Глава 28
По плану, я должна была сидеть и переупаковывать десятки одинаковых винных бутылок, чтобы избавиться от всех намёков на то, что они из деревни Мируж. Виноделы маркировали все бутылки замысловатой буковкой «М».
Но внутри напрочь засело неприятное предчувствие, которое вызывало могильный холод в душе. Неприятненько.
Добралась до особняка, перекинулась парой слов с ребятами, помылась в маленькой бадье и отрубилась напрочь, хотя целью было просто немного полежать. Моим мышцам нужен был отдых, а лучше — горячая ванна. Завтра всё тело будет болеть.
Но, молодой организм потребовал сна до поздней ночи. Подорвалась я с тем самым чувством, когда кажется, будто тебе куда-то срочно надо и ты уже опаздываешь.
— Чёрт, чёрт, чёрт, — второпях спрыгнула с кровати, споткнувшись о сонного Тыковку.
Малыш тоже устал, а ещё был немного обижен, что я заставила его заниматься таким нечестивым делом, как алкотрафик.
— Тыковка, — заныла я, быстро одеваясь, — Кос вечером обещал зайти помочь! Я всё проспала! Открытие же…
Я уже так привыкла к своим ночным вылазкам, что перестала бояться темноты и леса. Тыковка решил остаться дома, дальше спать в тёпленькой кроватке. В моей, если быть точнее, которую я нагрела.
Часов не было, но судя по народу на улицах нижнего города, перевалило за двенадцать, а повсюду пестрели мои газеты со свежими сплетнями и объявлением об открытие книжного магазина с лучшими книгами утром.
А там бардак! И контрабанда в подвале, от которой мне надо срочно избавиться!
— Леди-хозяин! — окрикнули меня возле трактира Доры, — леди-хозяин! Вы чего удумали ночью по улицам одной ходить? Вы плачете?
— Нет, — но сейчас расплачусь от злости на себя, — просто бежала быстро. Прости, у меня ещё столько работы до утра.
— Обождите, — парень, который был на должности одного из «женихов», побежал в бордель. Странно, но в такое время обычно народу должно быть побольше.
Не знаю, чего именно я должна была ждать, но горящее ощущение нехватки времени заставило меня стартануть по улицам дальше.
— Леди-хозяин! — Парнишка уже догонял меня, увлекая за собой череду разодетых девушек.
— Леди Моэр. Вы могли просто позвать нас. После всего, что вы для нас сделали, мы просто рады будем помочь, чем сможем!
Давно я так не смущалась. Они и раньше ко мне приветливо относились, но я никогда не вступала с ними в беседы или что-то ещё. Просто вежливо здоровалась, по пути в своё «издательство».
А сейчас, торопясь в магазин, они общались со мной как с местной знаменитостью, расспрашивая о моём быте, чем мою волосы, чем занимаюсь по вечерам, как справляюсь без мужа.
— Если бы отец меня не продал, — вздыхала рыженькая Линель, — я бы тоже не вышла замуж. Ненавижу мужчин.
— Если бы отец тебя не продал, как ты узнала, что ненавидишь мужчин?
— А я хочу замуж, — щекастенькая, но худенькая брюнетка грустно вздохнула, — и детей хочу. Я бы воспитала сыновей с уважением к женщине, а дочерей — как леди Моэр.
— Мне правда неловко, я отвлекаю вас, от… — я замялась. Вот скажу сейчас «от работы», они и подумают, что я как их папаши, пытаюсь положить под кого-то, — но что это я, спасибо вам, девочки.
— Вы хорошо к нам относитесь, — пожала плечами девушка с азиатскими глазами, — не как остальные. Даже девок у мадам Жизеллы уважают почти так же, как и девиц из среднего города. Любовницами там делают, дома арендуют. А мы?
— Почему я должна к вам плохо относиться?
— Многие из нас выросли в трущобах, мясо на боках только у Трутин и наели. К нам ходят многие, но ненавидят всё равно.
Мы остановились у тёмных витрин моего магазина. Тёмно-зеленый деревянный фасад, красивая дверь, чугунный держатель для вывески, которой ещё нет. Наверное, впервые я посмотрела на это здание так же, как и на Найран-Моэр, а ведь у этого магазина тоже была душа. А я хотела сделать из него лишь ширму.
