А призрачный корабль воспоминаний все дальше и дальше уносил его от этих мест и времен.
Ретроспекция l. Взгляд назад.
Когда-то, на картах двухсотлетней давности, вычерченных разведчиками-спелеологами великих марсианских пустот, пещера эта была изображена и имела свой собственный код в системе карстовых пещер Большого восточного каскада. На картах же более поздних пещера отсутствовала, как и ее код в файлах компьютерных систем вплоть до самых закрытых. Подходы и пути к пещере были замаскированы самым тщательным образом, сама она охранялась неприступным коконом гравитационно-пространственной защиты, и доступ в нее до недавних пор имели только два человека: начальник ОСК Гордон Чалмерс и его "теневой заместитель", руководитель ГСПО ОСК Герман Ли Фунг. В пещере находился бункер с автономным энергоснабжением и замкнутой системой жизнеобеспечения двух человек, хотя главный обитатель бункера в ней как раз и не нуждался. Ибо был это суперкомпьютер одиннадцатого поколения класса "ИИ" ("Искусственный интеллект") по имени Сократ, и как раз с его помощью хитромудрый Ли Фунг разрабатывал стратегические операции ОСК. О существовании бункера знал еще лишь председатель ВКС - в силу занимаемой должности; однако он никогда не вникал в узкоспецифические детали деятельности этого сверхсекретного объекта.
Мертвая тишина, царившая в бункере, нарушалась редко: Чалмерс лишь эпизодически посещал обитель Ли Фунга и Сократа, а сам хозяин, по древним обычаям Востока, был тих и беззвучен, как тень или призрак. Лишь в зале энергоблока ухо могло уловить тихое урчание генераторов гравитационного резонанса и характерное шипение каскада силовых преобразователей.
Но вот однажды все здесь изменилось, как по мановению волшебной палочки. Рядом с каютой Ли Фунга роботы-монтажники установили еще две точно такие же, но набитые всевозможной медицинской аппаратурой (в том числе и психоволновой). И вместе с начальником Группы стратегического планирования операций ОСК в бункере поселились еще двое...
Нельзя сказать, чтобы Герман Ли Фунг был доволен этим обстоятельством, одиночество и тишина устраивали его гораздо больше, но интересы дела он ставил превыше всего, и он сам предложил Чалмерсу разместить этих двоих здесь единственном месте в Солнечной системе, безопасность которого он мог гарантировать в максимальной степени (хотя, увы, и не на сто процентов - таких мест не существовало даже в теории). Не весьма устраивало Ли Фунга (да и самого Чалмерса) определенное понижение степени секретности того, что происходило отныне в бункере. Целых девять человек - в разной, правда, степени - были осведомлены о событиях в потайной марсианской пещере. А находились там теперь доставленный с Планеты Карнавалов и пребывающий в состоянии глубочайшей депрессии и психического надлома Александр Георгиевич Зоров и ответственный работник ОСК, врач и психоаналитик Андрей Владимирович Троекуров. В задачу последнего входило выведение Зорова из тяжелого психологического кризиса и преодоление его последствий.
- У вас архиважная задача, Андрей, - сказал де Виньон, напутствуя Троекурова. - Любая человеческая жизнь бесценна, но, как верно заметил мой великий соотечественник, писатель и пилот Антуан де Сент-Экзюпери, "мы всегда поступаем так, словно в мире существует нечто более ценное, чем человеческая жизнь..." К сожалению, и в веке XXIV мы поступаем так довольно часто, хотя твердим об абсолютной ценности человеческой жизни. Так вот, по отношению к жизни Александра Зорова так поступать нельзя. Никому и ни при каких обстоятельствах. Зорова надо уберечь какой угодно ценой. Подчеркиваю - какой угодно. Ценность его жизни выше моей, Ли Фунга, вашей, Круга Шести, всего ВКС... Она соизмерима лишь с ценностью жизни всей нашей цивилизации. Вы поняли меня, Андрей?
Троекуров смятенно кивнул, невольно размышляя, что же за пациента подкинула ему судьба. Задача, изложенная шефом, оказалась не только архиважной, но и архитрудной. Зоров упорно не мог (или не желал) выйти из своеобразного, никогда ранее учеными-медиками не наблюдаемого состояния, которое Троекуров назвал "психоэмоциональным коллапсом". В отличие от других подобных терминальных состояний вплоть до летаргического сна, мозг Зорова оказался наглухо заблокирован для прямого или косвенного психозондирования всех видов. Обратная связь на любые психоволновые воздействия равнялась нулю все будто в самом деле проваливалось в "черную дыру" коллапсара. Мощнейшие ментаскопы, нидл-зонды и кат-сканеры (от англ. needle - игла и cut - срез) фиксировали лишь своеобразный "белый шум". Но промелькнувшее было вначале предложение о полном стирании информации из мозга Зорова тот опроверг весьма эффективно. В первый же день своего пребывания в бункере он открыл глаза и окинул коротким взглядом окружавшую его психоволновую технику, после чего та немедленно задымилась и вышла из строя. Сидевший за пультом Троекуров почувствовал мгновенное резкое головокружение и странное, крайне неприятное сосущее чувство в голове. Затем явственно услышал:
- Андрей, не занимайтесь ерундой. Передайте всем, чтобы меня оставили в покое. Иначе я сожгу, к чертовой матери, весь бункер.
