Мы заканчиваем тем, с чего начали: вопросом, который наиболее часто задают люди, желающие приобщиться к собаководству: куда обращаться за помощью и советом?
По всем вопросам, связанным с содержанием собак служебных пород, следует обращаться в клуб служебного собаководства.
Клуб служебного собаководства — массовая общественная организация, входящая во Всесоюзное Добровольное Общество Содействия Армии, Авиации и Флоту.
Что представляет собой ДОСААФ?
Газета «Правда» так определила цели и задачи ДОСААФ:
«Успешно решая задачи мирного строительства, советские люди вместе с тем помнят о своем священном долге совершенствовать оборону страны. И в этом важном деле большая роль принадлежит Добровольному Обществу Содействия Армии, Авиации и Флоту — массовой патриотической организации трудящихся. Оно призвано пропагандировать и распространять военные, военно-технические, авиационные и военно-морские знания, готовить трудящихся к обороне страны, развивать массовые виды спорта».
Членом клуба служебного собаководства ДОСААФ СССР может быть всякий гражданин Советского Союза, владелец щенка или собаки служебной породы, в том числе и не достигший совершеннолетия. И, если у вас есть свой Джери или Рэкс, вам непременно нужно завязать дружбу с клубом и вступить в его члены.
Что делает клуб?
Клуб ведет массовую воспитательную работу среди своих членов, а также среди неорганизованного населения, разъясняя цели и значение служебного собаководства. Задача клуба — выращивать опытных собаководов, патриотов своей Родины.
Клуб готовит кадры собаководов для нужд обороны и социалистического строительства. Он заботится о росте поголовья и улучшении качества собак служебных пород. В клубе каждый может получить бесплатную консультацию по всем вопросам, неизбежно возникающим, если вы обзавелись щенком или взрослой собакой.
Клуб оказывает содействие в подыскании и приобретении любителями породистых чистокровных щенков интересующей вас породы, а для желающих — и взрослых животных. Он организует регулярную дрессировку любительских собак, для чего при клубе работают дрессировочные площадки, обеспеченные квалифицированным инструкторским персоналом. При клубе в определенные дни существует дежурство врача, специалиста по болезням собак.
Каждый владелец, член клуба, пользуется соответствующими правами, а его собака состоит под охраной закона. Согласно правил, утвержденных в предвоенные годы правительственными органами, для содержания собаки служебной породы на своей жилплощади не требуется согласия жильцов дома, в котором вы проживаете, и разрешения домоуправления[61]. Всякое невызванное увечье или убийство служебной собаки преследуется по закону, а виновный несет ответственность в уголовном порядке. Для подтверждения этих прав клуб выдает владельцу специальное «Охранное свидетельство» на его собаку.
В клубе налажена регулярная учеба вновь вступающих членов. Через посредство клубов происходит обмен опытом между старыми опытными любителями-собаководами и новыми, молодыми.
Если у вас потерялась собака, клуб поможет в розысках. (Однако, замечу попутно, лучше, чтоб это не случалось совсем. Трест «Очистка», занимающийся в городах выловом бродячих животных, конечно, не пощадит вашего пса, если вы будете его отпускать постоянно бегать без вас, а вернуть удается не всегда).
Периодически клуб устраивает выводки щенят и молодых собак. На выводке вы можете получить необходимые указания по уходу за собакой, о мерах предупреждения болезней и способах устранения тех или иных недостатков у животного (конечно, если они вообще устранимы) и прочее т. п. Все щенки в клубе ежемесячно взвешиваются, а взрослые собаки проходят периодический санитарно-ветеринарный осмотр. Через клуб вы получаете все документы на собаку. Родословная книга ведется в каждом клубе.
Ежегодно клуб составляет план вязок по всем породам, находящимся на учете, помогая этим любителю заблаговременно и правильно подобрать пару для своего животного, что, как известно, является первым условием успешного разведения. Составляя план, клуб включит в него и вашу собаку — разумеется, если она заслуживает права быть производительницей или производителем. Не состоя членом клуба, вы не сможете повязать собаку хорошим производителем, не получите документов на щенков.
Клубы с хорошо поставленной работой организуют и снабжение своих членов по удешевленным ценам мясо-отходами и вообще продуктами для питания собак. С его помощью также создаются местные секции служебного собаководства на заводах и фабриках, при райсоветах и т. д. Все доходы клуба, в соответствии с установленным порядком, предусмотренным специальной инструкцией ЦС ДОСААФ СССР, поступают на развитие собаководства, на покрытие нужд этого же клуба.
Клубы призваны бороться со всеми проявлениями чуждых нам нравов: спекуляцией собаками, обманом неопытного любителя, попытками превратить собаку в источник обогащения путем нещадной эксплуатации ее, не создавая в то же время для нее необходимых условий содержания. Исключение из членов клуба — тяжелое наказание.
Членство в клубе накладывает на любителя ряд обязательств, как-то: подчиняться всем решениям совета клуба и выполнять его поручения, всеми зависящими от любителя средствами способствовать развитию кровного собаководства у нас в стране, аккуратно выплачивать членские взносы.
В помощь начальнику и штатному аппарату клуба из числа активистов избирается на общем собрании членов совет клуба, ведающий всеми вопросами практической жизни организации.
Большим преимуществом клуба по сравнению с другими родственными ему организациями является то, что через собаку в сферу его деятельности стягивается много людей из числа неорганизованного населения, как, например, домохозяйки, пенсионеры[62].
В этом смысле полную противоположность представляет любительство в странах с капиталистическим строем. Там любительство — это отвлечение от политики, от общественных интересов, сектантство.
Важное значение для пропаганды дела служебного собаководства имеют различные массовые мероприятия, устраиваемые клубом: агитпробеги на собаках, выставки и т. д.
Клуб периодически проводит испытания и соревнования служебных собак, с выдачей владельцам животных призов и почетных дипломов. Выше указывалось, что дрессировка является непременной обязанностью каждого владельца. Каждая молодая собака (в возрасте от полутора до двух с половиной лет) должна быть в обязательном порядке отработана по общему курсу, каждая взрослая собака (от двух с половиной лет и старше) — по общему курсу и одной из спецслужб. Только тогда она будет считаться полноценной служебной собакой и сможет выступить полноправной претенденткой на лучшее место на очередной выставке-смотре служебных собак. Этот порядок не распространяется лишь на так называемый 3-й, или щенячий класс, то есть на щенков возрастом до полутора лет.
Наконец, ежегодно клуб организует выставку служебных собак. Выставка занимает важное место в жизни каждого собаковода и его собаки. Выставка — не самоцель, не просто парад красивых животных. Она служит своеобразной и в высшей степени наглядной проверкой того, как любитель вырастил свою собаку, знает ли он свое дело, любит ли его. В конечном счете, выставка — это проверка работы не только отдельного любителя, но всего клуба в целом, ибо на выставке с особой убедительностью видно, чего достиг клуб в своей практической деятельности, улучшается ли качество поголовья собак или падает, растет оно или, наоборот, сокращается, выросли кадры квалифицированных собаководов или они стали меньше, хуже.
Малоопытному любителю, а особенно любителю-кустарю, который занимается выращиванием собаки в отрыве от общественности, от коллектива, делая это по-старинке в одиночку, за свой страх и риск, выставка может принести немалые неожиданности, а иногда даже конфуз. Например. Нынче ваша собака завоевала на ринге почетное место. Вы ждете, что то же самое повторится и на следующий год. И вдруг ее ставят куда-то в хвост. Вы возмущены, обижены за собаку. Вы готовы отнести постигшую ее — а вернее, вас! — неудачу за счет дурного вкуса судей или за счет еще чего-нибудь похуже… А меж тем, причина очень проста: подросло новое поколение животных с хорошими выставочными данными, усилился состав ринга. А может быть, кое в чем винованы и вы сами: хуже стали содержать животное, меньше заботитесь о нем, успокоились на достигнутом.
Особую заботу предстоящая выставка всегда составляет у эрделистов. Поэтому я позволю себе еще раз остановиться на щипке: как подготовить эрдель-терьера к выставке. Умудренные опытом владельцы этих рыжих и очень своеобразных собак обычно делают щипку не враз, а растягивают на несколько сроков. А именно. За полтора-два месяца до идеального момента выщипывается чепрак с хвостом, в первый раз, и верхняя часть шеи. За полтора месяца — ляжки, за три недели — плечи, гачи (зад) и грудь и шея с боков. За две недели — горло и за десять дней — голова. Обратите внимание в щипке: как можно «суше» должна быть шея. Щипец зачесывается против шерсти. Брови тоже выщипываются. Ноги не щиплются. Нижняя часть груди не щиплется (у спуска ребер), лапы взлохмачиваются.
