Заляпанная болотной жижей толпа сразу окружила наш караван: где, мол, американские доктора? А как узнали, что американцев нет и в помине, то в стекла наших машин полетели куски, так сказать, аллювиальной почвы, комья осадочных пород и какое-то откровенное говно. Тут Хася дал несколько очередей поверх дурных голов из своей машинки "Ингрэм М10", которая до сей поры аккуратно висела у него под плащом. Отчего головы, желая сохранить свои скудные мысли от пуль сорок пятого калибра, въехали в плечи. А Колесников, желая поиграть силушкой, столкнул лбами двух особо недовольных граждан. Затем поднялся на крышу вездехода в аккуратном слегка забрызганном костюмчике представитель районных властей и произнес горячую вразумляющую речь -- дескать, приехали советские врачи, которые не хуже, а лучше американских. За хорошую психомоторику господину-товарищу из "нахии" мы уже сунули сотню баксов, и ныне он их старательно отрабатывал.
Толпа, жалобно смотрящая красными конъюнктивитными глазами, принялась выстраивать очередь к автобусу. Причем мужчины в расцвете лет отгоняли молодежь в самый ее конец бесцеремонными пинками и тумаками, однако старичков, скрипя зубами, пропускали вперед. Правда, старейшины тоже сквернословно спорили, кто из них древнее, мудрее и кому больше надо, пока Хася не прошелся со своим "Ингрэмом" и не выстроил дедулек -- кажется, по росту. С крыши вездехода я наблюдал быстрое движение очереди внутри залепленного грязью автобуса.
Процедура выглядела просто. Толстый доктор беглым скучным взглядом озирал арабские "помидоры с морковками". Тут же посетители автобуса становились, как при досмотре, к борту -руки на него, ноги расставлены. В одну "булку" дюжий фельдшер закачивал, кажется, кубиков десять анальгина, во вторую другой медработник оперативно вдувал что-то еще. Работа спорилась. Но с последним уколом водитель стал резво заводить мотор.
Несмотря на слова и жесты благодарности от иракской общественности, оставление деревни советскими людьми слишком напоминало бегство.
-- Удираем на всякий случай,-- пояснил Остапенко, когда Хася вышел разрядить мочевой пузырь.-- Если у наших есть эффективная вакцина, то ее вряд ли пустят в ход сразу -- тут и Хуссейн может заподозрить, что мы всю эпидемию собственноручно организовали. Хорошие вакцины с ходу не появляются. Наверняка наши доктора кололи аборигенам такое, что результат "бабушка надвое гадала", ну и добавляли обезболивающее для поднятия настроения.
Так же мы сработали еще в паре деревень. В третьем селении нас даже встречали с песнями оптимистического содержания -- похоже, что предыдущим пациентам мы не слишком навредили. Однако аборигены американцев по-прежнему уважали и желали заполучить их поскорее как самый первосортный товар.
В дальнейшем пути нашей "Василисы" и автобуса с советскими докторами расходились. Мы по разлившимся водам Евфрата устремлялись на поиски штатников, у которых теперь, по агентурным сведениям, тоже имелась амфибийная машина, "Икарус" же должен был мотаться по более сухим местам и дожидаться общего спада воды.
Благодаря разгулу каких-то природных и космических сил, паводок в этом году был крутой -- на радость рыбкам и улиткам. Имелось и нам, где поплавать да пошлепать бортами на залитых водой просторах. Порой, при отрешении от логики, представлялось, будто мы очутились на самой середке моря.
-- А ведь до Персидского залива еще сто двадцать километров,-заметил я в одну из остановок.
Мы прибились к тому, что напоминало коралловый островок,-пальмы, несколько хижин,-- а на самом деле было незатопленными остатками деревни.
-- У моих предков морской берег проходил именно здесь,-гордо высказался Хася.-- Во времена Вавилонии не было еще никакой реки Шатт-эль-Араб. Благословенный Евфрат и мощный Тигр, не сливаясь, несли свои полные воды прямо в Нижнее Море. Тут поблизости шумел полста веков назад город-порт Эриду, где находилось святилище всеведущего бога мудрости Энки, а чуть подальше -- Урук, владение светлой Иштар, управляемое царем Гильгамешем. Рядом с ним -- Ур, там высилась башня-зиккурат лунного бога Сина. Из Ура родом Ибрахим...
