Хотя на сей раз встреча происходила днем - и к тому же Ингви спланировал все заранее - тем не менее он волновался. Однако нужно было действовать - он выступил вперед, опережая цепочку черных плащей.
- А, ты и сюда добрался, - проскрежетал "Морской царь", - шустрый ты парень, х-хе!
Смех чудища производил совершенно жуткое впечатление - и сопровождался дикимим колебаниями потока маны.
- О Морской царь, - заявил Ингви, тогда как волхвы дружно попадали на колени, а вся толпа подалась на шаг назад, - я к тебе со смиренной просьбой. Как ты смотришь, если я разделаюсь вот с этим бесноватым Морриком?
- Тебе это нужно для дела? - ухмыльнулся тот.
- Да!
- Если нужно - валяй... А пока я дам вам, детки Силу, раз уж позвали меня, - и простер корявые лапы.
***
То, что последовало дальше, мне, откровенно говоря, просто стыдно вспоминать... Сжечь магическим Пламенем человека... Но он уже несся на меня, роняя на бороду и грудь клочья пены - впал в боевое безумие. И в руке его был меч. Далеко не самое сложное заклинание вызывает поток ревущего огня с моей левой руки, самого настоящего огня. Он завопил, выронил оружие и завертелся волчком. То, что я выхватил меч и одним ударом разрубил его от шеи до подмышки, было уже просто актом милосердия. Вопль оборвался - и стало очень тихо. Для лишенных дара, естественно. Поток маны, изливающийся с когтистых лапищ Гангмара, для меня (а, думаю, и для любого мага тоже) сопровождается иллюзией звука, рева, воя, такого протяжного грохота...
Две охваченные пламенем половины того, что недавно было берсерком Морриком - пило, ругалось, порывалось драться и так далее - рухнули на снег почти одновременно.
И тут Черный захохотал. Я не могу интерпретировать эти звуки иначе, чем признать в них хохот... Тем более, что он разевал свою зубастую пасть и слегка запрокидывал голову, словно от души смеющийся человек. Потом уже Никлис объяснил мне, что так Морской царь всегда принимал кровавые жертвы смеясь весело так принимал.
Посмеявшись, он обратился ко мне на общем:
- Итак, демон... Альдийский демон... Я помог тебе вновь, но так не будет вечно. Ты у меня в долгу и когда-нибудь тебе придется этот долг вернуть. Боюсь, что слишком скоро. Ведь ты не обманешь Старого Змея? - говоря, он все время косил своими желтыми глазищами в сторону, словно чего-то ждал.
В этот момент с крыши капища сорвалась какая-то птица - если, конечно, это была именно птица. Что-то белое, чей полет сопровождался характерным хлопаньем крыльев. Морской царь вскинул правую руку (лапу?), с пальцев рванулись длинные черные искры (я говорю искры, потому что не знаю, как описать этот выплеск магии лучше), что-то ослепительно сверкнуло, хлопнуло и с неба низвергся дождь из тлеющих перьев, крошечных капелек крови и еще чего-то тошнотворного... Все это кружилось и падало, мешаясь с колючими снежинками. Стало очень грустно.
Когда я глянул на капище - Гангмара уже не было, где-то в глубине сооружения дотлевали крошечные фиолетовые сполохи, да расползались в стороны из шипящего клубка змеи. Которым вообще-то полагается зимой спать.
Филька нагнулся и поднял целенькое серебристо-белое пушистое перышко, зачем-то понюхал и принялся приделывать на свой колпак. Я нагнулся, поглядел внимательнее - возможно, мне и показалось, но от перышка явственно несло зеленой маной - тем, что мой эльф считал влиянием Матери.
Тишину нарушал лишь скрип снежка под тяжелыми сапогами - северяне потихоньку расходились, все, кроме волхвов. Эти сгрудились над останками конунга Моррика и что-то делали с ними. Мне было неинтересно. Я усердно очищал клинок Черной Молнии пучком морской травы.
Когда на берегу у капища Морского царя не осталось почти никого, к нам подошел Хольн Плешивый:
- Я не знаю, что здесь произошло, не понимаю. И не хочу понимать. Боюсь? Пускай - такого не зазорно бояться даже доброму воину... Но я скажу так тебе, чужеземец, лучше покинуть Римбан. Я зимую здесь и не желаю, чтобы со мной на острове было нечто, чего я опасаюсь. Уходи добром - "Нивга" теперь твоя. Я позабочусь, чтобы никто не возразил против этого, хотя смерть Моррика трудно назвать выигранным поединком...