Думаю, что не следует мыть собаку вечером в канун открытия или, тем более, в самый день открытия выставки, — шерсть потеряет глянец, не будет лежать плотно и красиво, как нужно. Лучше сделать это дня за два, за три, а потом просто не давать собаке грязниться, набирать на себя пыль. Не следует также перед тем, как выводить собаку на ринг, чрезмерно закармливать ее: отвиснет живот. Уж лучше накормите ее досыта и послаще после того, как она завоюет почетное место в своем классе.
На ринге не дергайте ее, — обстановка на выставке для нее и без того достаточно нервная. Нехорошо, когда пес сожмется, спрячет хвост под брюхо, спина горбом, голова опущена… Надо чтоб он был напружинен, молодец молодцом, гарцевал бы, как хороший конек на скаковой дорожке, — как говорится, товар лицом!
Умело подготовить собаку к выставке, а также «показать» ее, имеет немаловажное значение. И клуб всегда требует, чтобы собака была выведена «в порядке». Выставка! Само слово говорит за себя.
Опытный любитель даже в щенке умеет примечать его недостатки, от которых нужно избавиться в будущем (тренировкой, уходом, какими-либо специальными мерами), и, действительно, очень часто добивается полного эффекта. Я знавал одну любительницу, которая очень несложными мерами сумела исправить слабое ухо и вялую шею своего эрдель-терьера. Она накладывала на уши повязку, а пищу ставила на возвышение, заставлявшее собаку тянуться. По мере роста животного менялась в высота подставки. Это частое упражнение укрепило шею и весь корпус эрдельки, и когда она вышла на ринг, ни один судья не смог обнаружить в ней каких-либо существенных недостатков.
Следует, однако, помнить, что красота для собаки — это, прежде всего, стандарт, типичность, связанные с ее служебным применением. Изнеженные и слабые, хотя и красивые животные нам не нужны.
Экспертиза собак происходит по классам: старшая возрастная группа (в недавнем прошлом 1-й класс) — взрослые собаки от двух с половиной лет и старше; средняя возрастная группа (2-й класс) — молодые собаки, от полутора лет до двух с половиной; младшая возрастная группа (3-й класс, «щенячий») — от 10 месяцев до полутора лет. Кроме того, существует класс племенных собак-производителей (бывший 4-й класс). Они выставляются вместе со своим взрослым потомством (но не со щенками). С 1953 года введен высший класс — элита, куда входят отборные животные.
При экспертизе учитывается дрессировка. Недрессированная собака получает только оценку, но лишается права на получение медали, приза. Это следует помнить всем владельцам, которые «болеют» на ринге за своих питомцев. Обязательна родословная[63].
Основное назначение выставки — выявить племенной состав животных. Рабочие качества наследуются, — учит нас мичуринская наука. Если овчарка не дрессируется на протяжении нескольких поколений, а вместо этого нежится в оранжерейных условиях, то грош ей цена; это уже декоративная собака. Вся тенденция развития советского собаководства такова, что год от года работающим, обученным собакам будет отдаваться все большее предпочтение, и не исключено, что по истечении какого-то срока недрессированные животные вообще не будут допускаться на выставки, а следовательно, не будут участвовать и в племенном воспроизводстве. Поэтому уже сейчас строго обязательной является бонитировка, то есть комплексная оценка собаки: по служебным (рабочим) качествам — раз, по конституции и экстерьеру (то есть по ее физическим данным) — два, и по происхождению и потомству (если оно есть) — три. Обязательны также промеры собак.
Оценка производится по степеням; «удовлетворительно» (может быть и «неудовлетворительно»), «хорошо», «очень хорошо» и наивысшая — «отлично». Оценки «очень хорошо» и «отлично» — призовые, и сопровождаются (при наличии полной родословной и свидетельства о дрессировке) выдачей медалей: «очень хорошо» — серебряной медали, «отлично» — золотой. Все собаки, прошедшие экспертизу и заслужившие оценку не ниже «хорошо», получают дипломы; получившие «удовлетворительно» — справки.
На выставке выявляются лучшие собаки — победители породы (может назначаться также и чемпион выставки). Собаки, удостоившиеся наивысших оценок, награждаются ценными призами и получают право поездки на Всесоюзную выставку. Победителям Всесоюзных выставок присваивается звание чемпиона СССР. Именно благодаря систематическому, поставленному на научной основе отбору и племенному использованию лучших животных и достигается последовательное совершенствование кровного собаководства у нас в стране.
Иную картину являет собой выставка собак в условиях капиталистической действительности, где дух наживы господствует над всем остальным. Выставки собак за рубежом (мы имеем в виду капиталистические страны) — это прежде всего место, где совершается купля-продажа, предмет спекуляции, бизнеса. И меньше всего она связана с подлинным назначением и целями выставки.
Заграничная практика дает много уродливого и зачастую даже непонятного нам, советским людям, воспитанным совсем в других традициях, — такого, что в наших, советских условиях было бы просто невозможно. Известны случаи, когда владелец собаки-чемпиона после того, как она уступила место более сильному претенденту, выводил ее с ринга и тут же пристреливал. В других случаях собака, получившая лучшее место, оказывалась тотчас проданной за границу и, таким образом, безвозвратно утрачивалась для собаководства своей страны.
Советская действительность не знает таких отвратительных проявлений торгашества, мелких, низменных страстей. Для советского человека главное — общественные интересы. И в этом секрет наших успехов. Все, что делается передовыми советскими собаководами, делается с одним сознанием — видеть свою Родину еще богаче, еще сильнее. И наши успехи в области собаководства, а они несомненны — частица тех успехов, тех побед, которые ежедневно, ежечасно наш народ одерживает на различных участках культурного и хозяйственного строительства под руководством славной Коммунистической партии и Советского правительства.
О наших достижениях в области собаководства рассказывает специальный павильон на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве — павильон «Собаководство».
В юбилейном, 1957 году состоялась первая после Великой Отечественной войны Всесоюзная выставка служебных собак. Проходила она на территории ВСХВ, и, организованная с большим знанием дела, на фоне дворцов-павильонов, всего великолепия ВСХВ, явилась не только чрезвычайно наглядной демонстрацией наших успехов, но и очень красивым зрелищем, способным удовлетворить самый придирчивый вкус.
Выставка привлекла много зрителей. Были иностранцы — французы, американцы, китайцы, болгары, бельгийцы, афганцы и др. Они просиживали на выставке целыми днями.
Наше собаководство всегда интересовало специалистов и любителей за рубежом. Характерен такой пример. Когда у нас одно время, в период нэпа, началась непомерно большая заготовка собачьих шкур, то один немецкий журнал, на основе анализа этого товара, экспортировавшегося на внешний рынок, сделал довольно правильный вывод о состоянии собаководства в СССР.
Тем больший интерес к нам проявляют в разных странах теперь, когда советская страна сделала такие гигантские успехи в социалистическом строительстве.
Выставка 1957 года показала, чего мы достигли, и явилась смотром нашего собаководства к сорокалетию Советской власти.
Экспертиза собак происходила на центральном выводном круге, разбитом на несколько рингов.
Один из гостей, американец, долго внимательно следивший за ходом экспертизы, не выдержал и изумился вслух, увидев наших лучших восточноевропейских овчарок:
— Какие большие!
Чтобы понять его удивление, надо знать, что до самого последнего времени за границей существовало широко распространенное мнение, что большая собака плохо работает. Советская практика опровергла этот устаревший взгляд. Плохо работает рыхлая собака.
— Чьи это собаки? — спросил он у главного судьи выставки.
— Это собаки любителей.
— Чем вы их кормите?
Тот пожал плечами:
— Могу сказать, что кормили их, конечно, хорошо, начиная от дня рождения.
Американец записал все рационы.
Но, конечно, дело не в одних рационах. Побеждает советская наука в целом, советский метод: плановость вязок, правильный и строгий отбор и подбор, система выставок и состязаний, — все сыграло роль.
Эта сценка показывает, чего мы добились настойчивой селекционной работой, широким планомерным развитием собаководства. Теперь не зазорно кое-чего позаимствовать у нас и таким странам, как Америка.
На выставке 1957 года впервые были показаны у нас пастушьи собаки — пуми, привезенные из Закарпатской Украины.
