- Ваше величество, его величество серьезно ранены, как бы не пришлось руку отнимать...
- Ну да... Ранен топором какого-то мужлана... Король... - Агриста повернулась и зашагала к своему коню...
В голове Кадор-Манонга вертелось: "руку отнимать", "руку отнимать"... Он потеряет правую руку. Как его станут величать? Кадор-Манонг Левая Рука... Левая Рука! А она смеялась над ним, она спасла его и смеялась над ним! Кадор-Манонг Левая Рука! Под забралом король облился слезами...
Последнее, что он услышал, прежде чем окончательно провалиться в забытье, были слова Тонирга ок-Ренчи:
- ...И пусть сыщут колдуна знающего. Возможно, руку его величества можно спасти при помощи магии...
ГЛАВА 26
Друзья разместились в лодке и Кендаг с Филькой навалились на весла, неумелыми толчками посылая ее к маленькому кораблю, стоящему крайним в строю драккаров. Ингви полагал, что наведенная им завеса белесой дымки, сливающаяся с туманом на реке, будет излишней предосторожностью. Оказалось - нет. С каждого драккара за рекой наблюдало по человеку, разбойники были предусмотрительны. Ингви проверил, надежно ли чары закреплены за его суденышком и пополз меняться местами с Филькой. Эльф занял позицию на носу и поднял лук.
- Рано, - предупредил его Игви. Или если он нас заметит, или когда будем совсем рядом...
В этот самый момент (до корабля оставалось еще не меньше ста метров) пиратский наблюдатель заметил полосу тумана, упорно плывущую против течения.
- А вот теперь в самый раз, - довольным тоном произнес эльф, тенькнула тетива, - готов.
Человек осел на борт, демон с орком поднажали - однако их усилия были ни к чему. Оставшиеся разбойники были совершенно поглощены схваткой, кипевшей на берегу, никто даже не заметил смерти их приятеля, наблюдавшего за рекой. Филька, сидевший с луком на носу, первым перебрался через борт на палубу - там было еще пятеро. Четверо с натянутыми луками выискивали, очевидно, цель попроще в общей свалке, пятый просто азартно наблюдал, энергично размахивая топором и покрикивая.
Кендаг, а за ним и Ингви, перелезли на корабль. Последней была Ннаонна. Она взлетела на палубу, как белка - одним прыжком. Лодчонка, закрученная инерцией толчка девушки, со стуком ткнулась в борт драккара, разбойники обернулись, друзья кинулись было на них, но...
- Пощады, ваше величество! - вдруг завопил предводитель пиратов, бросая топор и падая на колени, а затем обернувшись к своим - бросайте оружие, олухи! Просите пощады у короля великого, у его демонского величества!..
Четверо бородачей угрюмо опустили луки, но падать на колени и просить пощады не стали. Тем временем первый не унимался:
- Ваше величество, не извольте гневаться... Пощадите, не серчайте... это...
С неописуемым удивлением Ингви в коленопреклоненной фигуре узнал оборванца, которого он в незапамятные времена запретил избить в Альде... В тот памятный день, когда орки Лорда Внешнего Мира впервые "вершили королевское правосудие"... На площади перед Альхеллой - тысячу лет назад...
- Ты, что ли... землячок... - промямлил Ингви, несказанно пораженный, откуда ты сюда... А, ладно... Что делать-то нам с тобой теперь, а?
- Что прикажете, ваше королевское демонское величество! - с какой-то истовой радостью отвечал тот, не поднимаясь с колен.
- Ну тогда давай, что ли... сниматься с якоря... Если так.
- Эй, ребяты, - альдиец проворно вскочил и обернулся к своим, последовало несколько команд, которые бородатые викинги опрометью бросились исполнять - к огромному изумлению Ингви. Ннаонна присвистнула, выражая общее мнение...
Один из викингов обрубил якорный канат и драккар тихо развернулся по течению.
- С позволения вашего королевского величества, - пробормотал альдиец и бросился к рулю, бородатые "ребяты" сели на весла...
Ингви с друзьями пробрался на корму - так, чтобы находиться рядом с рулевым и держать в поле зрения гребцов. Никто не произнес ни слова - ситуация была настолько нереальной, что сказать было просто нечего...
- Ну, - нарушил молчание Ингви, - вор-разбойничек... И что же это значит, а? Почему это вы такие... послушные?
