Урубу вот уже несколько месяцев находился на Матрайхе, и пока с ним не было никакой связи. Как и прежде, его пришлось высадить в отдаленной и малонаселенной местности, откуда он должен был добраться до одного из очагов местной цивилизации и воспользоваться своим умением растворяться в толпе. Теперь Козодой ясно понимал, какие соображения заставили Клейбена пойти на необычайный эксперимент, плодом которого явился Урубу. Будь у них пять или шесть таких созданий, добыть все перстни не составило бы труда, но, если бы Урубу вообще не существовал, эта задача была бы неразрешимой.
Однако время шло, а странное существо по-прежнему не подавало вестей о себе, и у Козодоя начали появляться темные мысли. Он боялся, что Урубу переоценил свою неуязвимость и утратил осторожность. Застигнутый врасплох Валом, Урубу был так же беспомощен, как и любой другой. Он был не менее ужасен, чем оборотни и вампиры из древних легенд, но, так же как и их, его можно было убить. Сожжение, дезинтеграция, клеточная деструкция, ванна с кислотой... До сих пор Главная Система не знала о существовании Урубу, но такое положение не могло продолжаться вечно.
Поэтому, когда через шесть месяцев после высадки Урубу наконец вышел на связь и попросил забрать его с Матрайха, все вздохнули с облегчением. Новое тело Урубу оказалось женским и было весьма привлекательным: длинные ноги, упругая грудь, руки изящные и гибкие, но очень сильные. Темно-коричневая, почти черная кожа. Густые черные волосы вились, но не так, как у африканцев или меланезийцев. Волосы росли только на голове, под мышками и в паху, остальное тело было гладким. Огромные угольно-черные глаза казались более выпуклыми, чем у землян. Не считая пояса из длинной и прочной лианы, Урубу была совершенно обнажена. На запястьях и лодыжках у нее болтались браслеты, сплетенные из стеблей и выкрашенные в зеленый и синий цвета. В ушах - костяные серьги, на шее - ожерелье, тоже костяное.
Щеки, лоб, грудь и живот Урубу были покрыты замысловатым рисунком, то ли вытатуированным, то ли выжженным. В остальном ее кожа была на удивление ровной, без малейших признаков шрамов или царапин. На поясе у Урубу болталась духовая трубка, сделанная из камыша, и маленький плетеный мешочек. В левой руке она держала деревянное копье с каменным наконечником, привязанным к древку тонкими, словно проволока, лианами.
- Должна перед вами извиниться, - громко сказала Урубу громким хрипловатым сопрано, - но в этой форме тяжелее перестроиться на прежний лад. Пойдем в поселок. Там не так.., тесно.
В поселке ее сразу же окружила толпа. Урубу подняла копье и выкрикнула что-то, неразборчиво, но с явной угрозой. Толпа рассосалась.
Кто-то принес воды. Урубу сделала несколько глотков и устало опустилась на траву. Козодой сел напротив. Наконец Урубу отчасти освободилась из-под влияния новой личности и начала рассказывать.
- Люди Матрайха гораздо сильнее отличаются от обычных людей, чем кажется на первый взгляд, - сообщила она. - Мы были правы: над ними проводят эксперимент. Это перепрограммированное общество; любые напоминания о его прошлом стерты с лица земли. От прежних достижений остались лишь немногочисленные развалины да непонятные предметы, которые иногда можно найти в джунглях. Бытуют смутные легенды и полуправдивые сказания, но ни у кого нет своих собственных воспоминаний. Даже язык, и тот явно искусственного происхождения, хотя по-своему он довольно выразительный. Это жестокий мир и крайне дезорганизованный. Впрочем, как мы и предполагали, на севере общественное устройство несколько сложнее.
Не торопясь, очень подробно, Урубу обрисовывала положение дел на Матрайхе.