Еще более крупная выставка собаководства на территории ВСХВ состоялась в следующем, 1958 году. Это была 1-я Всесоюзная объединенная выставка, на которой были представлены все породы: охотничьи, служебные, декоративные. Экспонировались на ней и наши, уральские собаки.
Вместе с тем мы были бы слепы, если бы, говоря о достижениях, не видели своих недостатков.
В начале главы мы перечислили, что делает и может делать клуб. Это — в идеале. На практике же зачастую, увы, многое выглядит иначе. Все зависит от того, какие люди сидят в клубе.
Клуб лишь тогда клуб, когда у него сильный, многочисленный актив, а во главе стоит знающий, опытный и любящий свое дело человек. Без этого клуб превращается просто в место, где регистрируют собак.
А сколько приходится слышать жалоб на грубость, на неумение ответить любителю, удовлетворить его запросы!
Вопрос с подбором кадров в клубах в послевоенный период стал, пожалуй, самым больным. Большинство старых опытных и обладающих определенной культурой специалистов ушло на отдых, иные — в промышленность, на другие участки, а достойной замены им в ряде случаев не оказалось. Не хватает даже инструкторов.
По сути многие клубы отданы на усмотрение некомпетентных лиц. Мне рассказывали, например, про одного начальника клуба, который искренне недоумевал, беседуя с любителями:
— Неужели с собакой в одной квартире живете? Да ну?! Я бы ее выгнал немедленно.
Многие клубы потеряли ясную перспективу. Вину за это несет ДОСААФ. Не секрет, что с некоторых пор руководство ДОСААФа перестало по-настоящему интересоваться служебным собаководством, активно поддерживать, развивать его, отдавая главное внимание техническим видам военно-спортивной подготовки. А ведь еще не так давно клубы собаководства в системе Осоавиахима — ДОСААФа считались по праву самой массовой, самой мощной организацией.
Я уже указывал, какие потрясения из-за этого испытал Свердловский клуб. Стоило, спустя несколько лет после окончания войны, смениться руководству клуба, на должность начальника заступил недостаточно квалифицированный, если не сказать случайный, человек, и сразу начался резкий спад. Ухудшилась связь с любителями, заметно снизилась культура всей работы, многие заслуженные активисты отошли от клуба.
Нельзя не замечать того, что размах, массовость нашего собаководства пришли в вопиющее противоречие с наличным составом кадров специалистов, с качеством его. Это — результат невнимания к проблеме кадров. Нельзя подготовить кадры раз и навсегда. Их нужно готовить постоянно, повседневно, а как раз этого-то и нет. Те кадры, которые проходят подготовку в армии на действительной службе, демобилизуются и уходят на другие работы, распыляются, часто переквалифицируются, а клубы испытывают острую нужду в знающих инструкторах, начальниках руководителей секций.
Сами организации ДОСААФ зачастую проявляют невнимание к работе клубов собаководства. Когда начались неполадки в Свердловском клубе, общественность неоднократно била тревогу, однако областное досаафовское «начальство» не вняло этим сигналам, а в результате клуб в короткий срок резко ухудшил свою работу по всем показателям. Стало замечаться ухудшение даже поголовья собак, а ведь высокое качество его достигалось на протяжении целых десятилетий.
Уральский опыт показывает также, что для всех клубов характерен — при большом количестве членов — замедленный рост числа активистов. Случается, активист поработает год-два, а потом его больше не видно; таким образом, общая цифра актива растет очень медленно, а иногда в течение многих лет стоит на одном уровне.
От умения использовать того или иного общественника, от гибкости работы с людьми зависят успехи клуба. К сожалению, эта гибкость проявляется далеко не в достаточной мере, нередко наблюдается механический подход к любителю, а это — крупный недостаток.
Иногда массовая работа подменяется попытками голого администрирования. Я припоминаю случай, когда по приказу «свыше» в Свердловске были полностью отменены вязки недрессированных животных. Вместо того чтобы каждодневно, терпеливо разъяснять любителю важность дрессировки собак, взяли и одним росчерком пера решили «наказать» строптивых владельцев. А в результате в течение одного полугодия «потеряли» около тысячи щенков. Это нелепое указание отменили потом решением совета клуба, но время уже упустили, убыль в щенках нельзя было возместить ничем.
Клубы слабо обмениваются взаимным опытом, в какой-то мере даже разобщены, и нередко один и тот же вопрос в разных городах решается по-разному. Например, если говорить об Урале, взять хотя бы такую деталь: в Челябинске в день выставки разрешено ездить с собакой в трамвае; в Перми существуют постоянные годовые пропуска для этой цели, — для тех собак, которые сдали нормы дрессировки. В Свердловске нет ни того, ни другого[64].
В ряде случаев у нас еще низка культура собаководства. Многое мы все делаем кустарно, недооцениваем значение мелочей. Челябинцы первые ввели во время экспертизы на выставке сразу же по радио сообщать описание собаки, оценку и занятое ею место. Мелочь, пустяк. Но этот пустяк позволяет всем присутствующим с большим интересом следить за ходом судейства, придает процедуре ее в глазах массы зрителей большую осмысленность. Челябинцы же практикуют в целях популяризации собаководства и такие мероприятия: берут собак разных пород и едут в Центральный парк культуры и отдыха — демонстрировать, а потом приглашают желающих в клуб. Вместе со своими питомцами любители часто выезжают в Златоуст, Магнитогорск, чтобы показать там лучших представителей породы и их работу.
В Ленинграде систематически проводят выступления с дрессированными собаками в школах, чтобы ребята видели: собака — это не только то, во что можно бросать камень. В каникулы устраиваются выступления с собаками в кинотеатрах, в клубах. Подобные мероприятия увидишь в практике далеко не всех клубов. А напрасно. Однако в том же Ленинграде еще плохо используют и, главное, направляют энтузиастов собаководства. Так, например, живет там такая фанатичная любительница — Г. Е. Ануфриева. Я сказал «фанатичная» потому, что далеко не все так любят свое дело, как она. Но Ануфриевой не дают выступать одной: обязательно — с бригадой. Почему? Больше гибкости, дело от этого только выиграет. У Ануфриевой колоссальное количество откликов, успех несомненный. «Работу» ее собаки Цитры имели удовольствие видеть по меньшей мере двенадцать тысяч человек, взрослых и детей. В дрессировке Ануфриева достигла большой виртуозности — Цитра поднимает иглу, наперсток (чего, впрочем, я не рекомендую делать всем). Галина Евгеньевна — человек знающий, рассказывает она детям вещи интересные и полезные для воспитания человеческой души. Зачем же препятствовать ей? Напротив: больше использовать в целях пропаганды!
Большие упущения есть в работе учебных секций и секций кровного разведения.
Дальний Восток платит двести рублей (в новых деньгах) за щенка-колли. Они нужны там для пастьбы пантовых оленей. А в Москве, в Ленинграде колли идут за бесценок.
Почему-то ЦС ДОСААФ снял с титула «служебных» ездовую службу. Почему — совсем непонятно. Самая рабочая, я бы сказал, трудовая специализация собаки, одна из древнейших, показавшая свою высокую эффективность на полях сражений в годы Великой Отечественной войны; и вдруг — стала не нужна… Как так?!
Сказывается застарелая болезнь: многие любители не выполняют требуемых норм дрессировки животных. Совершенно не обобщается и не пропагандируется опыт лучших собаководов-практиков, а ведь коллективный опыт — ценный капитал, и накопление его значительно способствовало бы качественному росту собаководства. Явно недостаточна работа с такими породами, как эрдель-терьер, доберман-пинчер, лайка.
Наметился шаблон (и это относится не только к клубам): стремление разводить лишь несколько избранных пород. Скажем, с усердием занимаются восточноевропейской овчаркой, а все остальные породы заброшены и на глазах мельчают, ухудшаются. (Не вследствие ли этого на Урале, если основываться на статистике клубов, не стало лайки?). Симптоматично, что когда я однажды выступил с рассказом, в котором фигурировала ищейка доберман-пинчер, то работники уголовного розыска предъявили мне претензию, почему я не показал восточноевропейскую овчарку. Дело доходит до прямых высказываний, что-де многие породы не нужны, всех может заменить овчарка.
Глубочайшее заблуждение! Как можно думать, что все то, что было проделано до нас многими поколениями собаководов по выведению различных пород, теперь не нужно, что все это можно перечеркнуть, забыть?! Не знаю, как кто, но я, сколько бы ни занимался собаками, вероятно, не перестану восхищаться неутомимостью человека, сумевшего из того материала, который предоставила ему природа, создать столь большое разнообразие пород, что они могут полностью удовлетворить все его хозяйственные потребности.