-- Ага, Абрам, по-нашему,-- подключился Серега.
-- От его чресел пошли два народа -- все евреи и все арабы, от его мудрости и благочестия родились четыре веры -- иудейская, христианская, ислам и субба, мандейская. Велик Аллах тем, что открывается рабам своим, освятило Аллаха милосердие Его.
-- Воистину,-- поддержал я.
-- Ой, Глеб Анатольевич, сейчас прямо "алиллуйя" запоете.-издевательски заметил Серега.
-- Кажется, жопу не просили высказаться,-- откликнулся я и зыркнул на старлея свирепым глазом: мол, раз, бестолочь не можешь сам работать, так хоть не мешай.
В это время через верхний люк спустились поначалу грязные сапоги, а потом и подполковник Остапенко в целом.
-- Товарищ Хасан, там несколько старых людей интересуются, скоро ли придет лодка с солью и керосином. Я хотел объяснить им, что после дождичка в четверг, но моего арабского не хватило.
Хася вылез успокоительно пообщаться со своими, а Илья Петрович, наконец, смог обратиться ко мне и Колесникову.
-- Здесь видели вчера американцев на красивой синей амфибии, они провели медобслуживание и ушли на северо-запад, причем на большой скорости... Что-то не удается нам догнать их или даже засечь, несмотря на все маневры в этой луже.
-- Товарищ подполковник, они ведь тоже не лыком шиты и не из полена вытесаны. Что их неприятности связаны с нами, штатники догадались еще в прошлую нашу поездку. После чего им осталось только организовать за нами слежку. Алаверды, так сказать,-тонко намекнул я на толстые обстоятельства.
-- Я вот думаю, какая такая слежка, если тут ни проехать ни пройти?-- бестолково возмутился Серега.
-- Вы не думайте, Сережа, если не умеете. Но все-таки в Долгопрудном вас учили не только мух на лету ловить,-- вставил я.
-- Вам что, снова пять лет исполнилось, старший лейтенант Колесников?-- пристыдил подчиненного Остапенко.-- Людей на лодках мы не раз встречали, всякие там рыбаки-мудаки, среди них нет что ли агентов вражеских с передатчиками? Да через одного шпионы, понимаешь. И в деревнях может быть агентура. Сейчас уже кто-нибудь наяривает на рации вот даже в этом полузатопленном сортире.
-- А чего ж ничего такого не пеленгуем? Мы ведь во всех диапазонах автоматически прослушиваем,-- мужественно засопротивлялся старлей.-- Между прочим, никакой болтовни в тех местах, которые мы навещали, переговоры иракских армейцев и то лишь пару раз засекали. А сейчас вообще на пятьдесят километров вокруг не фурычит ни один передатчик.
-- Допустим, Колесников, что следит за нами спутник-шпион,-стал объяснять я, удивляясь своему позднему прозрению.-- И с него хорошо различимы даже наши прекрасные одухотворенные физиономии. Так что ваш образ, товарищ старший лейтенант, давно уже знаком американскому Агентству Национальной Безопасности. И наверняка там на доске почета висит в виде глянцевой фотокарточки, а каждый проходящий реакционер ей честь отдает. Короче, бостонцы в курсе наших передвижений.
Выкладывая спутниковую теорию, я попутно размышлял о том, что вдруг американцам пособляет какое-нибудь аномальное явление вроде моей краснознаменной кляксы.
-- У них мотор, само собой, не мощнее нашего, но они-то столько тонн аппаратуры не тащат,-- добавил я.-- Поэтому всегда могут оторваться от нас.
-- Утопить, что ли, все это железо с Дробилиным вместе?
После риторического вопроса, заданного Петровичем, его личный сапог был поражен плевком. Причем плевал в сердцах сам подполковник, который, конечно же, желал поскорее стать полковником и больше не шлепать по болотам.
-- А чего, хороша идея,-- горячо одобрил Колесников, как будто нахваливал девку; при этом наш инженер тоскливо поморщился.-- А потом скажем, что Александра Гордеевича сдуло порывом ветра. Правдоподобно?
Я понял, что в своих мыслях старлей уже не раз размазывал нос умника-инженера по очкам.