Но, если подумать о будущем, чего я хочу? Семья у меня уже вроде как есть, осталось сделать её настоящей. Перестать вести ночной образ жизни. Купить себе — девочке — нормальный крем для лица. А то даже Тыковка на меня косо смотрит. Я трачу десятки золотых, а на себя жалею пару серебрушек потратить. Всего два платья, чужая мужская одежда, которую я таскаю чаще, чем те самые платья, даже расчёски нормальный нет.
Я хочу спокойствия. Да, так будет правильно. Чтобы у короны ко мне не было претензий, чтобы мальчики остались со мной. Чтобы влияния Фитхи здесь не осталось…
— Знаете, — начала говорить девочкам, которые недоумевали, отчего я застыла, мечтательно рассматривая фасад магазина, — я всегда презрительно относилась к тому, когда кто-то начинает сравнивать людей. Или сам себя с кем-то. Единственный, с кем вы можете себя сравнивать — это вы в прошлом или в будущем. Перед тем, как я попала сюда, меня избил отец. Не в первый раз. Нормальную еду я почти не видела. А ещё — меня трижды продавали мужьям. Последний перед своей смертью тоже меня избил, ему было под семьдесят, но силы было достаточно, чтобы таскать меня за волосы по полу. Так с чего, вдруг, я должна вас стесняться или не хотеть с вами сидеть за одним столом? — Я развела руки в стороны, — посмотрите на меня. Сапог дырявый, на голове колтун, вокруг которого я закручиваю гульку. Оно, конечно, удобно, но как-то не женственно. Я пользуюсь одним кремом на двоих со своим конём. И его же расческой. В чём мы с вами похожи, так это в том, что мы не свободны. Вас держит долг перед Фитхой, меня — обязанность знатных женщин так или иначе выйти замуж и настрогать потомков. Но знаете, что? Пусть катятся к чертям собачьим. Я как и вы, хочу быть свободной. И да, завтра будет та ещё потеха, ведь знатная особа замужнего возраста не может вести своё дело. Но пусть утрутся своими тупыми законами. Бордели нельзя закрыть, потому что растёт преступность? Тогда пусть решают это другим путём, а не за счёт ваших жизней и здоровья. Так что и Кенан пусть валит со своими подозрениями. Я ничего плохого не сделала. Почти. Как и вы.
Девочки потеряли нить моей пламенной речи, но дружно закивали головами, да, мол, пошли они все. И Кенан, которой обидел леди. Не говорить же им, что я до сих пор холодею от мысли, что он знает правду. Но я на самом деле ничего не сделала, не моим выбором было попасть в этот мир. Хотя, а какую именно правду он знает?
Мы разожгли десятки масляных ламп, выгоняя тени из углов. Я боялась, что Кос, не дождавшись меня, просто решит, что открытие откладывается по какой-то причине. Но как только в магазине стало светло, я замерла от шока. Стопки книг подпирали! Да их тут тысячи!
Мама дорогая!
На фоне этих фолиантов, мои свежеизданные выглядели жалко. И да, теперь я начала сомневаться, а стоило ли делать книги в мягкой обложке, а не в кожаной? Косовские экземпляры, те, что были ручной работы, смотрелись роскошно. Плевать на содержание, сами книги уже были достойными чьей-нибудь коллекции.
А сборники сказок, которых было около двух сотен, смотрелись как минимум не привлекательно.
С любопытством взяла в руки неизвестных писателей, которых привёл Кос. А они и в правду последовали моему совету, сделали аннотацию и содержание: «Легенды Трюмуа и двеннадцати кораблей» — книга-приключение о пиратах; «Каирн Последнего Города до падения звёзд» — а это у нас уже исторический роман о некогда существующем городе, о котором сохранились только отрывистые заметки в истории. Прямо, как наша Атлантида. И остальные книги друзей Коса были как на подбор о приключениях, мифах и легендах. Честно говоря, я бы с радостью почитала их, а не «Восемнадцатую весну леди Дюбуа при дворе Короля Листопадов, и беседа с Лордом Фимранге на балу во время чаепития». И это роман. Даже название скучное, но обложка — что надо. Дорого-богато.
Вот за что Кос заслуживает попасть в Рай (если он здесь есть) без очереди, так это за огромный журнал, где внесены все наименования, цена для продажи и комиссионные сборы магазина. И отдельные заметки, какие именно книги стоит положить на более видное место, а какие — подальше. Он составил целую картотеку!
И, кстати, вот за что его попадание в Рай без очереди может быть под вопросом, так из-за того, что он мои сказки задвинул подальше, аж на второй этаж, к научным трактатам. Вообще-то, обидненько.