- Мы, ваше величество, сбежать от Моррика рады-радешеньки. Потому что он псих ненормальный и счастья у него нету. Он и корабля-то хорошего через это лишился, остался только с такой вот лодочкой... И всем мужикам правильным он надоел, как у нас в Альде говаривали, хуже горькой редьки. Но только сбежать от него в походе - дело для него оскорбительное, а ежели такой псих мстить наладится - быть беде... А с вашим величеством мне не страшно ничего... И своим я тоже сказал, мол, чего же лучшего желать...
- А как же тебя, величать, землячок?
- А Никлис я, Никлис-с-дубинкой в Альде меня прозывали... В Альде-то... А теперь я, конечно, Никир. Никир-викинг, богатырь великий, - и мужичок тоненько хихикнул...
***
Ингви бросил прощальный взгляд через плечо. Их бегство не вызвало никакой реакции у викингов, увлеченных схваткой на берегу. Впрочем, там дело шло к концу. Риодненские ополченцы разбегались, упорная схватка еще шла в центре, где медленно пятились, сомкнув краснорукие щиты, воины береговой стражи и дружинники в латах, перед ними ритмично взблескивало лезвие секиры над красным плащом и с обоих сторон мелькали заряды колдовского пламени - зеленые и синевато-фиолетовые - оставляя дымные трассы, мало-помалу заволакивающие место схватки расползающимися грязно-бурыми лохмотьями. Вокруг отбивающихся риодненцев собиралось все больше викингов, многие из которых сверкали начищенными кольчугами и стальными шлемами... Проследив взгляд Ингви, "Никир-викинг, богатырь великий" ухмыльнулся:
- Долго не продержатся, вот только Хольн Плешивый их главного здоровяка прищучит... Да и колдуны наши не в пример здоровее... Над полем разнесся неистовый вой, вокруг схватки заблистали зеленые зарницы.
- Что там, Филька? - спросил Ингви.
В этот момент Никлис навалился на рулевое весло, разворачивая судно, поле боя скрылось из виду за бугром... Филька подумал еще с минуту и предположил:
- По-моему, в схватку вступили деды, которые вчера приехали...
- Слишком поздно, дело уже, наверное, сделано, - побормотал Ингви и обернулся к рулевому, - ну теперь говори...
- А что говорить-то?..
- А все и говори - как попал сюда, как вышло, что ты здесь главным был, почему твои "ребяты" так легко с тобой согласились.
- Ну, перво-наперво, попал я в Энмар на невольничий рынок соизволением вашего величества... об чем, сказать по правде, не слишком-то и жалею.
- Да ну? - Ингви недоверчиво поднял брови.
- Точно! У нас, на Северной стороне, мне ходу в старшины не было, ударился в воспоминания разбойник, - наш-то, старший, Пиритой-вор, говаривал так: "Ты, Никлис, дурень, профессии в жисть знать не будешь, сколь тебя, дурня, не учи" И быть бы мне при дубинке всю жисть у толковых воров на подхвате... Не судьба, значит. А в Энмаре в ту пору в гребцах на галеры была нужда великая - долго я на рынке не маялся... Купил меня купчина толстобрюхий и приковали меня цепью на той посудине окаянной, что звалась "Ронника"... Но в первом же плавании настиг нас драккар Толстого Рогли. А у викингов, слышь-ка, ваше демонское величество, обычай, чтобы вам знать, такой: кто при весле сидит - тот и мужчина. Тот достойный человек. Им что весло, что меч - в руках держать равно благородственно. Потому они энмарцев же не любят и преследуют нещадно, что те, противу такого их обычая, к веслам на цепь сажают... Кто есть толстобрюхий при мошне в каюте - тому кишки вон и Морскому царю слава! Кто при весле, как муж добрый - тому свобода и гуляй, душа... Отковали меня от весла и отпустили бы на все четыре стороны, да только... Куда править прикажете, ваше величество?
Ингви встрепенулся и посмотрел по сторонам - корабль выходил из дельты.
- Давай пока на юг вдоль берега, что ли... И дальше рассказывай.
- На юг, так на юг, вашему величеству виднее...
- Никлис, посуди сам - здешних я не боюсь, хотя и с ними успел уже пару раз сцепиться, твои бывшие дружки мне опаснее, а на юг, думаю, они сейчас не сунутся.
- А они и вовсе никуда не сунутся, пока славу Морскому царю кровью не воздадут и все до последней нитки не ограбят.
- А если их побили и обратно на драккары загнали?