При всем при том звукозаписывающая аппаратура (она уцелела) ничего не зафиксировала. Объяснение могло быть только одно: Троекуров услышал мысленную речь Зорова.
Он доложил об этом Чалмерсу и де Виньону, приведя Круг Шести в состояние тихой паники, и стал просто наблюдать. Хотя и наблюдать-то было практически нечего: Зоров спал (или лежал с закрытыми глазами), сутками не меняя позы. Весьма загадочно выглядел тот факт, что Зоров не употреблял воды и пищи и что его организм обходился без естественных отправлений. Робкая попытка Троекурова ввести питательную смесь искусственно родила очередное категорическое мыслесообщение:
"Я в этом не нуждаюсь. Повторяю, оставьте меня в покое". Пробовал Троекуров что-то говорить, задавал какие-то вопросы - все это Зоров просто игнорировал. Он явно не желал вступать в контакт.
Третьи сутки Круг Шести заседал практически без перерывов. Обсуждался, естественно, только один вопрос. Было высказано множество мнений и предложений в столь широком диапазоне (и часто - взаимоисключающих друг друга), что о какой-то единой платформе даже говорить не приходилось. Конец бесплодной дискуссии попытался положить Бьерн Ларсен:
- Во-первых, уважаемые коллеги, я больше не позволю вам накачивать себя стимуляторами. Как врач я имею на это право. Во-вторых, мы со всей очевидностью зашли в тупик и никакого конкретного решения по проблеме Александра Зорова принять не сможем. Надеюсь, это ясно всем. Поэтому предлагаю вынести обсуждение как минимум в Президиум ВКС. Или даже - на полный состав Совета. Нужны свежие идеи, свежие головы.
- Я против, - быстро произнес Чалмерс. - Я уверен, что в настоящее время снижение уровня секретности вокруг проблемы, - а оно неминуемо наступит при подключении к ее решению "свежих голов" - недопустимо. Это может привести к инициированию еще одной волны враждебных нам сил. Или вам мало одного Фосса?
- А я за предложение Бьерна, - сказал де Виньон. - Неужели вы все не чувствуете, что бремя становится непосильным? Или вы считаете, Горди, что мы застрахованы от ошибок?
- Нет, конечно, - хмуро бросил Чалмерс. - Но в то же время... Короче, я предлагаю проголосовать за предложение Бьерна. Чтобы потом...
- Погодите! - низкий грудной голос Ольги Уинсток-Добровольской прервал Чалмерса. - У меня есть еще одно предложение. Давайте сейчас в полном составе нанесем визит Зорову. Не знаю почему, но я уверена, что он ответит нам. Если в нем хоть что-нибудь осталось от человека...
Гравилет с эмблемой Круга Шести и три гравилета сопровождения и охраны опустились на небольшое плато среди бурых, изъеденных эрозией древних обломков когда-то могучих скал. Здесь не было создававших земную силу тяжести гравитационных генераторов, и Чалмерс предупредил своих спутников об осторожности - сила притяжения Марса существенно уступала земной.
- Куда дальше? - спросил де Виньон, с любопытством оглядываясь по сторонам.
- Дальше мы поедем одни, - сказал Чалмерс. - Охрана и прочие сопровождающие останутся здесь.
- Но на чем? - спросил Николас Шароши. - Признаюсь, что не вижу ничего, что хоть как-то напоминает транспортное средство.
- Вот этот большой камень маскирует вход в шахту гравитационного лифта, усмехнулся Чалмерс, проделывая какие-то манипуляции с браслетом.
Камень внезапно и совершенно беззвучно отъехал в сторону, открывая взорам вертикальный ствол уходящей на головокружительную глубину шахты.
- Идемте, - сказал Чалмерс и первым шагнул в зев воронки гравитоприемника.