Спору нет, восточноевропейская овчарка очень хороша, но нельзя все служебное собаководство основывать только на ней. Это будет вредное ограничительство. Более того, мне думается, было бы полезно расширить список служебных пород. Я, например, считаю, что у нас совершенно незаслуженно игнорируется фокстерьер.
Колхозы, совхозы, складские хозяйства несут огромные потери от крыс, пожирающих многие тысячи тонн хлеба. Убытки выражаются в миллионах рублей. А фокстерьер — непревзойденный крысолов. Почему же он не может быть причислен к титулу служебных и почему нам не следует заняться, чтобы как можно шире распространить эту собаку, но распространить разумно, с прямым деловым назначением — охранять общественное добро? (Содержит же государство кошек — в магазинах, театрах, различных учреждениях, — хотя кошка справляется со своими обязанностями не всегда: против крыс она бессильна!) На мой взгляд, явная косность. Скажут — это охотничья собака. Да ведь уничтожение крыс — не охота в прямом смысле, как обычно принято понимать; так же, как не охота — защита пастушьими собаками овечьих стад.
Есть хорошая китайская пословица: все цветы должны цвесть… Каждый клуб должен иметь собак разных пород в количестве достаточном, чтобы эти породы могли развиваться[65]. А то зачастую получается так: у любителя есть один экземпляр какой-либо породы, а пары для него — нет. В таком положении оказался после войны Свердловский клуб. Есть сука-колли, но ее некем повязать; есть отличный производитель эрдель-терьер, однако использовать его невозможно — отсутствуют равноценные суки. А везти собаку для вязки в другой город — не всегда с руки любителю.
В свете всех этих проблем встает и такой вопрос: насколько с хозяйственной точки зрения целесообразно и оправданно проводить столь строгое разграничение всех общественно-пользовательных собак по принципу — «служебная», «охотничья», отделяя одних от других? Как показала Отечественная война, на фронте хорошо служили и охотничьи собаки, и даже дворняжки. А лайки? Они и охотничьи и служебные.
Над всем этим следует поразмыслить.
Надо по-серьезному озаботиться восстановлением тех малочисленных отечественных пород, которые стоят на грани полного вымирания. Один читатель прислал мне письмо из Эстонии. В этом письме звучит настоящая тревога за судьбу русско-финской лайки, количество которой уменьшается с катастрофической быстротой год от года. Не все благополучно на Севере с ездовым собаководством.
В ряде мест ощущается нехватка производителей. Производителей надо готовить заблаговременно — еще щенятами (смотреть вперед!). Особенно это важно там, где сильный состав собак. Не всегда удовлетворительна бывает в этом отношении и помощь из центра, на которую мы привыкли рассчитывать. Свердловскому клубу нужен был хороший кобель по восточноевропейским овчаркам. Прислали производителя Дагора, — он оказался классом ниже сук.
Шире работать над породой. Не замыкаться в одном-двух производителях, иначе это может привести к родственному разведению. Смелее привлекать к племенному воспроизводству собак с посредственными оценками, но хороших кровей, умело комбинируя пары.
Клубам следовало бы наладить обмен щенками (чтобы освежить линии кровей), используя для этой цели общественников, ездящих в командировки. Может быть, целесообразно посылать кобелей-улучшателей в районы с большим поголовьем собак.
При заготовке собак различными ведомствами — строже следить, чтобы не появлялись темные дельцы. Со спекулянтами прекращать всякое общение. Барышничеству в нашей жизни не должно быть места!
Много лучшего заставляет желать ветеринарное обслуживание в собаководстве. За свою практику любителя-собаковода мне пришлось навидаться всяких ветеринарных работников. Бывали и очень хорошие, внимательные, любящие свое дело и животных, как А. И. Грабя-Мурашко. Бывали и такие, что боялись подойти к собаке и диагностировали на почтительном расстоянии в два-три метра от нее. Вряд ли нужно говорить, сколько может быть пользы от такого ветосмотра.
Встречаются, увы, и такие, с позволения сказать, ветврачи, которые считают, что собака вообще не заслуживает, чтобы ее лечили. По свидетельству А. П. Мазовера, специалиста-кинолога, изъездившего почти всю страну и, таким образом, хорошо осведомленного о положении дел на местах, ему неоднократно приходилось с горечью наблюдать, как в овцеводческих совхозах искусанные волками собаки погибали только оттого, что им вовремя не была оказана врачебная помощь, хотя ветврач или ветфельдшер находились поблизости, но равнодушно взирали на гибель ценного животного.
С подобным явлением мы сталкиваемся и в городах. От многих любителей я не раз слыхал жалобы, что, приходя с больной собакой в ветполиклинику, они вынуждены выслушивать иронические реплики, вроде того, что вот-де «если бы привели к нам корову или лошадь…» Всякое домашнее животное имеет право на медицинскую помощь и лечение; тем более имеет право на них собака — первое по близости к человеку существо из мира животных.
Все это, конечно, ненормальности, за искоренение которых нужно бороться с тем большей решительностью, чем чаще и откровеннее они проявляются. И, к слову говоря, давно пора узаконить при каждом клубе своего штатного врача-совместителя.
Любитель-активист, любитель-энтузиаст своего дела должен решительно бороться со всякими суевериями и предрассудками, еще имеющими место в различных районах в собаководстве. Вот, например, говорят, не надо давать собаке сырое мясо — будет такая злая, что и не сладишь; не надо позволять есть куриные кости и вообще дичину — станет рвать птицу. Все это досужие выдумки. На Кавказе, Ставропольщине и соседних с ними районах до сих пор удерживается вредный дедовский обычай уничтожать при рождении сук-щенков, что отражается на росте поголовья собак. В некоторых местностях, не стремясь к расширению собаководства (себе хватает — и ладно!), уничтожают до 96 процентов щенков кавказских овчарок. А в это же самое время военное и ряд других ведомств вынуждены покупать собак у любителей за высокую цену.
Неблагополучно и с питанием собак в ряде отраслей промышленности, в сельском хозяйстве.
В промышленности в военное время была введена норма — 300 граммов крупы на собаку в сутки. Кончилась война, а норма все оставалась та же; ее просто забыли пересмотреть. Из этой нормы на многих предприятиях исходят и по сей день при кормлении собаки. Каждый мало-мальски разбирающийся в собаководстве человек, конечно, понимает, что долго на таком пайке крупная (а в промышленности применяются только крупные, караульные) собака существовать не может.
Совершенно не предусматривался до самого последнего времени (а кой-где и сейчас) отпуск средств на питание собак в колхозах. Любит собак председатель колхоза — будет кормить (да и то не всегда: ведь есть еще правление колхоза), не любит — живи, как хочешь, питайся — что сама сумеешь промыслить, а скот — карауль!..
В некоторых колхозах и совхозах Юга страны для собак приготовляют дерть — лепешки из кукурузной или ячменной крупы. Их замешивают на холодной воде и высушивают на солнце. Ясно, что для такого сильного и плотоядного животного, как собака, этого тоже далеко не достаточно.
Доходит до того, что чабаны, понимающие ценность и значение четвероногого пастуха для их ремесла, вынуждены содержать собак, охраняющих отары, на собственный счет.
Лучше обстоит в колхозах Грузии, где при переходах стад на Черные земли и вообще при длительных отгонных кочевках разрешено резать баранов в пищу собакам. И не случайно собаки Грузии — одни из лучших. Они мощны, злобны, отважно вступают в борьбу с волком.
Едва ли можно признать нормальным, что у нас по сию пору нет единого планирующего органа, который ведал бы вопросами собаководства; за все время не было ни одной директивы, касающейся разведения и использования собак. Собаками в той или иной степени занимаются Министерство обороны, Министерство сельского хозяйства, некоторые другие ведомства, ДОСААФ. А вот объединяющего всю эту работу центра — нет.
Именно этим лишь можно объяснить то, что у нас еще много разнобоя в вещах, которые, казалось, должны были бы представлять такие же азбучные истины, как дважды два — четыре.
Взять хотя бы борьбу с бродяжничеством собак или обязательные правила для собаководов-горожан.