Жители планеты называли себя просто Людьми. У них не сохранилось никаких воспоминаний о том, что существуют другие разновидности людей или иные миры. В небесах обитали великие богини, которые творили и судили. Старшей было солнце, младшими - две луны. Мир был населен духами: духами воздуха, воды и деревьев. В жерлах вулканов жили демоны. Люди постоянно испытывали на себе капризы многочисленных духов и их нечастую милость. Они беспрерывно молились им, стараясь умилостивить, но все равно от духов не стоило ждать ничего хорошего. Жизнь человеческая трактовалась как череда испытаний, ниспосланных свыше; того, кто успешно выдерживал их, богини забирали на небеса. Райские селения ничем не отличались от Матрайха, за исключением того, что там все всегда были здоровы и сыты. Тот, кто не выдерживал испытаний, подвергался наказанию. Любая попытка задать лишний вопрос или облегчить себе жизнь каралась медленной мучительной смертью.
- Здесь невозможно даже изобрести оружие получше или вырастить семечко, говорила Урубу. - На поиски еды Людям приходится тратить практически все свое время. Естественно, они ведут кочевой образ жизни. Матери носят детей в заспинных мешках, иногда сразу двоих, а то и троих. Охраняет детей все племя, но даже при этом детская смертность весьма высока, и женщинам приходится непрерывно рожать. Даже на последних месяцах беременные трудятся наравне с остальными. После охоты первыми едят охотники, а дети - в последнюю очередь. Татуировки указывают на принадлежность к тому или иному племени, а также на положение, которое человек в этом племени занимает. Стычки между племенами достаточно редки и происходят в основном в голодные времена или на территориях, где нечем поживиться.
- А как насчет территориальных прав? - спросил Козодой.
- Территории разграничены слабо, - пожал плечами Урубу. - Люди просто идут куда глаза глядят в надежде, что им не придется сражаться. Плотность населения на планете минимальна - один человек на тридцать квадратных километров. Можно идти неделями и никого не встретить. Стоянки они устраивают там, где набредут на еду или где их застигнет темнота. Они ничего не носят с собой - да у них и нет ничего, кроме оружия и украшений.
Козодой мрачно кивнул. Вокруг них уже собирались люди, и все внимательно слушали.
- Одним словом, вполне примитивное общество. Но ты упомянула о неких сложностях?
- Сложностей много, но прежде всего вы должны усвоить биологические различия между ними и вами. Люди все, по существу, однополы, поэтому мы и не видели на планете мужчин. Но когда одна из них становится лидером племени благодаря своей агрессивности, силе или ловкости, - у нее запускается механизм гормональной перестройки. Если вождь по тем или иным причинам утратил уважение племени, тот же механизм лишает его мужских качеств, и он снова превращается в женщину. Время от времени случаются конфликты, которые можно разрешить только силой, но такие случаи редки. Изменение пола в обоих направлениях, похоже, зависит только от мысленной и эмоциональной установки личности, которая, естественно, подкрепляется - или не подкрепляется отношением соплеменников. Как ты и предполагал, жизнь вождей здесь не отличается продолжительностью, потому что они вынуждены отвечать за всех и за все.
- Значит, мужчина в племени только один? - спросил Козодой.
- Да. Как и во всех примитивных обществах, основное место в жизни Людей занимает секс. Их тяга к фаллическим символам просто не поддается описанию, да оно и неудивительно. Верность своему племени определяется не воспитанием, а биохимией. Те, кто был близок с вождем, уже не хотят никого другого. Это именно биохимия, потому что на чувствах это никак не отражается. Племя может ненавидеть своего вождя - и часто так оно и бывает, - но все как один хотят только его. Если численность племени уменьшается, они похищают женщин из другого племени и отдают своему вождю. Я же говорю, это жестокий мир.
Ворон, неизменный циник, стоял в толпе и слушал ее рассказ.
- Странно, что ты до сих пор женщина, - заметил он. - Это не твой стиль.
- Просто не могла себе это позволить. Вождь постоянно на виду, и долго бы в мужиках я не удержалась. Я воспроизвожу жертву клетка за клеткой, но это не настоящие клетки, а подделка - она подделка и есть. Я не могу быть ни отцом, ни матерью. Там, внизу, бездетные женщины занимают самое низкое положение, но для моих целей это удобнее, потому что им, как правило, поручают разведку. А вот для вождя неспособность быть отцом непростительна. Меня моментально сместили бы, так что не стоило и пытаться.
