43. ВОИН ТУМАНА
Затерялся я в ночи, в облаках ее дыханья! И почти позабыл уже, как началась эта ночь.
Помнится, я лежал на соломенном тюфяке в холодной темной комнате, где к единственному окошку под потолком вели узенькие ступеньки, а под ним была удобная площадка для лучника. По-моему, я спал, а рядом со мною спала какая-то девочка.
Потом за мной пришли - хорошенькая женщина и груболицый воин с копьем. Я, видимо, знал, что за мной должны прийти, потому что сразу вскочил и надел доспехи и шлем, а тот воин посветил мне, пока я совал за пояс свою книгу и брал гоплон и дротики. Знал я тогда и куда мы идем, но теперь это уже скрыл от меня извечный туман.
- Пусть Ио поспит, - сказал я той женщине. - Здесь она в безопасности.
Женщина кивнула, улыбнулась и прижала палец к губам. Она утверждает, что прежде, до того, как она умерла, имя ее было Эврикл.
Мы быстро шли куда-то по темным, узким, вонючим улочкам и вскоре присоединились к группе людей у ворот, хранивших молчание. Женщина провела меня вперед, поясняя на ходу:
- Артаикт и его охрана тоже через несколько минут будут здесь. И сразу же выступаем.
Я спросил у нее, кто эти люди, но тут появились всадники и стали расталкивать конями толпу, так что ответить она не успела. Следом за всадниками на белом коне ехал бородатый сатрап, который обратился к собравшимся на неведомом мне языке; я немного удивился, когда другой человек, что держался за седло сатрапа, стал повторять за ним все слово в слово, но только на том самом языке, которым пользуюсь я, когда делаю свои записи. Вот что говорил сатрап:
- Пусть славится имя великого Солнечного бога! Воины мои! Не кажется ли вам наше положение безнадежным? Подумайте! Мы сидим в этой ловушке, как кролики, почти без пищи, и даже питьевая вода в городе уже на исходе. Так пусть эта ночь станет последней, и уже утром, когда солнце, дивный дар великого Ахурамазды, вновь взойдет на свой трон, мы будем свободны! И устремимся в империю!
Однако нам следует быть настоящими мужчинами и ни на шаг не отступать, если придется биться насмерть. Те, кто окажется впереди остальных, должны повернуть назад и оказать поддержку своим братьям. Всадники мои, не гоните своих коней, не бросайте своих пеших братьев, не заставляйте их сражаться в одиночку! И уж конечно сам Аш (*163) узнает об этом! Как и я. А то, что узнаю я, немедленно достигнет ушей Великого царя. Постарайтесь же в случае битвы обойти с флангов тех, кто нападет на ваших пеших братьев, и защитите мое семейство.
Он говорил что-то еще, однако я больше не слушал: тот воин с копьем хлопнул меня по плечу и указал на двух коней, которых держал за поводья. Он кивнул мне на отличного серого жеребца, и женщина спросила:
- А ты верхом ездить умеешь?
Я не был в этом уверен, однако ответил:
- В случае необходимости.
- Ну так сегодня как раз такой случай. Садись в седло, а меня подсадит этот воин.
Я вскочил на спину серого скакуна и коленями почувствовал, что мне хорошо знакома эта посадка, хотя совершенно не помнил, ездил ли когда-либо верхом.
Воин, ухмыляясь, крепко обнял женщину за талию и подсадил на лошадь; она уселась позади меня. Я до сих пор помню, как блеснули в темноте его белые зубы и как женщина обняла меня сзади, обдав странным мускусно-цветочным ароматом, похожим на запахи летнего луга, где среди цветов притаилась ядовитая змея.
- Ну вот, теперь я хотя бы поняла, зачем персидские женщины носят шаровары. - Она говорила прямо мне в ухо; голос ее звенел от возбуждения. - В течение многих тысячелетий они в любой момент готовы были вскочить на лошадь и мчаться галопом... - Тут раздалась громкая команда, и ворота перед нами распахнулись. - Держись поближе к Артаикту, - посоветовала женщина. - Его охраняют лучшие воины.
За воротами нас со всех сторон окутал приползший с залива туман. За спиной загрохотали крытые повозки, и женщина недовольно пробурчала:
- Ну вот, разве при таком грохоте можно уйти незаметно? Ты ведь небось тоже слышишь, как перекликаются встревоженные часовые врага?
Я спросил ее, зачем здесь эти повозки.
- Для жен Артаикта. Его любимая жена со служанками едет в первой повозке, а наложницы - в остальных. - Она вдруг умолкла, резко затаив дыхание. - Но где же он сам? И где его стража?
За повозками шли несколько десятков пехотинцев с продолговатыми щитами. Пехотинцев возглавлял воин с орлом на набалдашнике посоха. У меня чуть сердце не разорвалось при виде этого воина (оно и сейчас начинает стучать сильнее, стоит мне вспомнить об этом), хотя причины своего волнения я понять не мог.
Крик вырвался из тысячи глоток - привстав в седле, я увидел сквозь туман гоплоны, и длинные копья врага, и черную тучу камней, дротиков и стрел. Нас явно поджидали, зная, что, как только последние пехотинцы пройдут ворота, оставшиеся в городе эллины тут же их закроют, чтобы не дать нам вернуться назад. Вражеская фаланга буквально ощетинилась копьями.