В ряде городов создалось совершенно нетерпимое положение. Нельзя с собакой выйти на улицу, нельзя выгулять. Сейчас же подходит милиционер — и, пожалуйте, штраф. Местные власти стараются перещеголять друг друга в ограничении прав собаководов, поступая так, как бог на душу положит. Мне приходилось слышать такие заявления ответственных лиц: «Чем меньше будет собак в городе, тем лучше»…
В Краснодаре запрещено иметь больше одной собаки или кошки. А если я охотник и хочу иметь пару гончих? Или — моя кошка принесла котят? Нельзя. Как правило, во всех постановлениях сейчас стали указывать, что держать собаку (даже на своей жилплощади) вы можете только с благословения соседей по квартире, хотя еще совсем недавно это было не обязательно. И, конечно же, всякие кухонные дрязги прежде всего отражаются на животном.
Выходит, я — владелец жилой площади — уже не распоряжаюсь ею по своему усмотрению. По сути трудящемуся отказывают в естественном праве на четвероногого друга. Нарушается и жилищный закон.
Плохой пример в этом отношении показала московская инструкция, но когда принимали московскую инструкцию, говорили, что это только для Москвы (учитывая исключительно высокую плотность населения столицы); почему-то теперь это стало механически переноситься и на другие города.
Всех «перешибла» Ялта. В решении Ялтинского горисполкома от 6 июля 1960 года были записаны такие пункты:
Собак держать «на привязи круглосуточно или в закрытых помещениях». А если у меня собственный двор и дом? Не имеет значения.
«Содержать собак и кошек в коммунальных домах и общежитиях разрешается только с согласия всех жильцов данного дома или общежития».
А если в доме сто две квартиры, я живу в первой, а в сто второй кто-то не любит животных, против них. Я, может быть, и в глаза-то никогда не видал этого соседа; но все равно — он волен запретить мне держать собаку, кошку.
«Собаки и кошки с занозами (?!) или накожными болезнями… подлежат немедленному изъятию и уничтожению».
На практике это значит: охотник не может держать охотничью собаку: занозила лапу — пропала. А как в лесу без заноз?
По ялтинской инструкции я не могу вступиться за свое животное, если его в моем присутствии будут забирать работники собаколовного отряда: это будет расценено как злостный хулиганский поступок со всеми вытекающими последствиями.
Постановление в Ялте — повальная ликвидация домашних животных, полное вытеснение живой природы из пределов города.
Это — разведение крыс и мышей.
Не ограничиваясь этим, в Ялте провели месячник отстрела домашних животных. Собак избивали на всех перекрестках, во дворах, в парках. Выстрелы, проклятия, стоны, вой раздавались целый месяц. Всего таким образом было истреблено более шестисот собак. Убивали дворняжек, породных — все равно! Убивали даже тех, которые находились на охране складов, городской электростанции. Поистине какая-то вакханалия убийства!
И это — в Ялте, в той самой Ялте, где была создана бессмертная «Каштанка» Чехова, где и сей день дворняжек кличут Каштанками!..
Говорят, что все это на совести главного врача ялтинского ветнадзора Чефранова. Что ж, я верю этому.
«Опыт» ялтинцев настолько понравился в Симферополе, что там вынесли решение о проведении постоянного отстрела. Как же: есть прямая выгода — шкуры сдаются в Заготживсырье! А то, что это открытое хищничество, своеобразный вид браконьерства, никого из товарищей, подписавших такое решение, очевидно, не волнует.
Чтобы закончить разговор об Ялте, добавлю, что протесты общественности (главным образом местной секции защиты животного мира), выступления печати возымели свое действие, образумили некоторых противников безгласных тварей. К чести ялтинских горсоветовских товарищей они отменили свои поспешные решения, и с 1 января 1961 года была введена в действие взамен старой новая инструкция по содержанию домашних животных, значительно отличающаяся от прежней, сформулированная вполне разумно, в умеренном тоне.
Однако Ялта и Симферополь, очевидно, долгое время будут служить примером того, как неправильно и жестоко поступают с животными.
Подобное в той или иной мере происходило и в других местах.
В Балашихинском районе, под Москвой, участковый милиционер Воловин захватил с собой стрелка в гражданской одежде и отправился уничтожать животных на вверенной его наблюдению территории. Они подходили к дворам, ружье просовывалось в щель между досками забора, и собака убивалась выстрелом в упор. Таким образом было застрелено немало ценных породистых животных.
Собралась толпа, все возмущались, требовали прекратить этот разбой, — на Воловина не произвело ни малейшего впечатления.
В Мытищинском районе двое стрелков ворвались на территорию детского сада и, несмотря на просьбы воспитательницы не делать этого в присутствии детей, на глазах малолетних прикончили двух собак. Надо ли говорить, какой след может оставить эта бессмысленная жестокость в впечатлительной душе ребенка.
Отстрелы животных происходили в Куйбышеве, Якутске, Алупке, Кисловодске, в дачной местности под Вильнюсом и — что особенно прискорбно — даже в Ульяновске, на родине Владимира Ильича Ленина.
Создалось странное и нелепое положение: с домашним животным можно творить что угодно.
У нас даже тигр пользуется правовой защитой. А такое высокополезное и благородное существо, как собака, часто оказывается «вне закона».
Ведь каждая собака — это чья-то собственность!
Журнал «Охота», в № 10 за 1960 год, дал специальное разъяснение по этому вопросу юриста Мейдмана: да, собака — собственность, и, как всякая собственность советских граждан, должна быть защищаема советскими правовыми органами. Все дело лишь в том, насколько грамотен и принципиален в самом высоком значении этого слова юрист, к которому обращаются за защитой (есть ведь и такие: не любит животных — значит, не примет и дело, не пресечет злодеяние!). В Москве был выигран целый ряд исков; по делу Ковалевской присуждено 700 рублей (в старых деньгах), по делу Романовой (убита золотомедалистка) — 1550 рублей, по делу Кузьминой (тойтерьеру выбили глаз) — взыскано 616 рублей и т. д.
Поистине роковую роль в этом играют медики, работники ветнадзора. Ведь именно они готовят проекты постановлений, всячески ущемляющие права собаководов, и ведомственном усердии они готовы предать остракизму, всех наших четвероногих друзей: кошек, собак — всех!
Обычная мотивировка — необходимость борьбы с бешенством. Но когда начинаешь вникать в суть вопроса, нередко выясняется, что и бешенства-то никакого давно нет в помине. Тем не менее, постановление сочинено, подписано, распечатано, оно приобрело силу закона, и милиция неукоснительно проводит его в жизнь…
Я утверждаю, что эти постановления готовятся недобрыми людьми. Сколько горя они приносят. Почему? На каком основании?
В Северске, Свердловской области, ветнадзор зарегистрировал один или два случая бешенства среди собак. Местные власти всполошились и решили подвергнуть поголовному истреблению всех четвероногих, какие окажутся на улицах города. Организовано это было так: идет милиционер, с ним охотник с ружьем, и всех собак, какая бы ни попалась навстречу, — бах! Сзади телега, взваливали убитых на нее. На это смотрели дети, взрослые. Одна овчарка долго билась на телеге. Другой пес, подраненный, весь в крови, приполз домой.
Безобразный случай произошел в Свердловске. Девушка вышла с собакой погулять. Пес был «отличник», один из лучших в своей породе. Вдруг, откуда ни возьмись, налетели ловцы собак. Миг — и Урс оказался уже в проволочной петле, а вслед за тем в ящике, в автомашине. Юная хозяйка бросилась его защищать, ухватившись за борт грузовика, хотела залезть туда; ловцы — парни с отталкивающими физиономиями — больно ударили ее по рукам, сбросив наземь. Она полезла снова, стала звать на помощь. «Ах, ты еще драться? Тогда не получишь собаку живой…» И действительно, когда через полчаса отец девушки, хозяин Урса, примчался на такси следом за ними, собака была уже мертва со следами удушения и зверских побоев. Что это, как не разбой среди бела дня?
Творится недопустимое.
В Москве и Подмосковье были вскрыты факты, когда выловом собак ради наживы занимались совсем случайные люди, уголовники.
А до чего додумались в Харькове: опубликовали через органы печати призыв — заниматься отловом всем гражданам! В газете «Социалистическая Харьковщина» от 24 мая 1960 года говорилось:
Трест «Очистка» принимает бродячих собак и кошек от дворовых работников и других граждан через такие приемные пункты… (указывалось несколько адресов).
Сданные бродячие собаки и кошки оплачиваются наличными.
Прием с 8 утра до 5 вечера ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней».
Как говорится, ну и ну!
Выходит, дворники, ночные сторожа, уборщицы и вообще все — даже женщины и дети! — кому не лень, хватайте первых попавшихся под руку и ничего не подозревающих кошек и собак и тащите на пункты приемки, валяйте, обогащайтесь, «ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней»!