-- Если бы тупость имела человеческий облик, то обязательно походила бы на товарища Колесникова,-- впервые огрызнулся Дробилин.
-- Чего-чего?-- стал подвывать старлей.
-- В самом деле, Александр Гордеевич, куда это годится?-спросил брюзгливый Остапенко.-- Мы вроде такую умную аппаратуру на закорках таскаем, а американцы всегда за горизонтом ее видения, и нам их никак не зацепить.
Инженер, еще больше скукожившись недовольной физиономией, махнул рукой: мол, отвяжитесь, дурашки, занят. Я тогда тоже обратил внимание на экраны. В углу одного монитора забегали юркие человечки. Ах, америкашки-таракашки, попались все-таки. Яркий цветочный бутон, который представлял нашу "Василису", пустил в сторону человечков быстрые побеги.
-- Установлен канал взаимодействия,-- доложил довольный Дробилин,-- каустики магнитных шипений сработали по спектру поглощения в десятом секторе. Вероятность контакта -семьдесят процентов. Вероятность благоприятного исхода -пятьдесят пять процентов.
-- Цэрэушники в двадцати километрах по курсу двести пятьдесят. Мы должны вскоре пересечься. Пока что ни одна конфликтующая сторона не может похвастать будущим благоприятным исходом,-изложил я более понятным языком, глядя на улыбающиеся брови Дробилина. Пожалуй, наш инженер тоже умеет развлекаться.
Уже сработали "вектора раздражения" -- там, над нашими классовыми недругами, сгустилось недоброжелательное Ф-поле и опустились матрицы злого рока, притягивающие ненависть. Возможно, кто-то уже надрывно воет:"Бей гяуров!" Мелькают искаженные мысли, искаженные лица. Подкузьмили мы "коллегам", подкузьмили. Я вытеснил прочие чувства, кроме удовлетворения от того, что наша аппаратура все-таки работает нормально.
-- Ну, коли так, двинули курсом двести пятьдесят для закрепления успеха,-- скомандовал Остапенко. Как раз застучал башмаками по крыше наш иракский друг, и мы вскоре тронулись на северо-запад. Туда, где некогда располагался Урук со святилищем секс-владычицы Иштар, как правильно напомнил мне Хася.
Вначале шли на водометке, причем с приличной скоростью, лишь изредка переползая через толстые стволы разбухших деревьев и бугры, что слепились из грязи, набившейся вокруг каких-нибудь рухнувших построек. Потом окружающая среда стала подсыхать, дно приблизилось к поверхности. Из-под воды показался сперва примятый и облепленный бурой жижей тростник, потом запестрели довольно чистенькие водяные лилии,-- хоть продавай на базаре,-а дальше потянулась не снесенная паводковыми водами болотная кора. Наконец, мы стали выползать на наплавной слой, а там уж оказались под колесами плотные слои торфа.
-- То ли здесь местность повыше, то ли неподалеку запруда установлена,-- предположил Остапенко.-- Колесников, внимательно глянь в карту, ничего там не обозначено?
Серега долго и старательно возился с планшетом.
-- Илья Петрович, похоже, что здесь дамба. Старая. Сейчас еще проверю в справочнике... Ага, никакого хозяйственного значения не имеет. Англичане в двадцатых годах строили.
-- Ну, может, туземцы в последнее время подремонтировали ее,-вклинился я.-- И сейчас она уже имеет хозяйственное значение.
Я как раз заметил, что Дробилин потерял американцев из виду на нашем спецлокаторе судьбы и как бешеный защелкал клавишами на пульте "раздражителей". Возбуждение сил судьбы по отношению к нашим мишеням должно было придать им "яркости". Спустя минут десять снова проявился след штатников. Вернее, едва заметные фигурки пунцово мерцающих человечков.
-- В чем дело, как думаете, Александр Гордеевич? Что может мешать нашим детекторам?-- спросил я, почувствовав какой-то подвох.
-- Ну, например, могут существенно мешать быстро перемещающиеся массы воды,-- не сразу отозвался напрягшийся инженер.
-- Какие массы воды?-- снова забурчал Остапенко, все более раздражаясь из-за скудости своего понимания.-- Мы как раз выбрались на относительно сухой участок.