Ну что я должен был ему отвечать? Я не гордился тем, как убил берсерка, мне было стыдно... Тут еще вмешался Никлис:
- Ингви-конунг, не спорь с Хольном, не надо. Я знаю, где нам зазимовать там не откажут.
Откажут? Черта с два - это такая фигура речи. Кто же мне откажет после сегодняшнего? Да я мог бы заявить и Хольну Плешивому - мол я остаюсь, а ты катись, если меня боишься. Но зачем - повторяю, я вовсе не гордился этой победой.
- Будь по-твоему, Хольн. Завтра с рассветом мы уйдем...
ЧАСТЬ4
ОСТРОВА - МИР
ГЛАВА 31
Как и было обещано Хольну, "Нивга" отчалила с рассветом следующего дня. Римбан, остров колдунов и викингов, оказался южной оконечностью большого массива разнокалиберных островов, группирующихся вокруг двух крупных, где правили потомки "старшего сына Хаверка", называвшиеся конунгами (вожди разбойников, в отличие от этих наследственных монархов именовались "морскими конунгами"). На островах - достаточно больших - сидели наместники, называвшиеся, в зависимости от величины надела, ярлами или лендрманнами. Кое-кто из ярлов посильнее со временем сделался независимым владыкой и наравне с конунгами участвовал в частых здесь междоусобицах. А наиболее буйные и непокорные из молодых мужчин этого края - те, чьи кровожадность и тягу к приключениям не могли удовлетворить даже вечные драки между вождями - уходили в далекие викингские походы. Кому посчастливилось не сложить голову за морями, возвращались с добычей, покупали за привезенное золото прощение (ибо почти все они перед тем, как уйти на викингском драккаре, успевали набедокурить дома), покупали землю и становились самыми спокойными и законопослушными гражданами своего острова... Долгими зимними вечерами они, покрытые шрамами старики, будут принимать на зимовку молодых викингов, обсуждать с ними перипетии дальних странствий и сетовать, что и битвы ныне не так кровопролитны, и добыча не так богата... А их внуки, наслушавшись стариковских баек тоже когда-нибудь - набив морду сборщику налогов или умыкнув чужую невесту - будут объявлены вне закона и сбегут искать неверной удачи под темно-синим знаменем с белой лошадью...
Пращуры их когда-то бежали от бедствий войны сюда, на край света. И теперь потомки беглецов заново открывали мир, неся войну, смерть и бедствия правнукам победителей... Они сделали войну своей профессией, даже больше - образом жизни и религией, целью и средством. Всем. Состарившись и занявшись мирным трудом, они никогда не забывали своих военных похождений, завидуя в глубине души самим себе - молодым... И ревнуя тех, кто молод сегодня, к славе, силе и задору тех лихих головорезов, каковыми сами они были некогда...
У одного из бывших викингов зимовал год назад Никлис, туда он собирался привести "Нивгу" теперь.
- Малость поздновато, может старый Ротмар уже кого-то взял на постой, пояснил бывший вор демону, - да ничего. В таком разе он нам, слышь-ка, какого другого бонда посоветует. Но, чтобы знать, твое демонское, порядок у них такой. Перво-наперво, надо дарами поклониться хозяину, далее наместнику конунгову поклониться же. Да клятву дать, что за зиму вести себя будешь тихо, не безобразничать. Это строго, это соблюсти надо - потому что опасаются, слышь-ка, мирные бонды викингов злых. А из мирных этих хозяев едва не половина сами в походы с морскими конунгами хаживали и такое творили, что и рассказать - срам. Однако, что хорошо за морем - у себя дома творить не моги! С этим строго, да поклониться дарами надо...
- Ладно, - перебил Ингви разговорившегося медлинга, - поклонимся. Говорить ты будешь, раз все их обычаи хорошо знаешь. И даров не жалей, сундуки вон полные стоят...
Ингви, когда требовал дань с королевы Риодны, назвал то же, что предпочел в качестве оплаты Проныра, поскольку не сомневался в его оборотистости и умении выбрать товар. Правда, неизвестно было, для продажи в какой земле предназначались "сундуки мехов и перья птицы радонк". Никлис, осмотрев добычу, забраковал перья и выбрал кое-что из мехов.
