- Спасибо, Брендан.
- Да не за что! - улыбнулся Брендан.
* * *
Когда Мона вернулась на завод, было еще не очень поздно, но у нее возникло ощущение, словно она преодолела парочку горных перевалов. Ну и денек выдался! Она с наслаждением ступила на мягкий коврик в приемной.
- Госпожа Гилбрет! - окликнула ее секретарша, когда Мона направлялась в кабинет, чтобы наконец-то сесть и задрать ноги на стол. Девушка протянула ей стопку розовых листков. - Тут для вас целая куча сообщений. А вот ваша почта. Да, и вас ждут двое посетителей. Сказали, что они из АООС.
- Из АООС? - переспросила Мона. Сердце у нее упало. Она подумала о десятках цистерн с отходами, слитых в лесных заказниках по всему округу заказник рядом с "Дуплистым деревом" был не единственным, который она использовала в качестве свалки. Неужто кто-то проболтался? - Это, в смысле, Агентство по охране окружающей среды?
- Да, мэм. Они показали свои значки. Я вызвала мистера Уильямсона. Он, кажется, повел их смотреть завод.
- Спасибо. - И Мона похромала дальше, на ходу запихивая в сумочку кипу бумажек. - Да, Берил, вы не сделаете мне кофе? Полный кофейник, если можно.
- Хорошо, мэм! - сказала секретарша ей вслед.
Избиратели ее просто доконали. Все прочие выступления были кошмарным повторением утренней встречи со студентами в Мидвестер-не. Совершенно незнакомые люди подходили и спрашивали ее, что она делает с отходами своего завода и правда ли, что она на самом деле, а не на словах борется за охрану природы. Да еще и АООС на нее натравили! Мона сидела и гадала, успели ли рабочие притрусить землей следы протечек в восьмом резервуаре и вывезти за территорию гниющие отходы, которые давно пора было утилизировать.
Джейк появился одновременно с кофе. Мона сбросила туфли, налила себе здоровенную кружку, поболтала ее в руках, чтобы остудить, выхлебала единым духом и налила еще.
- Уже лучше, - сказала она, снова усевшись за стол. - Так что там с этим АООС?
Менеджер пожал плечами:
- Да ничего, мэм. Им позвонила какая-то тетка и наговорила с три короба - дескать, на "Гилбрете" ужас что творится. Она их так достала, что инспектора пообещали проверить немедленно. Ну, я все уладил. Обещали снова нагрянуть с проверкой через неделю, когда мы все подчистим.
- Господи, да ведь для этого надо денег найти! - возопила Мона. - Что они все, сговорились, что ли? Обычно ведь требуется несколько месяцев, чтобы они раскачались!
Джейк снова пожал плечами:
- Кто их знает? Да и какая разница? Главное - уехали.
Мона принялась перебирать телефонограммы - и была ошеломлена.
- Что случилось? Сплошные жалобы на завод! Загрязнение воздуха... загрязнение воздуха... утечки... вонь... слив отходов... утечки... вонь... Неужели в газете появилось новое письмо, а я не заметила?
- Да нет, мэм, я слежу. Те всю неделю, с тех пор как дети оказались у вас, сидели тише мыши.
Он многозначительно приподнял брови.
- Хоть это утешает! - смягчилась Мона. Но на самом деле ее это нисколько не успокоило. В письмах, часть которых была доставлена лично, тоже были сплошные жалобы вроде тех, от которых ей целый день пришлось отговариваться на выступлениях. Одно письмо было написано детской рукой, печатными буквами, и изобиловало восклицательными знаками и подчеркиваниями. - Вот, даже дети считают меня каким-то дьяволом во плоти! Ну откуда все это? У меня же в программе основным пунктом идет охрана окружающей среды! Кто их всех надоумил?
- А как насчет того деятеля, вашего соперника? - поинтересовался Джейк.
- Быть такого не может! - отмахнулась Мона. - У него воображения не хватит устроить такую кампанию. Что за люди все это пишут?
- Ну, вы знаете, у кого надо спросить. - Джейк кивнул на телефон.
- Они не посмеют! - воскликнула Мона. Однако она была озабочена. День выборов приближался. И любые сомнения в ее добросовестности уменьшают ее шансы на успех - тем более теперь, когда денег нет совершенно. Оставшуюся часть почты составляли счета. На некоторых - скажем прямо, на большинстве из них - значилось: "Второе предупреждение!" или: "Последнее предупреждение!" Вечно отмахиваться от кредиторов невозможно, а расплачиваться дутыми векселями рискованно, тем более сейчас, когда у всех на слуху банковский скандал в конгрессе. Нет, денег раздобыть решительно необходимо, иначе она вылетит в трубу. В нынешних обстоятельствах нет никакой надежды тихо позаимствовать деньжат из партийных фондов. И сливать отходы на земли "Дуплистого дерева" тоже не выйдет, хотя ужасно хочется. Уж если кто этого и заслуживает, так только они!
