144307.fb2 Великий план (Нарский Шакал - 2) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Великий план (Нарский Шакал - 2) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 7

Голос был медовым, тошнотворно сладким и душным. Он лился из горла Помрачающего Рассудок подобно песне, терзая несчастного, заставляя его говорить. Но испытуемый уже почти потерял дар речи. С его губ срывалось только невнятное трийское бормотание, однако Саврос Помрачающий Рассудок еще не закончил. Он извлек из своего белого жилета еще один ланцет и продемонстрировал жертве, медленно поворачивая в слабом свете темницы, ловя кромкой лезвия оранжевое пламя факелов. Симон неподвижно стоял в углу камеры, ожидая смерти пленника.

Как все трийцы, пленник был совершенно белым. Увидев его, Саврос пришел в восторг. Для него белая кожа стала полотном, растянутым на цепях. Он моментально принялся за дело, вырезая ножами орущие фигуры на обнаженной спине несчастного. Их было уже почти двадцать - и они образовали причудливую живую фреску. Кровь неумолимо стекала на пол, кусочки трийской плоти прилипли к сапогам Помрачающего Рассудок. Но казалось, что Саврос совершенно их не замечает. Наблюдая за этой картиной, Симон невольно задумался, не так ли выглядит ад.

- Прекрасно, - заметил палач, любуясь своим драгоценным ланцетом. Он поднес его к серому глазу трийца, помутневшему от усталости и боли. - В Черном городе есть кузнец, который тратит много дней на одно такое лезвие. Он - лучший мастер ножей в Наре. - Саврос проверил лезвие кончиком пальца и ухмыльнулся. - Уй! Острое.

Саврос уже не трудился говорить по-трийски. Его жертва потеряла способность понимать что бы то ни было, и он это знал. Но это было самым приятным моментом. Симон с трудом держал себя в руках. Он - Рошанн, и если он отвернется, Бьяджио об этом услышит. И он крепился и продолжал смотреть, как Саврос гладит узким ланцетом мокрую от слез щеку и с воркованием поет свою песню и как закованный в цепи триец с дрожью готовится умереть.

- Да делай же! - прорычал Симон, выходя из себя.

Саврос обратил смеющийся взгляд в темный угол, где ждал Симон. На потолке у него над головой висел паутинный кокон, полный новорожденных паучат, но Симон не сходил с места.

- Ш-ш! - прошептал Саврос, прижимая к губам тонкий палец.

В камере было жарко и пахло патокой. Симону было душно. Голос Помрачающего Рассудок звучал у него в голове. Он слушал его уже несколько часов, и ноги болели от усталости. Снаружи, в реальном мире, уже, наверное, встало солнце. Если бы можно было, Симон выбежал бы из камеры и сблевал, но ему еще предстояло сделать грязное дело.

- Если ты уже узнал все, что нужно, убей его! - приказал Симон. - Он все же человек. Обращайся с ним, как с человеком.

Казалось, Саврос потрясен.

- Ты привел его сюда для меня, - напомнил он Симону. - И теперь не мешай мне делать мое дело.

- Твое дело сделано, Помрачающий Рассудок. Если тебе нужно кого-то прирезать, купи себе на ферме козу. Он был трийским воином. Оставь ему хоть немного чести.

- Что это ты такой нежный? - с издевкой осведомился Саврос. Тонкий ланцет вращался в его пальцах. - Разве Рошаннов не учат вести допросы?

Симон вышел из темноты. В центре камеры стоял столик для приспособлений Помрачающего Рассудок: странная коллекция металлических предметов с остриями и щипцами, аккуратно разложенных на серебряном подносе. Рядом с мрачным блюдом стоял кувшин розовой воды. Саврос имел странную привычку смачивать губы своим жертвам прохладной жидкостью, заставляя их жаждать большего. Симон оттолкнул палача, взял кувшин и поднес его к губам трийца, налив воды ему на губы и язык. Несчастный застонал от благодарности.

- Что ты делаешь? - возмутился Саврос.

Симон ничего не ответил. Продолжая лить воду, он взял со стола нож. Этот был не таким красивым, как остальные. Он был широким и тяжелым, с зазубренным лезвием, как пила мясника. Симон крепко сжал рукоять и подался вперед так, что его губы почти коснулись уха пленника.

- Хорошей тебе смерти, воин, - просто сказал он и погрузил клинок в сердце трийца.

Из горла несчастного вырвался хриплый вскрик. Руки сжались в кулаки, сотрясая кандалы и длинные крепкие цепи. Глаза широко раскрылись, секунду осмысленно смотрели на Симона, а потом погасли. Симон вернул на стол кувшин, потом - нож и спокойно поглядел на Савроса. У Помрачающего Рассудок от изумления отвисла челюсть.

- Ты его убил! - пролепетал Саврос.

- Ты как кошка, которая играет с птицей, - резко бросил Симон. - Я не намерен смотреть на эти глупости.

- Я с ним не закончил! - взвыл Саврос. Он бросился к обмякшему телу, пытаясь нащупать пульс. - Я скажу Бьяджио, что ты сделал!

- Я сам ему скажу. Ну, что он говорил? Я слышал, как ты упоминал Вэнтрана. Он в Фалиндаре?