Ну уж нет, они у меня будут лежать на самом видном месте.
Я уже приготовилась приступать к работе по уборке магазина и раскладыванию книг, как у девочек резко обнаружились совсем другие планы.
Они дружно вытолкали своего «жениха» за двери с целым списком поручений, усадили меня в кресло, и стали рассматривать мои волосы.
— Девочки, — вырваться из их цепких рук было не так уж и просто, — у нас и правда много работы, мы не успеем.
— Это у нас много работы, — резко бросила Римма, осматривая меня с недовольным видом, — а вы раздавайте поручения. И без вас справимся.
Совсем скоро в магазине появились ведра с водой и тряпками для полок и полов, и ведра с водой и шампунями для меня. Римма и Линель с ветеранским бесстрашием вступили в войну против ужаса на моей голове, пока остальные девочки, засучив рукава и уменьшив декольте, приступили к наведению порядка.
— Мы сейчас корешками волосы как смочим, ваш цвет волос станет ещё ярче!
— Все ваши царапины мигом уберём.
Тот самый жених, смущенно пытался отвести взгляд от издевательств над его «леди-хозяйкой», но одна из девушек опять отправила его с поручением привести подмогу.
— Райнег! — Окрикнула красного как рак мужчину, который с несвойственной проворностью для его мощного телосложения, перепрыгивал через ведра и юбки, снятые девушками для удобства, к выходу. Он ведь уже столько ночей проработал «женихом», а до сих пор смущается. И девочки, между прочим, остались не голыми, а в своего рода плотных шароварах. — Забеги к Донкину. Если мы закроем этой ночью и второй бордель, подкрепление понадобится уже и вам.
Работа шла быстро. Всё уже сверкало от чистоты, помещение даже будто стало больше. Девушки не умели читать, но каждая подбегала ко мне с той или иной книгой, уточняя, куда её поставить. Вскоре стенды на втором этаже полностью заполнились товаром.
И Райнег действительно привел ещё девушек из другого борделя, которые вначале очень меня смущались, но быстро влились в нашу атмосферу, наполненную смехом.
На втором этаже уже расставили кресла и диванчики для чтения, а сейчас уборка шла полным ходом в главном зале.
— Фух, еле нашла, — вбежала запыхавшаяся девушка, — этот крем за ночь ваши руки восстановит, только перчатки не снимайте.
— Вот! То самое платье, про которое я говорила!
— Нет, нет, нет! — Попыталась запротестовать я, но меня удержали на месте, — оно, наверное, очень дорогое! Я не могу его принять!
— Да бросьте, — отмахнулась симпатичная брюнетка, держащая роскошное чёрное платье. И да, впервые за очень долгое время во мне проснулась женская натура, которая плотоядно облизывалась на это произведение искусства, — был у меня один, ухаживал. Этот подарок сделал, но я его ни разу не надевала. Не люблю чёрный цвет.
— Вы ведь можете его продать.
— Или сделать подарок самой необычной женщине, которую я встречала. И денег от вас я не возьму. Зато мне будет, чем гордиться, если леди Моэр будет помнить Мико, которая сделала ей достойный подарок.
Ну вот, слёзы подступили сами и напрочь отказывались отступать назад.
Я не хотела плакать, правда, но они с такой заботой стали приводить меня в порядок, хотя, это вроде как я могла их обучить всяким секретам красоты. Но нет, девушки настолько поразили меня результатом своей работы, что я не сразу узнала себя в зеркале: волосы блестящим водопадом струились по спине; глаза будто стали больше, а это всего лишь примочки каких-то трав от мешков. Яркие губы сейчас были искривлены от слёз, но на них не было ни трещинки.
— Не плачьте, леди Моэр, — совсем нелогично, но Римма, успокаивающая меня, сама бросила мне в объятия, заходясь в рыданиях.
После небольшого коллективного слёзопускания, мы все вместе вернулись к работе.
Девушки оказались неисчерпаемым источником сплетен. Я уже насобирала материала как минимум на три выпуска, но вот новостей по поводу Макбула и его невесты не было. Они только знают, что сам Король приезжал к нему, а потом по городу пустились отряды гвардейцев.
И, кажется, арестовали какого-то посла за попытку убийства.