- Что за жизнь, - сказала Хань, грустно покачивая головой. - Я бы, наверное, повесилась.
- Это просто различие культур. Там, внизу, нет личностей, по крайней мере в нашем смысле слова. Там есть только члены группы. Существование расы зависит от выживания групп, а не индивидов. Если человеку не повезло, он не виноват: такие вещи считаются проявлением божественной воли, но если кто-то сознательно пренебрегает интересами племени, его ждет мучительная смерть. Идея выживания группы настолько сильна, что захваченные в плен добровольно отвергают прежнее племя и всей душой принимают новое. Самоубийство там считается тягчайшим преступлением, поскольку тоже ослабляет племя.
- А как насчет тех, кто ранен, искалечен или родился уродом?
- Уродов, разумеется, убивают. А что касается раненых... Матрайхиане очень живучи, но порой и они получают увечья. Если это случилось с тем, кто достоин уважения, то ночью разыгрывается целый ритуал. Некоторые из местных растений вырабатывают сильные наркотики. Их дают раненому, и он умирает без мучений. А потом... - Урубу замялась.
- Ну? - мягко, но настойчиво спросил Козодой.
- Потом племя съедает его, чтобы он навсегда остался среди своих. Точно так же они поступают с храбрым врагом, заслужившим уважение. Там ничего не пропадает зря. - Урубу пропустила меж пальцев свое ожерелье. - Оно сделано из человеческих костей.
- Так вот какое будущее готовит нам Главная Система, - проворчал кто-то. В толпе послышалось гневное бормотание.
- Не забывайте, что наши собственные предки были ничуть не лучше, - резко возразил Козодой, - и мы, высококультурные и цивилизованные люди, проделываем с помощью технологии вещи, которые гораздо ужаснее этого примитивного каннибализма. Боюсь, они тоже бы почувствовали отвращение, увидев многое из того, что делаем мы. Но мы здесь не для того, чтобы одобрять или проклинать. Мы здесь для того, чтобы добыть перстень. - Козодой повернулся к Урубу. - Так был ли я прав насчет единой теологии?
- Да, - кивнула Урубу. - За исключением небольших различий всю культуру скрепляет единый пантеон, и верования практически идентичны. Старейшая женщина в племени называется хранительницей огня, и ей вверены кремни для разжигания костра, Но помимо старейшин, там существуют женщины, которых называют "вассун", что значит - хранительница истины. Вассун не принадлежат к какому-то одному племени, но обладают властью. Их нетрудно узнать - все они обриты наголо и татуированы не меньше, чем Молчаливая. Они связаны обетом безбрачия: ни один вождь не смеет прикоснуться к вассун, когда она приходит в племя. Правда, в племени она остается недолго - видимо, проверяет, как дела, и порой дает советы хранительнице огня. Потом вассун уходят и направляются в другое племя.
- Ага! - с энтузиазмом воскликнул Козодой. - Жрицы! И откуда же они приходят?
- Ниоткуда. Считается, что они - часть окружающего мира, тем более что они выглядят совершенно одинаково, словно близнецы. К ним даже обращаются как к одному и тому же человеку. Меня так и подмывало превратиться в одну из них, но не оказалось подходящего момента. Они расспрашивают о делах племени так мягко и профессионально, что это едва заметно. Я почти сразу поняла, кто они такие. Это полевые агенты, хотя вряд ли они сами это осознают. Безусловно, они искренне верят во всю эту божественную чепуху. Но когда они говорят с богами, боги иногда отвечают им. Это происходит в святых местах, запретных для всех, кроме вассун.
- Ого! Похоже, мы кое до чего докопались! Значит, где-то есть центральная власть, а где власть - там и технология, - заметил Козодой. - Скажем, замаскированный и самообслуживающийся компьютер?
- Думаю, нет. Вассун приходят из определенного места и возвращаются туда для доклада. У меня есть одна сумасшедшая идея...
- Говори.
