В арьергарде строя всадников внезапно началась суматоха. Полк толнедрийцев, сверкая стальными нагрудниками, в алых плащах и шлемах с перьями, медленно окружил рыцарей в тяжелом вооружении.
- Что здесь происходит? - вежливо спросил командир легионеров, стройный человек лет сорока с обветренным лицом, остановив коня перед Силком.
- Нам не требуется помощь легионеров в таких делах, - холодно ответствовал рыцарь. - Приказы мы получаем из Во Мимбра. Нас послали восстановить порядок в Астурии, и поэтому я обязан допросить этих путников.
- Питаю глубокое почтение к приказу, сэр рыцарь, - ответил толнедриец, но за безопасность путешественников на дороге отвечаю я.
И вопросительно взглянул на Силка.
- Я Редек из Боктора, капитан, - объяснил тот,
драснийский торговец, направляюсь в Тол Хонет, Все бумаги при мне, если желаете ознакомиться.
- Документы легко подделать, - объявил рыцарь
- Совершенно верно, - согласился толнедриец, - но чтобы зря не тратить время, я давно уже привык оценивать людей по внешнему виду. Судите сами: драснийский торговец, везущий тюки с товаром, имеет полное право и законную причину находиться на имперском тракте, сэр рыцарь, и задерживать его никто не может.
- Но мы обязаны искоренять разбой и мятеж! - горячо возразил рыцарь.
- Искореняйте, - согласился капитан, - только не на дороге. По договору имперский тракт - толнедрийская территория. Не могу вмешиваться в ваши действия по всей округе, но то, что происходит на дороге, - касается лично меня. Уверен, что ни один истинный мимбратский рыцарь не захочет унизить своего короля, нарушив твердое соглашение между арендской короной и императором Толнедры, не так ли?
Рыцарь беспомощно воззрился на легионера.
- Думаю, ты можешь продолжать путь, добрый человек, - объявил Силку толнедриец. - Знаю, что весь Тол Хонет с нетерпением ожидает твоего прибытия.
Силк широко улыбнулся и низко поклонился, не слезая с седла. Потом взмахнул рукой, и все медленно направились вперед мимо кипящего от гнева мимбратского рыцаря. После того как проехала последняя вьючная лошадь, легионеры выстроились поперек дороги, отсекая мимбратов.
- Неплохой человек, - заметил Бэйрек. - Не очень-то я высокого мнения о толнедрийцах, но этот совсем другой.
- Едем быстрее, - поторопил господин Волк, - не стоит дожидаться, пока рыцари помчатся по нашим следам.
Они пустили лошадей в галоп и скоро оставили далеко позади рыцарей, занятых прямо посреди дороги горячим спором с командиром легионеров.
На ночь они остановились в толнедрийской гостинице с толстыми стенами, и, может быть, впервые в жизни Гарион пошел мыться без напоминаний и приказов тети Пол. Хотя накануне ему не удалось принять участие в драке, он почему-то ощущал, что весь залит кровью или чем-то похуже. Раньше юноша не понимал, как ужасно может быть изуродован человек в ближнем бою. Вид обезглавленного трупа с вывалившимися внутренностями наполнил его глубоким стыдом перед зрелищем омерзительно обнаженных секретов человеческого тела.
Гарион чувствовал, что выпачкан с ног до головы. Он снял всю одежду и даже, не подумав, серебряный амулет, подаренный господином Волком и тетей Пол, уселся в дымящуюся ванну, где начал яростно скрести кожу жесткой щеткой и едким мылом, стремясь уничтожить воображаемую грязь вместе с кожей.
Следующие несколько дней они продвигались на юг, останавливаясь только в расположенных на равном расстоянии толнедрийских гостиницах, где присутствие легионеров с жесткими лицами служило постоянным напоминанием о том, что безопасность путешественников, ищущих приюта, находится под охраной воинов толнедрийской империи.
На шестой день после схватки с разбойниками лошадь Леллдорина захромала. Дерник и Хеттар под наблюдением тети Пол провели несколько часов, готовя зелье на маленьком костре у обочины и накладывая горячие компрессы на ногу животного, пока Волк кипел от негодования на задержку. К тому времени, как конь мог продолжать путь, все поняли, что никак не успеют добраться до следующей гостиницы до наступления темноты.
- Ну, Старый Волк, - сказала тетя Пол, после того как все уселись в седла, - что теперь делать? Ехать всю ночь или пытаться найти ночлег в лесу?
- Еще не решил, - коротко ответил Волк.