После этой новости я выдохнула, значит, противоядие для Макбула всё-таки нашли. А вот Сессилию — нет. Она как сквозь землю провалилась. Никто в городе не видел ни незнакомой кареты, ни странных личностей — ничего. Даже ящиков никто не перетаскивал.
Не хорошо. Если заказчика взяли, то что будет с девушкой сейчас? Потребуют выкуп или пойдут дальше? Раз не смогли убрать Кенана, то сделают это с его невестой? Вот интересно, а что он сделал? Если даже какой-то там посол пошёл на такое против герцога.
До открытия домой я так и не попала. Зато Густав получил, наконец, хоть какую-то «корреспонденцию», которую он так жаждал. Я попросила подготовить мальчиков, и вообще, напомнить им, что я очень-очень их жду.
«Столичный голос»
Срочные новости: похищенная невеста лорда Макбула до сих пор не найдена! Скорее всего, её увезли по тропе торговцев, что идёт по отвесной скале. Если кто видел людей, несущих тяжёлую ношу, свёрнутые ковры, сундуки — просьба доложить гвардейцам Канцлера за вознаграждение. Исполнителей было как минимум двое, один из них прихрамывал на левую ногу.
Напоминаем: скандальная Чёрная Вдова открывает магазин, вызывая возмущение в высшем обществе. Редакция «Столичного голоса» будет с интересом следить, чем закончится эта авантюра.
Рудники Аллерта выросли в цене за счёт самоустранения его главного конкурента. Самоустраниться конкуренту помогли волки и непомерное употребление вина на той самой волчьей охоте.
А теперь переходим к вашей любимой рубрике: сплетни!
«
— Про вас саму писать — не плохая ли идея? — Кос читал свежий выпуск нашей газеты.
— Открытие магазина мной — возмутительное предприятие. Если про это не будет написано, а к тому же у нас есть книги, которые печатались по тому же принципу, что и газеты, у всех возникнут вопросы.
— Вопросы и так могут возникнуть.
— Скажем так: я знаю человека, который знаком с тем, кто дружит с тётей того, кто видел мужчину, который был на празднике у семейной четы, которая приходится кумовьями тому, кто видел того, кто покупает бумагу для газет.
— У меня голова закружилась.
— Пойми, Кос, порой нужно что-то положить на поверхность и прикрыть парой листочков, чтобы надёжно спрятать. Ну кому в голову придёт, что я так нагло не скрываю свою причастность к выпуску газет? Кстати, как дела с объявлениями?
— Вы были правы, — Кос оживился и вытащил свой неизменный блокнот, — только на объявлениях газета окупила всю бумагу и краски, а ещё сверху принесла полтора золотого в неделю.
— Тебе ведь нравится газета? — Я спросила больше для проформы, по горящим глазам Коса видела, что да. Его приводит в восторг, что он способен управлять информацией, что наши с ним голоса слышат тысячи людей, — то, чем мы занимаемся сейчас — это баловство. Газеты стоят сущую мелочь, но в идеале: качественные статьи, а не сплетни, которые мы собираем от детей и девушек из борделя, статьи, чтобы были и очевидцы и расследование в целом. Целые колонки об экономике и политике. Для этого нужны люди в других крупных городах. Объявления и заметки, поздравления, напоминание о праздниках с рассказом их историй. И делать всё это официально.
— И вы готовы всем этим поделиться со мной?
— Кос, — я присела напротив него, — я же вижу, что тебе не нравится то, чем я занимаюсь по ночам. И вижу, что дело не в опасности. Я просто хочу доказать, что не стану таким человеком как он.
— Леди Моэр, — Кос отодвинулся, — вы преступаете закон, который чтут миллионы людей. Вы не можете быть не такой как все, так нельзя.
Взгляд машинально опустился на его руки без больших пальцев. А потом я снова посмотрела на своего друга. Он был молодым мужчиной, но уже полностью седым. И волосы торчат в разные стороны не потому, что они не послушные, а потому, что ему глубоко плевать, как он выглядит. Прямо, как мне в последнее время. Обычно, такое состояние у людей встречается лишь по двум причинам: им больше нечего терять, и у них есть страсть. И неважно, к чему. У Коса страсти и интереса особого я не замечала, даже восторг от печатания книг быстро угасал. Он просто был одиноким, без цели, без любимого дела. А газета, которая не будет преступной, как сейчас — вот, что может вновь разжечь огонь внутри этого человека.
