревен, это экзарх Варнарайна послал сюда советника.
- А тебе велел шпионить? - спросил изумленно Марбод. - За другом?
- Да.
- И брат твой всегда говорил, что он шпион, - заметил Белый Эльсил.
А Марбод прибавил:
- Эти люди империи... А если бы Арфарра узнал, что его друг приставил к нему шпиона?!
Неревен опустил глаза и нерешительно сказал:
- Почему Арфарра-советник должен обижаться? Что плохого, если государю известны мысли и настроения народа? Это здесь его испортили...
И заплакал.
Марбод тихо выругался.
- Так, - сказал он. - Но господин Даттам не знал, что Арфарра-советник - по-прежнему друг Харсомы?
- Думаю, - сказал Неревен, - что до вчерашнего дня он ничего такого не думал, и боялся, что Арфарра хочет воевать с империей, и поэтому выполнял обещание, данное экзарху: набирать ему вассалов, вот как вас, господин Эльсил. А иначе он бы этого обещания не выполнял... Но думаю, что вчера он все сразу понял, а вам, господин Марбод, попросту соврал.
Тут Неревен пискнул, потому что рука у Эльсила вздрогнула, и кинжал чуть оцарапал послушнику подбородок. Эльсил убрал руку с кинжалом, а Марбод сказал:
- Поздравляю тебя, друг, с таким господином. Славные у него понятия о чести.
Подбил ногами кучку сухих листьев, сел, облокотился на каменную бровку и продолжал:
- Ну и что же ты писал тут в донесении об Арфарре?
Неревен улыбнулся одними губами и сказал:
- Больше всего я писал о Клайде Ванвейлене и его товарищах, потому что это неизмеримо важнее.
- Что же ты писал?
- Понимаете, - сказал Неревен, - как-то так повелось, что в Небесном Городе - слава и ученость, а чем дальше от империи, тем темнее люди. Арфарра-советник сразу решил, что этот корабль из очень темных мест, тем более что эти люди все время хвалили свое народовластие, а народовластие бывает только в маленьких городах.
Только есть тут несколько обстоятельств: например, варварам все время нравится империя, а эти, как слышали про то, что от воли императора распускаются цветы, - смеялись. Или: было с ними связано много колдовства, а они себя колдунами никогда не любили называть.
А в мире, понимаете ли, есть два вида колдовства.
Одно знали с древности. Порчу наслать, глаза отвести, покойника позвать. И тут человек должен обязательно объявить себя колдуном, прежде чем наслать порчу, иначе не подействует.
Есть, однако, колдовство недавнее, и у него другие законы. Вот у вас в руках, господин Эльсил, Шакуников глаз.
Тут Эльсил, нахмурившись, стал опять крутить черепаховую трубку.
- А вот, - продолжал Неревен, - у Арфарры-советника есть хрустальный шар - магическое зеркало. С одной стороны, магическое зеркало сильнее потому, что в него можно увидеть и прошлое, и будущее, и то, что на другом конце мира. А Шакуников глаз только немного приближает предметы. Однако, в магическом зеркале - когда увидишь, а когда и не увидишь, и увидит не всякий, а увидев, еще надо отличить морок от правды. А Шакуников глаз, когда ни погляди, морока не показывает.
Дальше: если магическое зеркало разбить на тысячу осколков, каждый сохранит свойства целого. А если разбить Шакуников глаз - части утратят свойства целого. Если в магическое зеркало смотреть не в том месте и не в то время, то ничего не будет. А свойства Шакуникова глаза не зависят от места и времени.
- Да к чему ты это? - досадливо спросил, Марбод.
- Я к тому, - продолжал Неревен, что магия второго рода - слабее, но безотказней.
- Так, - сказал Марбод, - мои руки - это магия второго рода?
- Да, - ответил Неревен.
- А чудеса, которые Даттам устроил в Голубых Горах - тоже магия второго рода?
- Да.
- То есть, если воевать против страны Великого Света, то это не то, чтобы повесить амулет на шею и полить поле боя бычьей кровью - и весь морок кончится?
- Да.
- А в замке герцога Нахии, - спросил Марбод, вспоминая виденную жуткую картину, - тоже?
- Да.