Худшие опасения Гариона подтвердились. Леллдорину были хорошо известны детали заговора.
Поняв, что зашел слишком далеко, Леллдорин с ужасом взглянул на Гариона.
- Я дурак, - выпалил он, виновато понурясь. - Не способен держать язык за зубами! Забудь, пожалуйста, все, что я здесь наговорил, Гарион! Знаю, ты мне друг и не выдашь то, что я высказал в запальчивости.
То, чего так боялся Гарион, произошло. Одной фразой Леллдорин смог надежно заткнуть ему рот. Гарион сознавал: необходимо предупредить господина Волка о безрассудстве, замышляемом этими безумцами, но мольбы Леллдорина о дружбе и доверии не позволяли заговорить открыто. Оставалось лишь стиснуть зубы от бессилия перед неразрешимой моральной проблемой.
Оба, немного смущенные, безмолвно пошли дальше, пока не добрались до стены, где накануне сидел в засаде Гарион, и на несколько минут застыли, всматриваясь в туман. Молчание становилось все более напряженным.
- Расскажи, как живут в Сендарии, - неожиданно попросил Леллдорин. Никогда там не был.
- Деревьев гораздо меньше, - ответил Гарион, глядя поверх стены на исчезающие в тумане темные стволы. - Зато порядка больше.
- Где ты жил?
- На ферме Фолдора. Около озера Эрат.
- Этот Фолдор, он дворянин?
- Фолдор? - засмеялся Гарион. - Самый обычный человек. Всего-навсего фермер, честный, добрый и порядочный. Мне его очень не хватает.
- Значит, простолюдин, - заключил Леллдорин, явно посчитав Фолдора недостойной темой разговора.
- Титул не имеет большого значения в Сендарии, - подчеркнул Гарион. - Дела человека гораздо важнее его происхождения. - И криво усмехнулся. - Я сам был поваренком. Не очень-то приятное занятие, но надо же кому-нибудь этим заниматься!
- Но не крепостным, надеюсь? - возмущенно спросил Леллдорин.
- В Сендарии нет крепостных.
- Нет?! - непонимающе уставился на него молодой Аренд.
- Нет, - твердо повторил Гарион. - Не видим в этом необходимости.
Лицо Леллдорина ясно показывало, что юноша совершенно сбит с толку. Гарион вспомнил подслушанный вчера разговор двух крестьян, но воздержался от желания высказать все, что думает о рабстве. Леллдорин все равно никогда не поймет, а ведь они почти подружились. Гарион чувствовал, как ему необходим друг, именно сейчас, и не хотел испортить все, оскорбив неосторожными словами добродушного юношу.
- Чем занимается твой отец? - вежливо спросил Леллдорин.
- Он мертв, и мать тоже.
Гарион обнаружил, что, если сказать эти слова очень быстро, боль в сердце окажется не такой сильной.
В глазах Леллдорина отразилось внезапное, почти детское сочувствие.
Он обнял Гариона за плечи и прошептал прерывающимся голосом:
- Прости... это, должно быть, ужасная потеря для тебя.
- Я был совсем ребенком, - пожал плечами Гарион, пытаясь говорить как можно более равнодушно, - и почти не помню их.
Но рана была еще слишком свежа.
- Какая-нибудь эпидемия? - мягко спросил Леллдорин.
- Нет, - ответил Гарион так же глухо, - их убили. Леллдорин охнул, широко раскрыв глаза от ужаса.
- Ночью в деревню пробрался неизвестный человек и поджег их дом, монотонно продолжал Гарион. - Дедушка пытался поймать его, но тому удалось ускользнуть. Насколько я понял, этот человек - давний враг моей семьи.
- Но ты ведь не собираешься спустить ему с рук подобное злодеяние? взвился Леллдорин.
- Нет, - отозвался Гарион, все еще вглядываясь в туман. - Как только я вырасту, найду его и убью.
- Молодец! - воскликнул Леллдорин и внезапно крепко стиснул Гариона. Отыщем и разрежем на кусочки!
- Мы?
- Я, конечно, отправлюсь с тобой, - объявил Леллдорин. - Разве может истинный друг поступить иначе?!
Очевидно, юноша говорил под воздействием минутного порыва, но ясно было также, что он совершенно искренен. Леллдорин крепко сжал ладонь Гариона.
- Клянусь, Гарион, что не буду знать покоя, пока убийца твоих родителей не умрет!
Именно такого внезапного заявления, однако, и можно было ждать от Леллдорина, и Гарион молча выбранил себя за то, что проболтался. Он почему-то ощущал, что месть убийце - только его, глубоко личное дело, и, кажется, вовсе не желал ничьей помощи в поисках безликого безымянного врага, но какой-то частью души обрадовался мгновенно принятому, искреннему решению Леллдорина и решил больше не продолжать разговор на эту тему, потому что твердо знал: аренд, без сомнения, давал подобные клятвы по десятку в день, немедленно предлагал безоговорочную поддержку и забывал обо всем через час.
Они долго разговаривали обо всем на свете, стоя в тумане у разрушенной стены, плотно завернувшись от холода в темные плащи.
Незадолго до полудня Гарион услышал приглушенный топот копыт где-то неподалеку. Через несколько минут из молочно-белой дымки выступил Хеттар во главе целого табуна диких коней. Короткий подбитый овчиной кожаный плащ высокого Олгара развевался на ветру. Сапоги были забрызганы грязью, одежда усеяна пятнами, но в остальном, казалось, двухнедельное путешествие в седле нисколько на него не повлияло.
- Гарион, - серьезно кивнул он в знак приветствия. Юноши выступили вперед навстречу олгару.
- Мы тебя ждали, - ответил Гарион и познакомил Хеттара с Леллдорином. Пойдем, покажу тебе, где остановились остальные.
Хеттар, кивнув, последовал за друзьями через развалины к башне, где находились путешественники.
- В горах полно снега, - коротко объявил олгар вместо объяснения, ловко спешившись. - Вот и задержался немного.
Откинув капюшон, Хеттар встряхнул единственной длинной прядью на гладко выбритом черепе.
- Ничего страшного, - успокоил господин Волк. - Иди поближе к огню, поешь как следует. Нам 6 многом нужно поговорить.
Хеттар поглядел на лошадей; загорелое обветренное лицо потеряло всякое выражение, будто он пытался сосредоточиться на чем-то. Животные подняли головы, присмотрелись: глаза настороженные, уши тревожно поднялись. Потом повернулись и медленно побрели к деревьям.
- Не разбегутся? - заинтересованно спросил Дерник.
- Нет. Я попросил их не уходить далеко.
Дерник недоуменно поднял брови, но ничего не сказал.