Бьяджио спрятал руку под плащ и извлек кинжал Рошанна - единственное оружие, которое он носил при себе. При виде кинжала глаза Дьяны изумленно расширились. Он театрально покрутил кинжал в луче света, демонстрируя его женщине. А потом, не говоря ни слова, он зашел ей за спину и перерезал веревки, стягивавшие ей руки. Закончив, он заправил кинжал себе за пояс и спокойно вернулся к своему креслу.
- Я устал задавать тебе этот вопрос, - недовольно объявил он, садясь. - Зачем Шакалу понадобился Лисе?
Сидящая у него ног женщина растирала натертые веревкой запястья. Она была потрясена. На секунду графу показалось, что она готовится броситься на него, но в глазах ее не было жажды убийства - только растерянность.
- Скажи это еще раз! - потребовала она. - Скажи, что пощадишь мою дочь. Скажи, что отправишь ее в Люсел-Лор целой и невредимой, и тогда я расскажу тебе правду о том, что мне известно. Дай мне клятву, Бьяджио. Или я ничего тебе не скажу.
- В том, что тобой сказано, я клянусь, - пообещал граф. - Если Симон Даркис привезет сюда твою дочь, я позабочусь о том, чтобы она благополучно вернулась в Люсел-Лор. Ей не причинят зла. А теперь... - Он нахмурился. Рассказывай мне, что тебе известно.
Делая свое признание, она опустила глаза.
- Ричиус отправился к лиссцам, чтобы помочь им воевать против тебя, тихо проговорила она. - Ему предстоит создать им армию. Они собираются вторгнуться на твой остров.
Для Бьяджио это признание звучало сладкой музыкой. На его безупречном лице заиграла легкая улыбка.
- Когда?
- Не знаю, - ответила она. - Один лисский капитан приплыл и забрал его с собой - незадолго до
того, как меня захватили. Его звали Пракна. Он сказал моему мужу, что они планируют вторжение на Кроут, но для этого им нужна его помощь. - Она была сама себе противна. - Помни свое обещание, Бьяджио! Помни!
- У меня память как сейф, женщина. Продолжай.
- Это все, - горько ответила Дьяна. - Это все, что я знаю.
- Не может быть, чтобы это было все! - настаивал граф. - Сколько у него людей? Когда состоится вторжение? Мне нужны даты.
- У меня нет дат! - взорвалась она. - Клянусь, я сказала тебе правду. Ричиус с лиссцами собираются вторгнуться на Кроут. Они хотят использовать его как базу, чтобы нанести удар по столице. Но когда это должно случиться, я не знаю. И не знаю, как это будет. Думаю, скоро. Вот и все.
Скоро! Улыбка Бьяджио стала шире. Он взял рюмку бренди, чтобы спрятать лицо - подавить свое торжество он был не в состоянии. Его Рошанны хорошо поработали. Как и Никабар и остальные. Пракна, наверное, гордится своими молчаливыми людьми, но большой план всегда связан с утечками информации, а вторжение в тайне удержать нельзя, особенно от Рошаннов. Бьяджио мысленно поздравил себя. Все, что он запланировал, осуществлялось идеально! Почти.
- Ты была честна, - заявил он. - И за это я сдержу данное тебе слово. Я верю, что ты рассказала мне все.
- Это так! - с отчаянием подтвердила Дьяна. - Я могу в этом поклясться.
- Не бойся за свою дочь, женщина. И можешь не бояться и Помрачающего Рассудок. Я сам с ним поговорю. - Бьяджио бросил на нее взгляд, оценивая ее грязные лохмотья. - Ты выглядишь отвратительно. Я распоряжусь, чтобы тебя вымыли и нашли для тебя чистую одежду. Тебе будет удобно в моем доме, Дьяна Вэнтран. Я не вижу необходимости, чтобы ты здесь страдала. Против тебя я ничего не имею.