— Закон пишется для защиты людей и то, чем они владеют. Заметь, всё, что я делаю, не приносит вреда ни людям, ни их владению. Кроме одного — Фитхи. Но положи руку на сердце и честно ответь: а так ли это плохо? И я ничего у него не собираюсь забрать. Просто хочу дать людям выбор, который они смогут сделать без уплаты высокой цены.
Кос ничего не ответил. Я слышала истории про семьи. У которых обнаруживались маги. Отрубание пальцев тем, кто владел силой — лишь мала часть жестокости короны. И я знала историю Коса. Теперь уже знала: когда ему было двенадцать, кто-то из соседей заметил, как он пытался вылечить глубокую рану своего отца, полученную во время рыбалки. Он тогда уже понимал, что нарушает закон, но желание помочь отцу было сильнее. Косу отрубили пальцы. А родителей казнили… Никто не смеет нарушать закон.
Кроме Фитхи, но вот почему?
— Ада! — В магазин ворвались ребята и сразу же бросились мне на руки.
— Я по вам успела соскучиться, мои вы хорошие, — Руни так сильно пах бергамотом, что я чихнула.
— Фу-у-у, — мальчик, засмеявшись отодвинулся.
— Не фукать тут на мою ласку и заботу! — Поцеловав мальчиков, пошла за булочками для них.
Как бы плотно они не позавтракали, а от добавки ещё ни разу не отказывались.
Вскоре двери магазина открылись, впуская первых посетителей.
Знаете, сколько в столице книжных магазинов? Правильно, только мой. Все книги переписывались на заказ. А поддержанные продавались у скупщиков.
Поэтому, сколько бы знать не воротила носы от того, что женщина открыла своё дело, а посетителей было много. Кто-то приходил пожевать булочки с горячим чаем, кто-то уютно устроился в креслах на втором этаже, читая книги «на халяву». Кто-то восторгался печатным книгам, которые были абсолютно новыми, но стоили так мало!
А вот мои сказки обходили стороной. Нет, посетители открывали, листали, но ставили обратно. Для них эти вещи были либо просто бредом, либо бредом для малышей. Ну не верили здесь в оборотней из «Красной шапочки», ни в полудевушку-полурыбу. Ожившие игрушки их вообще приводили в ужас.
А кто-то приходил поглазеть на меня, шушукаясь со своими гувернантками, даже не скрываясь.
Меня раздражало то, как люди сторонились детей из приюта. Они ничего ни у кого сегодня не крали, а увлечённо закрашивали акварелью картинки в раскрасках, которые, кстати, получили невероятную популярность. Но как только кто-то с порога видел сирот, тут же разворачивался и уходил.
— Мы можем уйти, — тихо сказала девочка, грустно покосившись на стол со сладостями.
— Чушь, — фыркнула я в ответ, — не ваша вина, что эти снобы плохо воспитаны.
Некоторые дети всё же бегали по улицам, по моей просьбе. Мысль о том, что Сессилия ещё у похитителей не давала покоя. Но новостей не было. Да, у гвардейцев выстроилась очередь из очевидцев, которые якобы что-то видел. Некоторые даже говорили, что леди Лавариан у них, отдадут, естественно, за много денег. Все, в принципе, хотели вознаграждение. Так было и у нас. Кенан, если бы узнал, что это всё устроила я, естественно не пришёл бы в дикий восторг. Но, если у них голова на плечах, они смогут из вороха информацию найти ту самую нить, которая приведет их к Сессилии.
День близился к концу. Посетителей почти не стало, зато здесь были почти все дети с приюта.
— А у меня для вас сюрприз, — заговорщицки протянула я, отрывая их от рисования.
— Для нас?
— Да-да, пойдём на улицу.
На улице перед магазином уже было натянуто огромное полотно плотной белой ткани.
— Что это?
— Сейчас увидите, — проговорила я, ставя зажжённую маслянистую лампу с короб с линзой.
Зайедан, будь его воля, уже бы порчу на меня навёл. Плохая пре-плохая леди Моэр заставила рисовать микроскопические рисунки на бычьих пузырях, которые были похожи на пластик, только более мутный. Сколько он плакал, что ослеп, сколько ныл, что горб вырос. А сколько было стенаний по моим сумасбродным задумкам!
Но как только я вставила в нишу первый «слайд» разноцветного рисунка, изображающего девочку в саду, выходящего большой картиной на ткань, так раздался восторженный вдох детей.
— Все дети, кроме одного-единственного на свете ребенка, рано или поздно вырастают. Венди знала это наверняка…