- Мне надо оставаться чистенькой!
- Может быть. Но я бы на вашем месте вернул девчонку, взял деньги и сбежал.
Джейк обладал отвратительной способностью читать ее мысли, когда она думала о деньгах.
- Не могу! - сказала Мона и сделала большой глоток. Кофе оказался еще слишком горячим; она закашлялась и с трудом выговорила: - Я сейчас слишком на виду.
- Вот ответ шерифа, - сказал Джейк, доставая из кармана конверт. Ничего необычного на ферме не происходит. В доме не было никого, кроме девушки, назвавшейся сожительницей Дойля. Девушка сказала, что учится в Мидвестерне, - это нетрудно проверить. Непохоже, чтобы она родила ребенка три месяца тому назад, а быть матерью той девчонки, что сидит в хижине, она может только в том случае, если родила ее еще в школе. Еще вам звонил ваш приятель из "Пи-ди-кью". Кейт Дойль вышел сегодня утром на работу, как обычно. И никуда не уходил, только среди дня на обед.
- Значит, Кейт Дойль и X. Дойль - не одно лицо, - заключила Мона. Кто же тогда отвечает по телефону?
Глава 16
Утренние газеты тоже были полны пламенных писем с жалобами на "Гилбрет фид энд фертилайзер". Ни одно из писем не было подписано "X. Дойль", но во всех задавались одни и те же вопросы и выражалась одинаковая озабоченность. Некоторые явно были написаны с тем расчетом, чтобы вызвать у читателей крайнее возмущение. Малый народ остался доволен. Их листовки произвели тот самый эффект, на какой и были рассчитаны.
Холл попивал утренний чай и просматривал газету, когда зазвонил телефон. Он поставил чашку и снял трубку.
- Прекратите это! Немедленно!
Мона Гилбрет так заорала в трубку, что Холлу пришлось отвести ее на расстояние вытянутой руки. По кухне раскатилось эхо.
- Вы же обещали, что не будете больше писать в газеты! Вы знаете, что я могу сделать, если вы будете продолжать пытаться мне навредить! Нет, ваша девочка в порядке, с ней ничего не будет, но прекратите меня изводить, слышите?
- Это был не я, - ответил Холл, осторожно поднеся трубку поближе к лицу. - Я дал вам слово, и я его держу. Все эти письма написаны не мной.
Ему тут же пришлось снова отодвинуться: Мона Гилбрет опять разоралась. Холл поморщился. Следующий ее вопрос расслышали все, кто был на кухне.
- Да? А как насчет остальных, кто работает в "Дуплистом дереве"? Это их рук дело?
- Я клянусь, что никто из тех, кто работает на "Дуплистое дерево", не написал ни единого письма в редакцию, - вывернулся Холл. - Позвоните любому из авторов писем и спросите у них. Неужели вы думаете, что я стал бы подвергать опасности мою собственную плоть и кровь?
- Не стали бы, если вы не круглый идиот! - рявкнула Гилбрет.
- Вы же не можете держать ее у себя вечно, - напомнил Холл. Последовала пауза - очень долгая.
- Если вы не оставите меня в покое, - сказала наконец женщина на другом конце провода, - я сообщу в газеты, что ваша девочка - на самом деле эльф, и вы никогда не получите ее обратно! Она проведет остаток жизни в цирке либо в научных лабораториях.
- Нет! Не надо! - невольно воскликнул Холл. Он оглянулся.
Стоящий рядом Тай побелел как мел. Холл знал, что и его собственное лицо сейчас отражает такой же ужас, как лицо его племянника. Это был кошмар, который преследовал их с тех самых пор, как они более сорока лет тому назад поселились в Мидвестерне: цирки, шоу, научные эксперименты - и конец свободе и независимости! Лишь последние полтора года они прожили в относительной безопасности - тем ужаснее казалась им угроза Гилбрет! Подобный исход следовало предотвратить во что бы то ни стало. Тай отошел подальше и принялся шептаться с остальными. Послышались приглушенные возгласы. Шиуван разрыдалась. Маура отделилась от толпы и подошла к Холлу, на ходу снимая обручальное кольцо. Она обеими руками молча протянула кольцо мужу. Холл взглянул на мерцающий синий камень, потом в глаза своей подруге жизни - и она улыбнулась ему, беспомощно, но мужественно. Холл тяжело вздохнул - и кивнул. Это была единственная действительно ценная вещь, которой они владели. Разве не справедливо использовать дар любви, чтобы выкупить любимое существо?
- Нет, - повторил он, уже спокойнее. - Мы пошлем вам знак доброй воли, в доказательство того, что мы согласны на ваши условия.
- Хорошо, - ответила Гилбрет. - Буду ждать.