Саврос не слышал вопроса. Он водил тонкими пальцами по спине своей жертвы, восхищаясь собственным искусством и ловя кожей лица уходящее тепло тела. Симон нетерпеливо переступил с ноги на ногу. В те дни, когда Саврос служил императору, он был одним из любимцев Аркуса, членом его привилегированного "железного круга". Теперь он стал изгнанником, как и прочие сторонники Бьяджио, и застрял на Кроуте. Никому из них не нравилось здесь жить, но, похоже, Саврос переносил изгнание хуже остальных. Помрачающий Рассудок всю жизнь провел в Черном городе, занимаясь своей мрачной профессией. Он привык к изрыгающим дым трубам военных лабораторий и сырости подземелий. Чистый океанский воздух вызывал у него депрессию. Однако он все еще пользовался привязанностью Бьяджио, а это означало, что он может влиять на графа. Симон понимал, что нельзя заходить с ним слишком далеко.

- Саврос, - настоятельно спросил Симон, - что он говорил? Вэнтран в Фалиндаре?

- Он был такой красивый, - рассеянно ответил Саврос. - Я хочу еще такого!

- Вэнтран...

- Да, да! - вспылил палач. Саврос отпустил мертвеца и повернулся к столу. Вынимая окровавленные ланцеты из жилета, он стал раскладывать их на серебряном подносе, недовольно хмурясь. - Все так, как ты и подозревал, шпион! - Он выплюнул это последнее слово, словно ругательство. - Вэнтран в Фалиндаре с женой.

- Что еще он сказал? - продолжал спрашивать Симон.

- А, да выучи ты этот проклятый язык! Или ты нас не слушал?

Симон ощетинился, но промолчал. Среди тех, кто бежал с Бьяджио на Кроут, щелкающую трийскую речь понимал один только Саврос. Он однажды объяснил, что "должен знать язык тех, с кем работает". И у Савроса была способность к языкам, которой Симон мог только дивиться. Это была первая поездка Симона в Люсел-Лор - и он надеялся, что она станет и последней. Он попытался выучить хотя бы несколько трийских фраз, но Саврос оказался плохим учителем, а Симон - отвратительным учеником. И с тех пор их враждебность только усилилась.

Симон осторожно наблюдал за Савросом, глядя, какчон своими запятнанными руками превращает белое полотенце в красное. Он заметил какой-то блеск в неестественных глазах Помрачающего Рассудок - в ярких синих глазах что-то пряталось. Он не сказал всего.

- Что еще? - спросил Симон. - Я знаю, что ты не все мне сказал.

- Неужели знаешь? - нарочито изумился Саврос. - Ты же Рошанн, Симон Даркис. Тебе полагается быть наблюдательным. Что я узнал? Можешь догадаться?

- Перестань дурачиться, - приказал Симон. Саврос уступил, гадко улыбнувшись.

- Есть ребенок, - с удовольствием сообщил он. - У Вэнтрана дочь.

У Симона оборвалось сердце.

- Дочь? Сколько ей лет?

- Очень маленькая. Еще младенец. Может, год. Может, больше - не знаю. Но она живет с ними в крепости. - Саврос отложил грязное полотенце. Похоже, тебе придется вернуться, а?

Симон поморщился. Этого ему хотелось меньше всего.

- Вэнтран все еще чего-то ждет, - добавил Саврос. - Тебе надо сказать об этом Господину. Скажи ему, чтобы он перестал возиться со своей вендеттой и увез нас с этого проклятого острова.

Симон мрачно пообещал себе, что он непременно так и сделает. Он в последний раз взглянул на мертвого воина, висевшего на цепях. Безжизненные глаза были широко открыты и устремлены прямо на него. Невидимый ветерок раскачивал тело, заставляя цепи греметь. У Симона было такое чувство, будто он вымазался в грязи. Обратный путь из Люсел-Лора был долгим и неприятным, но этот воин гордо переносил все унижения. Сидя связанным в вонючем корабельном трюме, он почти не говорил и не ел. Симон посмотрел на исхудавшее тело, изуродованное безумными творениями Помрачающего Рассудок. Только Савросу удалось сломить железную волю трийца, и всего за несколько часов.

- Как его звали? - тихо спросил Симон.

Саврос изумленно воззрился на него:

- Что?

- Его имя. Как его звали?

- Я обучил тебя этой фразе, - напомнил ему Саврос. - Разве ты сам его не спросил?

Симон покачал головой. До этой минуты ему не хотелось знать имя своего пленника.

- Хакан, - сказал Саврос и вздохнул. - Какая обида. Он мог прожить гораздо больше.

- Хакан, - повторил Симон. Потом он посмотрел на Савроса и ядовито сказал: - Я рад, что убил его.

Не сказав больше ни слова, Симон стремительно вышел из камеры. Он проскользнул через железные ворота, отделявшие темницу от остальных катакомб, и попал в винный погреб графа, где дремали тысячи бочек бесценных вин, наполняя воздух сладким ароматом. Большинство были из собственных виноградников Бьяджио: это был нектар, который высоко ценился по всей империи. Целая армия слуг графа ухаживала за виноградниками, а в погребах рабы в ошейниках ворочали тяжелые бочки и пробовали вина, дозревающие до идеального букета. На проходившего мимо Симона рабы не обращали внимания. Они знали, что он - любимец графа, но не лорд Нара. Он был Рошанном, а это означало, что он - слуга графа, то есть практически ничем от них не отличается.