А чего стоит такое требование, которое преподнес Союз охотников (Союз охотников?! Сам!!!) своим членам в Латвии: каждый охотник должен в течение года убить одну собаку. Принести хвост. Потом этого показалось мало (вдруг хвост принесет, а собаку не убьет!) и вынесли второе решение: сдать шкуру. Так «вернее»!
Каждый охотник — убийца своего верного друга-собаки!
Бороться с бродяжничеством собак надо. Но зачем делать это такими варварскими методами? Неужели нельзя упорядочить все это, чтобы не заставлять жителей смотреть на зрелище жестокого истребления беззащитных животных? И надо ли делать соучастниками этого все население?
Получается, что в больших городах собаководство не нужно и даже вредно. Это, конечно, абсурд. Людей, любящих собак, как отметил в своей статье «Собаки и люди» С. В. Образцов, очень много, «гораздо больше, чем мы думаем. И уж, конечно, куда больше, чем тех, которые собак терпеть не могут».
И, продолжая говорить его словами, «это просто какое-то недоразумение. У кого-то не дошли до этого «руки».
Нужны единые для всего Союза правила содержания собак. И здесь нам не грех было бы позаимствовать кое-что из иностранного опыта. В Лондоне, например, существует специальный «собачий час»: от семи до восьми утра разрешено выгуливать собак где угодно, а потом дворники брандспойтами смывают все в канализацию.
В Берлине, в метро, вы можете увидеть собачку, сидящую на плече у своей владелицы, — и ни у кого это не вызывает никаких протестов, не бывает никаких эксцессов.
Значит, все дело в том, чтобы это нормализовать, привить определенную культуру поведения и… воспитать определенные взгляды.
Очень хозяйски (и гуманно), подошли к этому в Баку. Даже ежегодное постановление, регулирующее содержание домашних животных, начинается там не со стандартных слов «О мерах борьбы с бешенством…», а называется спокойно и умно: «О регистрации и мерах охраны служебно-караульных и охотничье-промысловых собак в г. Баку и его районах». Оно содержит пункт, запрещающий вылавливать в собачий ящик животных, имеющих регистрационный номер (тем более — при хозяевах). Разрешен провоз на городском транспорте — по специальному знаку, выдаваемому всем зарегистрированным животным. Разумно и просто. Почаще бы так.
Вполне разумные, на мой взгляд, правила выработали в Ленинграде. Пункт 1-й, например, «Охранного свидетельства», выдаваемого на собаку, гласит: «Владелец служебной собаки, на которую выдано «Охранное свидетельство», имеет право содержать ее на своей жилплощади вне зависимости от согласия домоуправления и жильцов квартиры».
Пункт 2-й: «Содержание служебных собак в местах общего пользования (передняя, коридор, кухня и т. д.) допускается при согласии жильцов данной квартиры».
Пункт 5-й: «Прогулка собак в намордниках и на поводках в сопровождении взрослых лиц разрешается на всех улицах города без ограничений».
Относительно выгуливания: на улицах 1-й категории выгуливать нельзя; на улицах 2-й категории дворники обязаны убирать после собак.
Характерно также, что именно ленинградцы включили в «Охранное свидетельство» следующее непременное условие: «Собаковод обязан оказывать помощь собакою органам милиции по их требованию». Весьма, по-моему, полезный пункт, имеющий самое широкое общественное значение. Недаром дружинники-собаководы в Ленинграде стали верными и деятельными помощниками милиции. Они помогают охранять общественный порядок, а это в свою очередь поднимает авторитет собаководства. В Ленинграде же разрешено провозить собак в трамвае. Старая культура собаководства сказывается там, и из Ленинграда, пожалуй, я получаю меньше всего писем с выражениями недовольства.
Ленинградцы же первыми создали при городском клубе специальную секцию защиты прав собаковода, представители которой выступают в милиции, в суде — где потребуется. Определенное лицо в совете клуба отвечает за правовые дела.
В случае поступления жалобы на кого-либо из любителей специальная комиссия, назначаемая правовой секцией, едет на квартиру и разбирается на месте, стараясь уладить все трения между собаководом и заявителями. Таким образом удалось предотвратить немало гражданских судебных дел.
Случаи бывают самые разные. Старый собаковод переменил квартиру; до этого никогда не было нареканий на собаку, а тут посыпались жалобы да заявления. Дело дошло до суда. Претензии: пес лает в своей квартире, это, во-первых. Во-вторых, один из соседей болен астмой — не переносит запаха псины.
На суде выяснилось: собака лает, когда ее дразнят дети. Врачебные эксперты подтвердили: запах собаки не может вредить здоровью астматика. Но судья был молодой, решил показать строгость и вынес определение: в десятидневный срок ликвидировать собаку. Предупредить: в случае неисполнения — владелец будет выселен сам.
Правовая секция опротестовала это решение. По ее ходатайству городской суд его отменил.
Однако здесь необходимо сделать оговорку.]
Лай — еще не преступление; вероятно, и прокурор понимает это. Но даже самые нескандальные соседи превратятся в заклятых врагов, если ваш Рэкс будет лаять и бесноваться все двадцать четыре часа в сутки. Учтите: хорошая собака лает редко. Она лает только тогда, когда нужно, и никогда — зря. Пустолайки — дворовые шавки. Они гавкают даже на луну.
«Любишь меня — люби мою собаку»… Однако, чтобы собаку можно было действительно любить, надо, чтобы она поменьше причиняла беспокойства жильцам, и клубы обязаны внушать это любителям, независимо от исхода всяких квартирных ссор и тяжб. Это еще не все.
А какая участь ждет собак, попавших в научно-исследовательские институты в качестве экспериментального материала! Никто тоже не вступится за них. А между тем многим из них живется там очень несладко. Виварии чаще всего устраиваются в сырых, холодных подвалах, в антисанитарных условиях; считая, видимо, что собаки эти все равно обречены, хозяйственники не считают нужным и заботиться о них. Я знаю случай, когда собака с искусственно сделанной фистулой в течение одной ночи замерзла в луже собственной мочи.
В начале 1958 года в Москве при Всероссийском обществе содействия охране природы организовалась секция по охране животных в населенных пунктах. В инициативную группу вошли педагог Е. А. Антонова, писатели Маршак и Ленч, народный артист СССР Сергей Образцов и его жена О. А. Образцова, А. И. Хибарина, инженер А. С. Жирмунский и ряд других наших уважаемых граждан.
Цель секции, как было сказано в проекте типового положения: «Привитие населению гуманного и культурного отношения к животным, что является одной из важнейших ступеней в деле воспитания правильного и бережливого отношения к природе в целом, — отношения, обусловленного законами социалистической морали».
Надо, чтобы отделения нового Общества возникли во всех населенных пунктах, чтобы в работу его были вовлечены самые широкие слои трудящихся и чтобы активную роль в нем играли собаководы.
Работы у секций защиты животного мира — непочатый край.
В Москве один мальчишка десяти лет любил сбрасывать кошек с десятого этажа. Вмешалась секция. Родителей вызвали в милицию, оштрафовали. Мальчик дал клятву, что больше так делать не будет.
На станции Раздоры верное существо — Джон, после смерти хозяина, в течение года ходил встречать его на станцию. Стал беспризорным. Секция узнала о его судьбе из газет, — нашли ему нового хозяина, привезли будку.
Ненормально, на мой взгляд, что содержат собак на учете клубы и охотничьи общества, а защищает их секция, — клубы же и охотничьи общества относятся к ней с иронией, иногда даже враждебно. Почему?! Больше дружбы и взаимного уважения, товарищи любители животных! Делить нам нечего, а страсть у нас одна и дело общее. Секции защиты животного мира борются за разумные правила содержания в городах и рабочих поселках.
Летом шестидесятого года порядок на выставке собак в Ленинграде наблюдал «Зеленый патруль» — ребята-пионеры, руководимые секцией защиты животного мира. Вот так необходимо действовать всем заодно — и польза будет для всех.
Серьезную опору получили все любители и ценители живого в принятом осенью 1960 года Законе об охране природы в РСФСР. Однако это лишь первый шаг.
Необходимо также, чтобы в советском уголовном законодательстве было сделано соответствующее дополнение или уточнение, что всякое не вызванное необходимостью убийство или увечье животного расценивается как уголовно-наказуемое деяние, а мучительство, истязание животных приравниваются к садизму, другим извращениям. Это необходимо потому, что ибо, как сказала одна моя знакомая, некоторых людей можно заставить воздерживаться от этого только силой закона.
