Слабый, хрупкий, как паутина, шепот послышался в ночи:
- Что такое? Кто зовет?
Волосы на загривке у Овода встали дыбом. Этот голос не принадлежал ни Радгару, ни Хильфверу, и исходил он из центра поляны. Стоило ему дать немного воли своему воображению, и он различил сгусток тумана в форме человека - тот стоял на коленях, обнимая меч...
- Повелевай... - снова прошелестел голос. - Кто зовет меня? Кто повелевает? Что происходит?
Овод подпрыгнул от неожиданности, когда стоявший рядом с ним Радгар заговорил; голос его звучал почти так же приглушенно, как у Хильфвера.
- Я повелеваю тобой! Я, Радгар Эйлединг, повелеваю тобой.
Видение - если все это только не мерещилось Оводу - поднялось на ноги и вглядывалось в их сторону.
- Младшинг? Так вырос? Ты ли это, Младшинг?
- Это я. Назови свое имя!
- Ах! Нет у меня теперь имени, нет. Ты знал меня как Гесте, Младшинг.
Радгар сделал два шага вперед. Его почти не было видно теперь - так, сгусток тумана, не более материальный, чем тот, что стоял в центре поляны. Овод стал с ним рядом, готовый в любое мгновение дернуть его обратно, если он попытается вступить в октаграмму.
- Назови то имя, под которым знал тебя король Амброз.
- Йорик, - вздохнул призрак. - Сэр Йорик Верного и Древнего Ордена.
- Тогда говори! Кто убил моего отца, Эйледа Фюрлафинга?
- Я, я убил, Младшинг. Разве ты сам этого не понял?
- Как ты проник в дом?
- В обмен, Младшинг, в обмен! - Шепот сделался возбужденнее, и в нем зазвучала издевка. - Честная сделка. Сюневульф впустил меня в дом, а я дал ему трон, которого он желал. И еще дал ему женщину, которую он желал - да, она была там, она спала на кровати, полураздетая. Вдвойне честная сделка, честнее не бывает.
- Го... - Радгар закашлялся. - Говори дальше! Что... было потом?
- Что? Он провел меня наверх подождать, а сам спустился к женщине. Видение то пропадало, то появлялось снова, колышась, перемещаясь от одного края октаграммы к другому словно в поисках выхода. - Когда пришел Эйлед, продолжал издевательский шепот, - я дал ему время выхватить меч. Все честно! Я назвал ему имена тех пятерых, что он убил: сэр Ричи, сэр Денвере, сэр Хэвок, сэр Ягуар, сэр Рис. Славные люди, все пятеро! Я сказал, что теперь его черед, но дал возможность биться со мной, так что он знал, что это безнадежно и что он умрет. Я объяснил ему, что жена его входит в цену, запрошенную братом его, чтобы он умер несчастным. Тогда он заплакал, а я позволил "Прихоти" взрезать ему горло.
- Это ведь было для тебя проще простого? Для Клинка?
- Проще, чем жука раздавить, Младшинг. Но я не заставил его мучиться. Я мог доставить ему много боли.
- А что случилось потом?
Теперь Овод уже составил себе представление об Йорике. Сотканный из тумана неясный образ представлял собой жилистого смуглого человека, абсолютно нагого, с длинными космами спутанных волос ниже плеч и бесформенной бородой. Воображение, конечно. Там не было ничего, кроме тумана.
- Что дальше? Ничего, Младшинг, ничего! Я спустился по лестнице. Я сделал то, что хотел, и мне кажется, твой дядя тоже. Я вышел, как пришел, через окно. А потом подождал поблизости, хотел посмотреть, что будет, когда он подожжет дом.
- Прежде ты запер мою дверь! - взвизгнул Радгар.
- Не я, Младшинг, не я! На твой счет у меня не было никаких распоряжений, да и счетов у меня с тобой не было. Я не знал, что ты там. Никогда не воевал с детьми. И потом, у меня к тебе вроде как симпатия возникла. Я ведь легко мог убить тебя позже, в море. Ты ведь знаешь это, Младшинг!
Овод вдруг сообразил, что непроизвольно смещался вперед до тех пор, пока ноги его почти не коснулись октаграммы. Видение смотрело теперь в упор на него. Лицо и глаза его принадлежали трупу - совершенно безжизненны. И все же в остальных отношениях он производил впечатление живого человека. Он дрожал, его дыхание вырывалось изо рта облачком. Труп не дышит, а призраку не положено покрываться гусиной кожей. Вся эта неестественность казалась Оводу почему-то ужасно знакомой. Он уже видел такие глаза прежде.
- Клинок! - тихо произнес призрак. - Неужели ты оставишь брата страдать так?
Волосы у Овода снова встали дыбом.
- Зачем ты прыгнул на лодку? - спросил Радгар.
К изрядному облегчению Овода, призрак отвернулся и принялся беспокойно расхаживать внутри октаграммы. Следов на пепле он не оставлял.
- Зачем? Чтобы спасти тебя, Младшинг! Я же сказал, ты пришелся мне по душе. И мне не понравился этот твой верзила-кузен. Я не хотел, чтобы ты остался в его руках.
- Спасти меня? Зачем? Призрак вздохнул.
- Чтобы продать, Младшинг, чтобы продать. Я отомстил за своих людей, но мне было тридцать шесть лет, и никто не сделал еще меня богатым.
- Ты хотел продать меня королю Амброзу?
- Я хотел получить за свою работу достойную награду. Толстяк порой бывает скуп как пень.
- Значит, вот откуда он знал, что я жив! Что же пошло не так? Он не пошел на покупку?
- Он сложный человек, Амброз. Он напустил на меня свою Темную Палату, и я едва успел убрать свою задницу из Шивиаля. Инквизиторы дышали мне в затылок. - Видение снова приблизилось к Оводу. - Если бы он поймал меня, он узнал бы, где я тебя спрятал, а тогда игре пришел бы конец.
- Что собирался он делать со мной, если бы получил меня?
Йорик пожал плечами.
- Ему виднее. Я предлагал ему одного здорового ателинга без единой прикрепленной к нему струны.
- Он не пошел на сделку, так что ты вернулся сюда и попытался провернуть ее с моим дядей?
- Ты сообразительный парень, Младшинг, сообразительный парень.
- А что случилось тогда? Сколько заплатил бы он за меня?
Призрак поднял взгляд и принюхался.
- Рассвет близится? Сколько ты еще сможешь поддерживать заклятие?
- Отвечай на мой вопрос!
- Ничего не случилось. Все вообще перестало случаться.
Радгар уже кричал, и голос его срывался от возбуждения.