- Да, - с горечью откликнулась Дьяна. - Ты много имеешь против Ричиуса. И это твой способ с ним сквитаться?
- Твой муж отнял у меня нечто очень дорогое, - подтвердил Бьяджио. - Я плачу ему точно той же монетой. Дьяна покачала головой:
- Я знаю эту историю. Ты ошибаешься, Бьяджио. Ты обвиняешь Ричиуса в убийстве твоего императора, но он не имел к нему никакого отношения.
- Он имел к нему очень большое отношение! - взорвался Бьяджио. Он снова встал с кресла и направился к Дьяне через всю комнату. - Твой презренный любовник убил Аркуса. Ради тебя он покинул Арамур, встал на сторону трийцев, воевал против Нара. И из-за этого Аркус умер. Если бы Вэнтран отправился в Люсел-Лор, как был должен, он бы его спас!
- Нет! - не сдавалась Дьяна. - Ты не прав. В Люсел-Лоре не было магии, которая могла бы спасти Аркуса. Ричиус не смог бы ему помочь.
Граф почувствовал прилив ярости.
- Не смей его защищать! - прошипел он. - Не при мне! Мне известна правда о Шакале. Я знаю, что он сделал с Аркусом. И я заставлю его заплатить за то, что он сделал мне!
Взмахнув плащом, он схватил рюмку и одним глотком выпил бренди, борясь с желанием ударить пленницу. Она была отвратительна, ее околдовало волшебство Шакала, как и многих других глупцов. Бренди обожгло горло, заставив закашляться. Когда рюмка опустела, граф швырнул ее в камин, и оттуда брызнули осколки.
- Больше никогда не упоминай о нем в моем присутствии, - предостерег ее граф. - Если ты это сделаешь, я отрежу тебе язык.
- Только не нарушай того обещания, которое ты мне дал, - ответила Дьяна. - Или в один прекрасный день тебе в спину всадят нож.
Он посмотрел на нее. Ее угроза произвела на него впечатление.
- Не сомневаюсь, что ты сказала это серьезно, - проговорил он. - Не тревожься: я буду следить, чтобы ко мне со спины никто не подошел. А теперь иди. Вымойся. Поешь чего-нибудь.
Смутившись, Дьяна осмотрелась, словно не зная, что ей делать.
- Это все?
- Пока все. Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю. Иди. За дверью тебя наверняка ждет Малтрак. Скажи ему, чтобы он отвел тебя к служанкам. Они найдут тебе комнату и вымоют тебя. - Бьяджио с отвращением махнул на нее рукой. - И побыстрее, пожалуйста.
Все еще не опомнившись, Дьяна Вэнтран вышла из комнаты. Бьяджио услышал за дверью ее голос: она велела Малтраку вести ее к служанкам. Убедившись, что ее увели, он подошел к двери и закрыл ее: ему не хотелось, чтобы Саврос или еще кто-то его потревожил. Его манила бутылка бренди, стоявшая на старинном бюро. Он схватил ее и глотнул прямо из горлышка. Теперь на Кроуте трудно было достать хорошее бренди. Все запасы подходили к концу - включая и запасы терпения. Бьяджио мрачно сидел за бутылкой. Ему следовало бы радоваться известиям относительно Лисса, но он мог думать только о Симоне.
Симон, его обожаемый друг! Где он сейчас? На пути к Кроуту? Или, может быть, на дне моря, среди акул? Граф Бьяджио залпом выпил рюмку и налил себе следующую. Он не был склонен к поспешным заключениям - кроме тех, которые диктовались эмоциями. Он закрыл глаза, увидел перед собой лицо Симона и тут же постарался прогнать этот образ. У него много дел. У него нет времени тосковать о потенциальном возлюбленном. Его великий план почти завершен. Осталось всего несколько штрихов.