- Ну это вряд ли... Хотя, пожалуй, что тогда на юг вернее... Ну, стало быть, отпустили бы меня разбойники, да я сам к ним попросился - податься мне было некуда, а у них, как я поглядел, жисть веселая... И пристал я к ватажке Рогли, да один из его ребят невзлюбил меня. Раз, другой меня цепляет, ладно мы привычны всякое сносить. Однако, гляжу, и другие на меня косо глядеть начинают и сам Толстяк. У них сносить обиды, слышь-ка, не в обычае - решат, что трус. И однажды... было это на острове Римбан, где все эти шайки из викингских походов собираются и Морскому царю славу поют, и кровь в его имя льют, а он, слышь-ка их благословляет и силу их колдунишкам дает... Так однажды, говорю, допек меня этот детина, Коги его имя - мне на сапоги сплюнул, гад... Сапоги новые... Ну, вижу, так дальше не годится - вызвал его на бой. А как я в Северной стороне на дубинках первый был - то я его рукояткой секиры так отделал! И ребра, и зубы ему пересчитал... Толком-то биться у них, у разбойников-то, не умеют... Да... Однако после этого случая решил я от Рогли Толстого уходить. Что же мне - все время за спину оглядываться, чтобы этот Коги меня ножиком втихаря не приголубил... Мне бы его прирезать, а я, дурак, живым оставил... Словом, дело так пошло, что нужно к кому другому на корабль перебираться... А тут и подвернись мне этот Моррик Черный Щит... Он видел, как я с Коги дрался, похвалил меня и к себе позвал медлингом - это вроде как боцман у энмарцев... Старшой такой на корабле - я сдуру и согласился...
***
- Сдуру? - переспросил Ингви.
- Ну да. Моррик-то этот берсерком оказался. Говорю же - псих ненормальный. И все дружки его - тоже берсерки. Бьются без доспехов и считают, что их сталь не берет. Берет - еще и как! Прозвище этого Моррика, Черный Щит, слышь-ка, оттого, что он, когда перед боем в безумие приходит - так край щита грызет и слюни пускает. Оттого и белый щит почернел - от слюней его, прости, Гилфинг, ядовитых. Я его, Моррика-то, потом спросил - зачем, говорю, тебе в медлинги я? Я ж не псих, как все его дружки. А он ржет и говорит - мне трезвый медлинг нужен. А я ему - я же пью как! А он мне - теперь пить не осмелишься. Как напьешься, так ляпнешь чего-нибудь грубого, оскорбишь берсерка. Тут тебе, говорит, и конец. Я не боюсь их, психов - но связываться - нет уж, не стану. Так и вышло по Моррикову слову - он пьет за двоих, а я - не моги, сижу трезвый, как... И за порядком на его судне приглядываю, пока он веселится. А что до судна - так он его по дурости потерял, еще без меня дело было. В викингские походы вдруг ходить он перестал, а взялся на ихних островах, где народ не такой боевитый остается, ездить и на поединки вызывать - таких, кто позажиточней. Кто победит - тот и имущество противника заберет. А с ним, слышь-ка, никто связываться не хотел - известное дело, берсерк... И так у него лихо дело шло, пока не наехал он с этим своим поединком к одному хозяину крепкому, бонд у них называется. А был тот бонд самому Трорму Оди родной брат. Ну Трорм вместо него и вышел на бой - вместо брата, слышь-ка. И так моего конунга отделал, что не приведи Гилфинг... И драккар его отобрал и все добро... Вот тогда Моррик мой всего лишился. Пришлось начинать сызнова раздобыл где-то корабль, да не драккар - лодочку малую. И команда от него почти вся разошлась к тем, у кого удача. Про Моррика стали говорить, что нет у него удачи, нет счастья... Вот и вышло, что ватажку он стал заново собирать, так и меня встретил... А я, да ребяты эти, нормальные, слышь-ка, ребяты Никлис кивнул в сторону гребцов, - так к нему и пристали тогда и давно уж мы с ними сговорились от конунга нашего чокнутого сбежать. А тут и ваше величество случились... Эх, знал бы я тогда, на острове Римбан, что за гусь этот Моррик ни в жисть бы к нему не подался. А то он наплел мне с три короба, да еще посулил не простым гребцом взять, а медлингом. А это в добыче, слышь-ка, доля большая... Да еще и насмотрелся я на острове том волшебном диковин всяких, ну и дал себя окрутить...