- Если не ошибаюсь, недалеко есть деревня, - вставил Леллдорин, - правда, очень бедная, но что-то вроде постоялого двора имеется.
- Звучит не очень заманчиво! - покачал головой Силк. - Что ты имеешь в виду?
- Хозяин этих владений очень скуп и взимает огромные подати. Людям остается очень мало, и постоялый двор крайне убогий.
- Придется ехать, - вздохнул Волк и погнал коня быстрой рысью.
Когда они подъехали к деревне, низко нависшие облака начали расходиться, в разрыве проглянуло бледное солнце.
Деревня оказалась еще хуже, чем предсказывал Леллдорин. Полдюжины оборванных нищих стояли в грязи у околицы, протягивая ладони и слезливо умоляя о милостыне.
Из щелей убогих лачуг медленно вытекали тонкие струйки дыма - печных труб на крышах не было. Тощие свиньи рылись в грязи; вонь стояла ужасающая.
Похоронная процессия уныло пробиралась к кладбищу, расположенному на другом конце деревни, по заваленной мусором улочке. Тело, завернутое в рваное коричневое одеяло, несли на доске, а жрецы Чолдана, бога арендов, в богато расшитых рясах пели древний гимн, в котором упоминалось о войне и мести, но ничего не говорилось об утешении и покое.
Провожая мужа в последний путь, вдова с бесстрастным лицом и мертвыми сухими глазами молча прижимала к груди хнычущего младенца.
На постоялом дворе отвратительно пахло прокисшим пивом и гнильем. Пожар уничтожил часть общей залы, обуглив и закоптив низкий потолок. Зияющую дыру в сожженной стене завесили грязной мешковиной. Врытый в земле очаг нещадно дымил, а хозяин, тощий коротышка со злобным лицом, грубил и ворчал.
На ужин он подал только блюда с водянистой кашей - смесью репы с ячменем.
- Великолепно! - иронически заметил Силк, отталкивая нетронутую порцию. Ты меня просто удивляешь, Леллдорин. Страсть твоя бороться с несправедливостью, кажется, не распространяется на здешние места. Могу ли я предложить нанести следующий визит владельцу этого поместья? Кажется, по нему уже давно петля плачет!
- Не представлял, что все настолько плохо, - тихо отозвался Леллдорин, озираясь, как будто впервые увидел происходящее. Ужас, смешанный с отвращением, ясно вырисовывался на открытом лице.
Гарион, с трудом сдерживая дурноту, встал.
- Пойду лучше прогуляюсь, - пробормотал он.
- Только не слишком далеко, - предупредила тетя Пол.
Воздух на улице был чуть почище, Гарион осторожно пробирался к околице, пытаясь не очень измазаться.
- О, господин, - умоляюще прошептала маленькая девочка с огромными глазами, - нет ли у вас корочки хлеба?
Гарион беспомощно взглянул на нее.
- Прости...
Он порылся в карманах, ища, что бы ей дать, но ребенок, заплакав, отвернулся.
В изрытом копытами поле, расстилающемся за источающими гнусный запах улицами, оборванный мальчишка, почти ровесник Гариона, пас несколько коров с торчащими ребрами, наигрывая на деревянной дудочке. Душераздирающе чистая мелодия плыла, никем не замеченная, над крышами убогих хижин, чернеющих в косых лучах заходящего солнца. Пастушок увидел Гариона, но продолжал играть Глаза их встретились на миг; оба будто молчаливо признали друг друга, но не сказали ни слова
На опушке леса, за полем, появился всадник в темном одеянии с капюшоном, на черной лошади и остановился, повернувшись лицом к деревне. Было в нем что-то зловещее, но одновременно смутно-знакомое. Гариону почему-то показалось, что он должен знать этого всадника, но, хотя юноша мучительно пытался вспомнить имя, оно все ускользало и ускользало... Гарион долго глядел на черного всадника, невольно обратив внимание на то, что ни он, ни лошадь не отбрасывают тени, стоя при этом в свете угасающего солнца.
Где-то глубоко в мозгу, казалось, мучительно шевелилась ужасная болезненная мысль, но он, будто очарованный, не двигался с места. Не стоит ничего говорить тете Пол или остальным об этой странной фигуре на опушке, потому что и сказать нечего; стоит отвернуться - и он все забудет.
Постепенно стало темнеть, и Гарион, почувствовав, что дрожит, повернул к постоялому двору, неотступно преследуемый трогательной мелодией деревянной свирели, парящей высоко в небе над головой.
Глава 6