Через несколько минут стремительного полета движение замедлилось, и все шестеро очутились в огромной сводчатой пещере, неярко освещенной хитро спрятанными лампами. Пещеру перегораживала странная стена переливчато-серого, почти перламутрового тумана. Выложенная розовыми плитками дорожка, на которой стояли люди, упиралась в стену. Чуть ближе того места, где она, казалось, растворялась в туманной стене, алым пламенем полыхал знак высшей степени опасности: пурпурные молнии, перечеркивающие разрушенный их ударом человеческий череп.
- Гравитационно-пространственная защита, - пояснил Чалмерс, - заслон из пространства с перестроенной метрикой. Ни одно материальное тело не может проникнуть вовнутрь. А для любого живого организма соприкосновение со стеной означает мгновенную смерть. К сожалению, в силу известных причин мы вынуждены были пойти на столь неординарные меры безопасности...
Чалмерс вновь поколдовал над браслетом, и в стене образовался проход в виде арки из сосущей глаз черноты.
- Проходите по одному, - предупредил он, - причем строго по центру входа. С перестроенным пространством шутки плохи.
За стеной пространственно-гравитационной защиты их ожидало продолжение той же пещеры, но вид у нее был гораздо более обжитой. На гладко отполированном полу теснились различные аппараты и механизмы, яркий свет заливал своды пещеры, освещая похожий на исполинское яйцо эллипсоид из светло-серого металла.
- Бункер, - объяснил Чалмерс. - Или, официально, планетарный десантный модуль высшей защиты с полным замкнутым циклом жизнеобеспечения.
Чалмерс что-то нажал на браслете, и на боковой поверхности "яйца" словно проклюнулась яркая световая точка, запульсировала, и, развернувшись в пространстве, возникло трехмерное изображение бритой головы с узкими восточными глазами, плоским носом и тонкими бескровными губами.
- Добрый день, Горди, - поздоровалась голова. - О, я вижу, у нас гости! Добрый день, мэтры!
- Здравствуй, Герман. Круг Шести в полном составе решил нарушить... гм... твой покой.
- Нарушать, собственно говоря, нечего, поскольку покой нам только снится... особенно в последние дни. Ваш визит, очевидно, связан с Александром Зоровым, а не с моей скромной персоной?
- Ну-ну, Герман, не прибедняйся, не к лицу это гению стратегического планирования. Но ты прав, как всегда, - мы решили навестить Зорова. Слишком уж тревожно его молчание.
- Входите, - сказал Герман Ли Фунг, и покатый бок "яйца" лопнул косым молниеподобным зигзагом, образовав овальный люк.
Через несколько минут восемь человек - члены Круга, Ли Фунг и Троекуров заняли места за столом в "кают-компании", как давно уже окрестили планетарники наиболее просторное помещение модуля, десятки и сотни родных братьев, которого давали защиту и уют десантникам, разведчикам и исследователям далеких негостеприимных миров.
- Ну что, Андрей, порадуешь нас хоть чем-нибудь? - спросил Чалмерс.
Взволнованный присутствием высшего руководства Содружества, Троекуров пожал плечами и покачал головой.
- Нет, к сожалению. Никаких изменений. Лежит в своей каюте практически неподвижно, на мои вопросы и другие попытки общения не реагирует, глаза закрыты, вегетативная нервная система функционирует, как у человека, погруженного в глубокий сон. Хотя это чисто визуальные наблюдения, по-другому я его исследовать опасаюсь, после... м-м-м...
- Да-да, конечно, - поднял руку де Виньон. - Мы все знаем. Других новостей нет?
- Некоторые физические приборы... гравитометр, вакуум-резонатор Росса, датчики электромагнитных полей и пси-излучения регистрируют неравномерную, порой с очень высокими всплесками активность... словно в теле Зорова происходят некие процессы... если только тело его является еще телом в обычном биологическом смысле.
- Вы допускаете... возможность частного или даже полного перерождения? спросил Ларсен, нервно сплетя тонкие длинные пальцы.
- Учитывая все факты в комплексе, очень трудно допустить что-либо другое, мэтр.
- Ну что же, - медленно проговорил де Виньон, - не исключено, что мы присутствуем при рождении того, о ком писали и спорили философы, футурологи и фантасты уже не одно столетие... Хомо Супер. Вопрос, каким он будет? Шаг ли это к духовному и физическому совершенству или, наоборот, в бездну чудовищных и злобных сил, способных стереть человека с лица Вселенной?..
- Horror infiniti (Ужас бесконечности (лат.))... - задумчиво произнесла Ольга Уинсток-Добровольская. - Причем, если так можно выразиться, в обе стороны... Нам можно взглянуть на него?
- Думаю... думаю, да... - Троекуров с тревогой взглянул на своего шефа, но Чалмерс пожал плечами, всем своим видом словно говоря: "Чему быть, того не миновать".
* * *