- Бежим скорее! - крикнула женщина. - Артаикт обманул нас! Наверное, он решил, что я шпионка, и выбрался из города иным способом!
Она не успела договорить, как я, отпустив поводья, ударил коня пятками по бокам. Серый рванулся вперед, и мы проскользнули между последней повозкой и теми пехотинцами, которых вел воин с орлом. Однако в тумане мы тут же напоролись на вторую фалангу, резко свернули в сторону и увидели третью вражескую фалангу, спешившую перекрыть нам дорогу. Эта третья фаланга уже почти сомкнулась со второй, и в нас градом полетели камни и стрелы.
Однако, несмотря на свой устрашающий вид, они не смогли остановить нас: мы молнией пронеслись мимо их сомкнутых рядов, и я даже успел метнуть оба своих дротика - один влево, другой вправо - хотя так и не увидел, попали ли они в цель. Какой-то бородатый лучник собирался было выстрелить в меня, но не успел - мы мчались слишком быстро, и я услышал, как хрустнули его кости под копытами моего серого жеребца.
Всадники следовали за мной с луками в руках; их лица казались высеченными из бронзы. Потом мы дружно развернули коней и ударили по врагу с тыла, в наиболее уязвимую часть фаланги, этого чудовища с бронзовой шкурой, ощетинившегося копьями. Мы косили гоплитов, точно пшеницу. Своей Фалькатой я разрубал пополам их копья, разбивал шлемы, мертвые воины падали под моими ударами на сухую желтую траву под неожиданно и странно поголубевшими небесами.
Вот и все, что я могу вспомнить об этой схватке. Когда я наконец поднял голову и огляделся, валы тумана снова укрыли все вокруг. Где-то пронзительно вскрикнула женщина. Я попытался встать и нащупал рядом меч, формой напоминавший серп и наполовину зарывшийся в прибрежный ил. Не уверенный даже, мой ли то был меч, я встал и побрел, шатаясь и прихрамывая, средь мертвых в поисках той женщины.
Я нашел ее там, где тела лежали огромной грудой. Кровавые следы ее поблескивали в свете звезд, как драгоценные камешки. Я увидел, что страшный черный волк терзает горло женщины, передней лапой придавив ее к земле. Однако задние лапы зверя бессильно волочились, и я догадался, что у него сломан хребет.
И понял вдруг, что это вовсе не волк, а человек. Под оскаленной волчьей пастью виднелось человеческое лицо - лицо одного из знакомых мне лучников; а лапы, которыми волк прижимал женщину к земле, были одновременно и человечьими руками, и когтистыми звериными лапами. Однако я почему-то не испугался, а лишь отогнал волка от себя острием меча.
- Я тебе больше чем брат, - сказал волк. - А эта женщина хотела ограбить меня. - Он говорил, не разжимая челюстей, но я слышал и понимал каждое его слово. - У нее был кинжал - для мертвых. И я надеялся, что она наконец-то убьет меня. Теперь придется тебе сделать это. Помнишь, Латро? Мы с тобой больше чем братья, хоть я и умираю.
Чуть поодаль я увидел юную девушку в венке и одеянии из цветов - она смотрела на меня, и ее сияющее лицо было спокойным. Я, казалось, чувствовал исходящее от нее тихое удовлетворение.
- Я помню, кого должен принести тебе в жертву, богиня, - сказал я ей. Я вижу твой знак. - Схватив волка за ухо, я перерезал ему горло и громко произнес имя Девы.
Но я, видимо, все же опоздал. Женщина на земле вдруг стала извиваться, точно червяк, попавший под лемех плуга, разинув рот и высунув язык.
Дева исчезла. У меня за спиной чей-то голос позвал: "Люций!.. Люций!.."
Я не сразу обернулся на этот зов. То, что сперва показалось мне языком женщины, была выползавшая у нее изо рта змея с блестящей чешуей и толще моего запястья. Я ударил змею мечом, но чешуя ее оказалась тверже бронзы. Судорожно извиваясь, она поползла прочь и скрылась в ночи и тумане.
Женщина на земле приподняла голову.
- Эврикл, - услышал я ее шепот. - О Великая Мать, это Эврикл! - И с этими словами она упала навзничь и испустила дух; труп ее сразу же начал смердеть и разлагаться.
Человек-волк куда-то исчез. На его месте лежал какой-то воин с окровавленной бородой и странно согнувшейся, видимо сломанной, спиной. Он пожал мне руку, точно благодаря меня, и скончался.
- Люций... - снова послышался тот же зов. И лишь теперь - увы, слишком поздно! - стал я искать того, кто звал меня.
Я нашел его, а рядом - сломанный посох с орлом. Он был в доспехах из шкуры льва, однако бедро его было перебито копьем чуть ли не пополам, а бронзовая кольчуга проткнута кинжалом. Этот могучий лев умирал.
- Люций... - Он говорил на моем родном языке! - Люций, это действительно ты?
Я сумел лишь молча кивнуть; я не знал, что сказать ему. Бережно, нежно я взял его за руку.
- До чего же непонятны пути богов! - выдохнул он. - До чего жестоки!
Этими словами кончаются записи в первом свитке.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Лакония (Лаконика) - территория древней Спарты, находившейся в юго-восточной части Пелопоннеса, в долине реки Эврот. Названия Лакония, Лаконика, Лакедемон, Спарта можно в данном случае считать синонимами.