- Никогда не задумывался, Эрекозе. Я верю - и мне этого достаточно. Ни на один из твоих вопросов я не знаю ответа. В Призрачных Мирах царит полумрак, там все размыто и все нечетко. Их обитатели иногда отвечают призыву какого-нибудь могучего колдуна и приходят на Землю помогать - или наводить страх. Мы думаем, что элдрены явились в наш мир оттуда, хотя тебе, верно, известна легенда, что их произвела на свет злая королева, подарившая Азмобаане свою девственность в обмен на бессмертие - бессмертие, которое унаследовали ее отпрыски. Правда, элдрены, пускай у них нет души, состоят все-таки из плоти и крови, а Призрачные Рати редко бывают материальны.
- Так кто же тогда Эрмижад?
- Блудница из Призрачных Миров.
- Почему ее так называют?
- Говорят, она любится с призраками, - пробормотал Ролдеро, пожимая плечами и подливая себе вина. - А они за это наделили ее властью над половинниками, которые заодно с призраками. Мне говорили, половинники любят ее - насколько они вообще способны любить.
Девушка показалась мне юной и невинной. Я просто не в силах был поверить графу и так ему и сказал.
Он махнул рукой.
- Как определить на глаз возраст Бессмертного, Эрекозе? Взять хотя бы тебя. Сколько тебе лет? Тридцать? Выглядишь ты не старше.
- Но я отнюдь не вечен, - возразил я. - Вернее, тело мое не вечно.
- Откуда нам знать?
У меня не нашлось, что ему ответить.
- Ты утверждал, что не суеверен, Ролдеро, а сам такого мне нарассказывал, - заметил я.
- Хочешь верь, хочешь нет, - проворчал он, - однако до сих пор ты еще ни разу не поймал меня на лжи. Верно?
- Верно.
- Удивляюсь я тебе, Эрекозе, - сказал он. - Тебя возродило к жизни колдовское заклинание, но ты упорно не желаешь верить в иные чудеса.
Я улыбнулся:
- Увы, Ролдеро. Пожалуй, мне следует быть доверчивее.
Граф подошел к королю, который распростерся на полу, окунувши лицо в винную лужу.
- Надо отнести нашего господина в постель, пока он не утонул, - проговорил Ролдеро.
Кликнув на помощь стражника, мы с немалым трудом отволокли бесчувственного Ригеноса в его покои и швырнули на кровать. Ролдеро положил руку мне на плечо.
- Брось изводить себя, друг. Ни к чему это. Или ты думаешь, мне доставляет удовольствие, когда режут детей и насилуют девушек?
Он вытер губы тыльной стороной ладони, словно уничтожая мерзкий привкус последних слов.
- Однако не забывай, Эрекозе, что иначе подобная участь ожидала бы наших детей и наших девушек. Да, элдрены красивы. Но то же самое можно сказать о многих ядовитых змеях и о волках, которые загрызают овец. Куда честнее делать то, что надлежит, чем убеждать себя, что ты тут ни при чем. Понимаешь?
Мы стояли в королевской спальне и глядели друг на друга.
- Спасибо, Ролдеро, - сказал я.
- Я не даю плохих советов, - отозвался он.
- Знаю.
- Не ты решил вырезать детей, - сказал он.
- Да, но я решил ничего не говорить королю, - ответил я. Видно, услышав, что речь зашла о нем, Ригенос пошевелился и что-то пробормотал.
- Пошли, - ухмыльнулся Ролдеро. - А то, неровен час, очухается и вспомнит про песенку, которую так порывался нам спеть.
В коридоре мы расстались. Ролдеро пристально поглядел на меня.
- Так было надо, - сказал он. - Так было угодно предкам. Пусть совесть тебя не мучает. Быть может, в глазах потомков мы будем мясниками, чьи руки по локоть в крови. Но мы знаем, что это не так. Мы люди. Мы воины. Мы сражаемся с теми, кто хочет уничтожить нас.
Я молча похлопал его по плечу, повернулся и направился к себе.
Лишь увидев у двери стражника, я вспомнил о девушке.
- Все в порядке? - спросил я солдата.
- Да вроде, - ответил он. - Человеку, господин Эрекозе, отсюда не сбежать. Но вот если она призовет на помощь своих дружков-половинников...
- Когда они появятся, тогда и решим, как быть, - оборвал его я. Он отпер дверь, и я вошел.
При свете одной-единственной лампы в комнате почти ничего не было видно. Взяв со стола вощеный фитиль, я зажег другую лампу.
Девушка лежала на кровати. Глаза ее были закрыты, щеки - мокры от слез.
"Значит, они тоже плачут", - подумал я.
Я старался ступать тихо, но девушка, видимо, услышала мои шаги. Она открыла глаза; мне показалось, в них мелькнул страх, но я не был уверен. Глаза у нее были странные - без зрачков, с золотистыми и голубыми искорками в глубине. Заглянув в ее глаза, я припомнил слова Ролдеро и где-то даже поверил ему.
- Как ты? - спросил я глуповато. Она не ответила.
- Я не причиню тебе зла, - проговорил я тихо. - Будь моя воля, я пощадил бы детей. Я пощадил бы воинов, которые пали в бою. Но у меня есть только власть вести людей на смерть. Я не в силах спасти им жизнь.
Она нахмурилась.
- Меня зовут Эрекозе, - сказал я.
- Эрекозе?
Она произнесла мое имя нараспев, и мне почудилось, для нее оно было привычнее, чем для меня самого.
- Ты знаешь, кто я такой?
- Я знаю, кем ты был прежде.