- В МСС есть по одной дивизии на каждую расу, так?
- Так нам говорили.
- Но дивизия первобытных людей бесполезна в современном бою, так? А что, если эту дивизию превратили в жреческий корпус Матрайха? Сделать их похожими друг на друга, заставить поступать одинаково и проповедовать одно и то же? Это по силам любой приличной психохимической лаборатории, а у Главной Системы под рукой все самое лучшее. Из офицеров сделали старших жриц и снабдили их средствами связи, которые сами они считают магией, помогающей общаться с богами.
- Логично, но как же они воспроизводят себя, если связаны обетом безбрачия?
- Ну, безбрачие - это еще не бесплодие. И потом, их безбрачие касается только взаимоотношений с простыми смертными, которые даже не замечают различий между вассун. Кто им мешает брать отпуск по беременности, допустим, раз в год? Итак, мы имеем замкнутую иерархию, нацеленную на поддержание установленного порядка. Иными словами, тот же Центр, но без научных исследований, от которых одни неприятности. И главное, что у них есть какой-то доступ к технологии. Нельзя месяцами ожидать, пока дойдет весть о том, что где-то что-то пошло не так, как следует. Конечно, никаких флайеров или боевых лазеров, просто некие полезные мелочи, дарованные богами, чтобы проще было поддерживать порядок.
Козодой с сомнением покачал головой:
- Такая система выглядит довольно хрупкой. Этому порядку сотни лет, за это время здесь уже сто раз могли приземлиться, допустим, флибустьеры, и кто бы сражался с ними? А тем более теперь, когда Система знает, что мы знаем о перстне - почему этот мир на вид такой беззащитный?
- Кажется, я вижу, куда ты клонишь. На месте Главной Системы я бы не стирала память этих эмэсэсовок начисто. Где-то должен быть контрольный компьютер, который начиняет головы молодых жриц теологической чепухой, но ведь он с таким же успехом может сделать и обратное. Вот зачем нужны спутники. При малейшем намеке на вторжение чужаков или появление недозволенной технологии все жрицы разом превращаются в боеспособную дивизию МСС. К ним возвращаются знания и опыт их предков, достаточные, чтобы либо самим устранить угрозу, либо вызвать помощь. - Урубу помедлила, пораженная своими собственными выводами. Ну и ну! Понимаешь, что это значит?
- Еще бы. Отсутствие перстня немедленно запустит этот механизм, так что они не должны узнать, что перстень украден. Кроме того, мы будем предельно ограничены в использовании технологии. Одного-единственного сообщения о чем-то необычном может быть достаточно, чтобы мы внезапно оказались лицом к лицу с автоматизированной защитой неизвестной мощности плюс полная дивизия МСС. Неприятная перспектива.
- Бирюльки, - неожиданно произнес Клейбен, и все удивленно повернулись к нему. - Старинная детская игра на моей родине. Пучок прямых тонких палочек бросают с небольшой высоты, и они падают кучкой. Надо вынуть как можно больше палочек, не дав кучке обвалиться. Выигрывает тот, кто наберет больше всех. Сейчас мы затеяли такую игру на поле, заминированном врагом. Только мы не знаем, что за мины на этом поле и отчего они взрываются, нам придется быть предельно осторожными. Нельзя дать им даже малейшего намека на наше присутствие. Или на то, что мы были здесь.
Урубу пожала плечами:
- Ну да. Допустим, я как-нибудь добыла перстень. Но как только его хватится кто-то, тут же поднимется тревога - и пиши пропало. Вы меня уже не вытащите.
- Вот именно. И должен честно сказать, что в таком случае нам придется оставить всех, кто окажется внизу, ради спасения остальных. Если подымется тревога, противник легко обнаружит истребитель в месте высадки и установит непрерывное наблюдение. Связь прервется, может быть, на годы, может быть, навсегда. Значит, надо сделать все с первого раза.
Урубу в упор уставилась на своего создателя. Повисла тяжелая тишина. Когда будут добыты перстни, Клейбен станет ее следующей целью, но пока что она была вынуждена держать слово.