Но, защищая, наших четвероногих друзей от ненужной жестокости и несправедливости, мы должны позаботиться и о том, чтобы собака пользовалась повседневным уважением со стороны окружающих, была бы полезна всем, не мешала бы, не досаждала бы никому.
Как-то я получил письмо — настоящий вопль о помощи:
«…У меня — дог. Я взял его щенком и в честь Вашего Джери назвал Дженералем. Я положил много сил и труда, чтобы вырастить и воспитать преданного, именно преданного друга. Мои труды не пропали даром: он получает на выводке «Образцово выращен» и на первой своей выставке «очень хорошо» — серебряную медаль; и, наконец, на 1-й Всесоюзной выставке охотничьих и служебных собак — оценка «отлично» и большая золотая медаль. «Мы» так же успешно закончили: общий курс и спецслужбы — диплом 1-й степени. И так он заслужил 9 медалей. Он прожил у нас четыре года и стал настоящим красавцем, другом и членом нашей семьи. Но все несчастье моего друга в том, что он живет в общей квартире. Все было хорошо, въехал новый сосед — и с ним прожили год неплохо. Но все же пришла беда. Незначительные распри с этим соседом — и мой дог попадает под обстрел бумажных клеветников. Мы получаем немедленное предупреждение убрать собаку, несмотря на то, что пес находится у меня в комнате. Но постановление есть постановление. Но куда убрать? Я не смогу ни отдать, ни продать и, тем более, умертвить собаку. Вы поймете меня.
Что мне делать? Я прошу Вашей помощи.
До этого собака не мешала, а тут зацепка, постановление о собаках — можно сделать больно, да еще как! А мотивировка простая, что волосы летят от собаки по всей квартире (это от дога!) и попадают к нему (к соседу) в пищу и он получил язву желудка. А мы с женой имеем двоих детей, семи и двенадцати лет, крепкие, здоровые дети и даже нет глистов, не говоря уже об язве… Я, правда, не знаю, что он еще написал, но, видимо, не ограничилось одними волосами.
Я не знаю, каким образом спасти собаку от этого удара, и очень, очень Вас прошу помочь мне.
С глубоким уважением Вик. Озеров. Москва».
Письмо взволновало меня. Как-то, действительно, надо помочь!
Я написал своим московским друзьям по Обществу защиты животных. Они обследовали квартирные дела Озерова, и заключение оказалось не совсем в его пользу.
«Хозяин дога Озеров, — сообщала Елена Александровна Антонова, — относится к тем горе-собаководам, которые восстанавливают население против животных.
Живет Озеров в маленькой комнате, в очень заселенной квартире. В квартире дети и старики, которые панически боятся собаки. Вместо того, чтобы оградить соседей от собаки, он, наоборот, их «попугивает». Выводит дога на прогулку без поводка и намордника, и, когда собака вырывается на прогулку, Вы знаете, какой она выражает восторг. А если эта собака — дог? Тогда этот восторг принимает форму урагана, и этот ураган пролетает по крошечному общему коридору и кухне. Мальчик-сосед после первой встречи с догом дрожит нервной дрожью, а старик-сосед бежит по лестнице, когда хозяин дога нарочно опешит следом за ним. Причем сам Озеров не скрывает этого и пренебрежительно говорит об этом. Кроме этого, собака остается целыми днями одна в комнате и, безусловно, воет, скучая. Дог прекрасный. Ласковый, смирный, но вид внушительный и зубищи страшные. Нас он очаровал. Мы, участники обследования, были им облизаны со всей собачьей радостью. И все же… и все же, к сожалению, это как раз тот случай, когда мы не должны защищать хозяина, если хотим сохранить за секцией репутацию объективной и справедливой общественной помощи…»
Все же удалось договориться, оставить дога в квартире. Но случай этот очень типичен, и Елена Александровна и ее товарищи были, безусловно, правы: вот такое залихватски-наплевательское отношение к своим обязанностям владельца собаки и приводит к разным горестным постановлениям, от которых потом все мы, любители животных, хватаемся за голову.
Нужно воспитывать владельцев, — это первейшая обязанность и клубов и охотничьих обществ, да и Общества защиты животных тоже.
Клубы должны заключить тесный союз с Обществами охраны природы, защиты животных; они делают общее дело. К ним должны подключиться Общества охотников, — в их руках значительная часть поголовья собак. Именно эти общественные организации в контакте с ветнадзором обязаны подготовлять всякие постановления, касающиеся четвероногих жителей; и в первую очередь они должны сообща выработать разумные, удобные, не ущемляющие чьих-либо интересов и покоящиеся на социалистической законности, обязательные для всех правила содержания домашних животных. Эти правила должны иметь силу по всей стране, и никаких отступлений от них, отсебятины не должно быть.
Надо с большей общественной отдачей использовать и огромную потенциальную силу этих организаций.
В Москве, Ленинграде, а также в других городах, за последние годы все больший размах стало приобретать участие любителей в бригадах содействия милиции и позднее, в дружинах. Ленинградцы создали даже особую секцию. Поздними вечерами дружинники со своими дрессированными помощниками обходят темные глухие переулки, парки. Хулиганы, увидав патруль с собакой, мгновенно исчезают. Нередки задержания правонарушителей. Овчарка Акбар активистки Л. И. Острецовой и ее мужа Г. Ф. Комарова за короткий срок изловила несколько воров, помогла раскрыть убийство.
Те, кто патрулируют, пользуются огромным уважением у окрестного населения. Л. Острецова рассказывала:
— Раньше сколько недовольства было Акбаром: очень злой, на всех бросается. А теперь — хвалят. Дворники уже знают: Акбар поехал в машине — значит, опять «на дело». Милиционер не останавливает, видя, что я иду с собакой без намордника…
Многие бригадмильцы-любители награждены, получили почетные грамоты и благодарность министра внутренних дел.
Этот вид деятельности собаководов-досаафовцев весьма перспективен, надо превратить его в массовое явление. И правильно записано в охранном свидетельстве, выдаваемом ленинградскими клубами[66], что «собаковод обязан оказывать помощь собакою органам милиции по их требованию». К участию в бригадах содействия милиции и вообще к активному использованию собаки мы призываем и наших читателей.
Ведь сколько обученных собак сидит по домам! Мохнатый друг ваш Рэкс — это серьезная сила, которая может служить нашему обществу. И вместо того, чтобы сидеть в четырех стенах и от скуки кусать хозяев да пугать соседей, пусть он примется за настоящее занятие.
Будет полезнее, если вы переключите его энергию на борьбу с хулиганством, искоренение бытовых преступлений. Это даст большое удовлетворение и лично вам; это будет содействовать и росту авторитета служебного собаководства (и в частности любительского собаководства) в целом.
Советская общественность все больше поднимается на борьбу с язвами быта, преступностью, хулиганством, пережитками прошлого. Движение народных дружин по охране общественного порядка охватило всю страну. Для собаководов уготовано там почетное место.
Клубы, как мы уже сообщали нашим читателям, с 1960 года снова перешли на хозрасчет. И это — хорошо. Именно практическая деятельность в свое время поставила на ноги многие клубы. Она дала смысл и направление всей работе: не просто разведение собак, а разведение для использования.
Скажем честно: год от года содержание собаки служебной породы будет усложняться. Непрерывно возрастают требования к дрессировке, наше собаководство должно выйти на международную арену.
В 1960 году страны социалистического лагеря — Чехословакия, ГДР, Польша, Венгрия — организовали международные соревнования по многоборью среди собаководов-любителей. Требования весьма жесткие. Прыгает ваша собака — и прыгаете вы, ее вожатый; через барьер так через барьер, через канаву так через канаву. Река на пути, другое водное препятствие — плывете и вы и ваш Рэкс. Здорово! Нормативы и для человека и для собаки. Каждая страна выставляет сборную команду. В команде должны быть мужчины и женщины.
Приглашали нас. К сожалению, на первый раз мы вынуждены были отклонить это приглашение: до сего времени у нас существовали другие нормативы. Но вопрос нашей чести в будущем занять на подобных соревнованиях достойное место.
Именно дрессировкой, правильным уходом мы завоюем право на отмену решений, ущемляющих бытовые права наших четвероногих друзей.
Порой приходится слышать, что в будущем-де собака станет не нужна нам, поскольку из века пара и электричества мы шагнули в век атомный, что-де машины постепенно вытеснят животных. А один американский писатель-фантаст даже придумал некое подобие электронного пса, который, подобно живой ищейке, может бежать по следу и даже преследовать свою жертву неограниченно долго…
Не отрицая достижений кибернетической науки, мы все же должны сказать, что это чепуха: живое, чувствующее существо никогда не заменит мертвый металл, как никогда не заменят машины и самого человека.