Закрыв глаза, Дьяна сидела в огромной ванне из чистого серебра, а прислужница графа Бьяджио лила ей на голову дивно горячую воду. Помещение, куда ее отвела служанка, располагалось далеко от гостиной Бьяджио, в той части огромного особняка, которую населяли преимущественно рабы. И ее сейчас обихаживала рабыня. Однако, несмотря на низкое положение обитателей этого крыла, ванная комната оказалась нелепо роскошной. В центре помещения стояла ванна на львиных ножках, а ее окружали мозаичные плитки. По гобеленовым стенам вились цветущие лозы. Хрупкие фарфоровые сосуды стояли рядом с атласными подушками, на бронзовых крюках висели халаты, расшитые золотом. Влажный воздух был полон аромата лаванды, который соперничал с кремовой орхидеей, цветущей в золотистой вазе на скульптурном мраморном постаменте. На полках стояли флаконы с Цветными эссенциями для ванны, а в плетеных корзинках лежали груды кусков красивого мыла самой причудливой формы. Но единственное, о чем могла думать Дьяна, - это о Шани.
Ей казалось невероятным, чтобы Симон не вернулся на Кроут, однако она поверила Бьяджио. Она решила, что графу не было смысла ей лгать, хоть ложь и была его ремеслом. Но если он сказал правду, это означало, что Шани в опасности. Или еще хуже. Дьяна застонала. Рабыня втирала ей в волосы масло, чтобы смыть налипшую за долгое плавание грязь. Она приехала так далеко, вытерпела ужасную дорогу и похотливые прикосновения тюремщиков, и только веселое личико Шани помогло ей сохранить рассудок. Надежда в конце концов увидеть дочь заставляла ее быть сильной. И вот теперь, в ванне, Дьяна совсем сникла. Приятно теплая вода стекала у нее по лицу и груди, а она без стыда сидела перед незнакомкой, погрузившись в печальные мысли.
- Ты очень красивая, - сказала рабыня, темноволосая девушка с безмозглой улыбкой.
Понимает ли это создание, что она - рабыня? Дьяна не была в этом уверена. И что за место этот остров? Все рабы казались тошнотворно жизнерадостными, словно ошейники у них на шее - это всего лишь украшения. Рабыня назвала Дьяне свое имя, но Дьяна ее толком не слушала. Кажется, ее зовут Кайла...
- Не беспокойся, ты у нас снова станешь чистой, - проговорила женщина. Она сочувственно покачала головой. - Должно быть, на этом гадком корабле было просто ужасно. Иногда я мою моряков, когда они сходят на берег. А они даже грязнее тебя!
Дьяна равнодушно вздохнула. Болтовня ее раздражала, а эта девица оказалась болтушкой. Она почти не замолкала все время, пока Дьяна сидела в ванне. Рабыня опустила руки в пену, зачерпнула воды и тонкой струйкой вылила Дьяне на лицо, смывая мыло.
- Я еще никогда не видела трийцев, - сказала рабыня. - У тебя такая белая кожа! Как перья голубки. - Она провела нежной рукой по плечам Дьяны, чтобы ощутить незнакомую плоть. - И мягкая!
- Что здесь со мной будет? - резко спросила Дьяна. - Что Бьяджио со мной сделает? Женщина рассмеялась:
- Ничего с тобой здесь не случится, Дьяна Вэнтран. Мне приказано о тебе заботиться. Когда я тебя помою, я отведу тебя в твои покои. Их сейчас для тебя готовят.
- Покои? - презрительно переспросила Дьяна. - Ты хотела сказать тюрьму, так?
- Нет, - спокойно возразила ей женщина. - Ты здесь не пленница. Ну, наверное, все-таки пленница, но с тобой не будут обращаться как с пленницей. Господин бывает очень добр ко всем своим гостям, не считая тех, кем он недоволен. Если ты будешь слушаться господина, о тебе будут заботиться.
- Господин! - огрызнулась Дьяна. - Вы все так его называете? По-моему, это мерзко.
- Ты можешь называть его графом Бьяджио, - прошептала девушка.