- Перья, слышь-ка, здесь ни к чему. Они только в наших краях в цене, ведь их рыцари на шлемы себе ладят. А перо - что? На турнир вышел разок и все, нужно перья заново на башку лепить, ежели башка цела осталась, прошу, конечно, прощения, твое демонское... Там это - ходовой товар, редкий. Вот по весне можно сплавать в те края, да и продать их. А меха пойдут, меха риодненские здесь ой как ценятся. Зимы-то бывают суровы на островах.
Пройдя между несколькими островами, Никлис наконец повернул "Нивгу" в сторону очередного лесистого берега, показавшегося из тумана.
Место не было занято. У причала выбранной альдийцем усадьбы покачивалось только несколько лодок. Хозяин, крупный грузный мужчина с заметной проседью в черной бороде, прихрамывая вышел на берег встречать гостей. Увидев Никлиса, он полез обниматься с низкорослым коренастым медлингом, громким хриплым голосом ревя:
- Здорово, Никир-викинг, здорово, богатырь славный! А я уж тебя ждал, ждал... Всем молодцам, лихим мореходам от ворот поворот - мы Никира ждем! Зима же вовсю, а тебя нет... Ну говори, где побывал, из каких стран-краев добычу привез. Эгей, молодцы, - хозяин обернулся к молодым парням, что тоже вышли на берег, - давайте живо готовьте пир. Славных гостей Морской царь послал!
- Постой, погоди, Ротмар-бонд, - попытался освободиться из медвежьих объятий Никлис, не я на корабле нашем главный. Вот, погляди, хозяин - потом твои внуки станут сказывать, что гостевал на этом дворе Ингви-конунг Черный Меч. Герой, каких еще на островах не видывали.
Ротмар выпустил Никлиса (тот принялся потирать помятые плечи) и обернулся к Ингви. Оглядев неказистую фигуру гостя, он, наконец объявил:
- Ежели бы не ты, Никир-викинг, а кто другой мне сказал... Тебе, может, и поверю, что этот конунг - герой великий, - тут его взгляд упал на меха, приготовленные в качестве дара заранее и теперь преподносимые ему викингом по имени Биги, - хотя, пожалуй, ты и не врешь...
***
Дальше все пошло своим чередом - "как в лучших домах". Подгоняемые Ротмаром домочадцы принялись готовить праздничный пир. По всему подворью шла веселая суета и суматоха. Ингви, пользуясь тем, что хозяин при деле, исподволь принялся расспрашивать Никлиса. Тот охотно пояснил, что у хозяина два сына. Старший - уже давно женат и живет отдельно на соседнем острове как самостоятельный хозяин. Младший - проказник и обормот, умудрившийся "обрюхатить", как выразился Никлис, дочку лендрманна, теперь в бегах и теперь видно стал на зимовку где-то со своим морским конунгом. Ясно дело, он боится показаться дома, хотя и обещал жениться на девке и признать ребенка, но лендрманн Вигит Лорги сгоряча заломил "за срам" такую виру, что сам теперь жалеет. Не скоро вернется будущий зятек, не скоро бухнется в ноги обиженному родителю невесты. Потому что не скоро сможет собрать выкуп... Те плечистые парни, которые вышли на берег встречать "Нивгу" - работники, а со стариком живет из детей только дочка. Вскоре Никлис показал ее чужеземцам - высокую статную девицу. Телом она пошла в отца, крепкая и по виду очень сильная, а светлые, нечастые среди северян, волосы - унаследовала от матери. Еще Ингви обратил внимание, что здешние мужчины не заплетают кос, а стягивают шевелюру в хвост на затылке.
- Так это только викинги заплетают, - пояснил Никлис, - а я вот и вовсе патлы стригу прилично.
И подергал себя за волосы. Ингви тут же спросил:
- Да я вообще смотрю, ты не больно стараешься на викинга походить. И Гилфинга все поминаешь - это что, по привычке?
- Да как сказать, - замялся альдиец, - я ведь и посвящение младенцем прошел, и все такое прочее, что у нас в Альде было положено... Ну и как-то... Верую, как и верил, - твердо заключил он.
- Да ну? А ведь Морского царя ты своими глазами видел. А Гилфинга, думаю, вряд ли.
- Так ведь... Это... Гилфинг, отец наш - сам по себе, а Морской, слышь-ка, царь - опричь него тоже сам... И тот себе есть, и этот... тоже.
- А любого попа спросить - он тебе объяснит, что Морской царь - это поганый вымысел. Как быть?
- Вот что, твое демонское, - решительно начал Никлис, но замялся, видимо, не зная, что отвечать...