Верно то, что армия наша сокращается, что многие виды военного использования собаки, вероятно, навсегда ушли в прошлое. Но это вовсе не значит, что служебные собаки (и вообще собаки) не будут нужны нам в дальнейшем.
И уж, конечно, совсем смехотворен аргумент, выдвигаемый некоторыми «экономистами» от домашнего очага, а попросту сказать скупцами, не видящими дальше своего носа: что собаки, кошки поедают продукты, ценные для человека. Даже первобытный человек, страдавший от недостатка продуктов питания, нашел излишки для собаки; она сохранила ему больше, чем съела. А в наше время такие крохоборческие рассуждения просто стыдно слышать.
Правильно поступил Ленинградский совнархоз, вскоре после своего рождения организовавший специальные курсы собаководов для предприятий. Хотелось бы, чтобы это начинание было поддержано другими совнархозами страны.
Рост народного хозяйства, развитие техники открывают и новые возможности для использования старого друга человека — собаки, породят новые специальности ее, о которых мы сейчас еще не имеем никакого понятия. Помните, мы говорили, что мирные возможности поистине неисчерпаемы.
Наконец, — а цели гуманистические, воспитательные?
Люди, порицающие и пытающиеся предать забвению любовь к природе, к животному миру, напоминают мне, извините, пресловутого инженера Полетаева, договорившегося до полного отрицания поэзии, эстетики, вообще красоты жизни, ему интеграл заменил все. Мы не против интеграла. Но интеграл без поэзии, музыки, фантазии — нуль.
Природа занимает в нашей жизни гораздо более важное место, чем многие из нас это представляют. Мы сталкиваемся с нею каждодневно, ежечасно, ежеминутно. И будущий человек, устремившийся в космос, тоже столкнется с природой. И как же он будет осваивать, познавать природу других планет, природу солнечной галактики, если не будет знать, любить родную — земную — природу?
Но не будем заноситься так далеко и высоко. Как однажды со свойственным ему остроумием и меткостью заметил Никита Сергеевич Хрущев, нам и на земле неплохо.
Ведь что такое любовь к природе, животному миру? Это частица любви к жизни вообще, частица нас самих в конце концов, черт возьми! А мы воспитываем — и боремся за это! — любовь к жизни во всех ее проявлениях. В этом, кстати сказать, проявляется цельность характера. Этим обладали многие выдающиеся люди прошлого.
И не случайно символом мира выбрано живое существо — голубь.
Никита Сергеевич Хрущев, посещая разные страны со своей исторической миссией мира и дружбы между народами, как-то обмолвился, что он любит животных. Это послужило как бы сигналом. В числе знаков признательности и внимания, которыми одаряли его простые люди, такие же труженики, как он сам, все чаще стали повторяться живые подарки. Во Франции ему принесли живого барашка. В Индии дарили слонят, тигрят. А в Калькутте какой-то человек пришел и привел в дар представителю советского народа свою любимую собаку Тэдди. Ведь собака — тоже символ: символ дружбы, верности…
И сдается мне, что те из моих антагонистов, кто сейчас готовит постановления, направленные на искоренение собаководства в больших городах, эмоционально оскудели, деляческая слепота закрыла от них широту мира.
Хотелось бы сказать тем, кто «не переваривает» собак и их владельцев, высмеивает и всячески уничижает увлеченность других: тщетны ваши усилия. Собаку, как друга человека, не убьешь. Более того. Хотелось бы заверить этих людей, что собак будет больше.
Растет благосостояние советских граждан; недалеко то время, когда каждая советская семья будет иметь отдельную благоустроенную квартиру; короче становится рабочий день — больше времени досугу; стало быть, все более наполненной, более разнообразной и содержательной делается жизнь. Рост благосостояния ведет к росту духовных запросов. Год от года, день ото дня эти потребности будут расширяться, и, будьте уверены, в числе любимых занятий «для души» найдется место и для разведения животных, ибо любовь к животным, безусловно, входит в эти запросы. Да, да, собак будет больше, смею вас «успокоить», товарищи ортодоксы!
Любовь к природе и животному миру неистребима.
Мы должны помнить, как любил природу, животных бессмертный учитель человечества — великий Ленин. Это отмечают все современники. Человечнейший из людей, он был велик во всем. Как радовался он, когда ему удавалось, оторвавшись от важнейших государственных дел, часок-другой побыть в лесу, на охоте, в обществе знакомого егеря и его собаки! Болея, в Горках, он никогда не отказывал себе в удовольствии перемолвиться с собеседником, по пути приласкать подвернувшееся под руку животное. Он был велик и прост во всем и всегда!
Я заканчиваю.
Итак, собака всегда будет служить нам. Это абсолютная истина, ибо, говоря словами Э. Сетон-Томпсона, «связь между человеком и собакой может исчезнуть только с жизнью».
Несомненно, что это будет требовать постоянного повышения уровня политических и научных знаний собаководов-любителей. Неутомимое обогащение знаниями нужно и в обыденной практике собаковода. Будет меньше ложных обид (почему не допускают к вязке мою собаку, а соседский пес, наоборот, пользуется целым рядом преимуществ; почему из-за какого-то пятнышка ее бракует судья на ринге; и т. д.); будет меньше и ошибок в разведении. Необходимо, чтобы каждый любитель понял, что в мирном соревновании двух общественных систем, социалистической и капиталистической, есть место и его любимому делу — собаководству, что, повторяя известное высказывание Горького, «в нашей стране нет мелких и великих дел, а всякое дело, всякая работа — великое дело строительства первого в мире, небывалого государства, родины всех трудящихся, без различия племен и языков».
Мы должны выращивать хорошую спортивную собаку, ценную в хозяйственном отношении и полезную в быту.
Сейчас идет разговор о некоторой организационной перестройке. Возможно, будет создана федерация служебного собаководства (подобно тому, как это уже имеет место в спорте: федерация футбола, федерация легкой атлетики, федерация спортивной прессы и т. д.). Что ж, в добрый час!
Может быть, все то, что здесь написано, испугает иного начинающего любителя. Столько времени и забот — и все на одну собаку?
Пусть вас не смущают ненужные опасения. Все это не так страшно, как, быть может, кажется на первый взгляд. Важно захотеть и начать, а дальше уж дело пойдет. А собака, скажу еще раз, право же, заслуживает того, чтобы, занявшись ею, вы посвятили ей некоторую долю своего внимания и времени.
Раз вы завели собаку, вы обязаны активно вторгаться в ее воспитание, а не предоставлять дело самотеку («как вырастет, так и вырастет!»). Поступать так — не в характере советского человека.
И, наконец, вы же хотели иметь хорошую собаку. Вам нравится, вам приятно, когда вы видите на улице или у соседа хорошо выращенную, отлично отдрессированную собаку — умное, прекрасное животное, полное преданности и силы, готовое по малейшему движению руки хозяина броситься на его защиту, выполнить его приказ? Вы тоже хотели бы иметь такую собаку? Так работайте с нею, и она будет такой!
Старое правило собаководства гласит: сколько вы вложите в собаку, столько она и отдаст вам.
Приказ Народного Комиссариата коммунального хозяйства РСФСР, № 571, г. Москва, от 5 ноября 1938 года (о правилах внутреннего распорядка в квартирах. Примечание к пункту и параграфу 12-му).
ДОСААФ строится по производственному признаку; в исключении этого правила, деятельность клуба служебного собаководства охватывает сразу целый район города (если клуб районный) или весь город (городской клуб), область (областной клуб). Клубы делятся также по разрядам (1-го, 2-го разрядов).
Исключение может делаться лишь для собак некоторых отечественных пород, в частности, для лаек, вывезенных с Севера.
В Ленинграде разрешено провозить в трамвае вообще всех служебных собак, достаточно предъявить лишь «Охранное свидетельство». В условиях большого города, где расстояние, скажем, от квартиры до дрессировочной площадки может составлять несколько километров, это представляет немаловажное удобство.
Это не значит, что надо отказываться от районирования. Напротив. Надо заставить, чтобы уральские клубы больше занимались лайкой, сибирские — оленегонными, ездовыми собаками, южные — в Азербайджане, Грузии, Армении, в Ростовской, Ставропольской и других областях — больше внимания посвятили кавказской, южнорусской овчаркам и т. д.
На 1 января 1958 года в Ленинграде, помимо общегородского, было четыре районных клуба, в том числе два со штатом и два без штата. В последних, вместо совета, избиралось правление.