Длинный Джозеф поднял руки с видом всепрощающего великомученника.
- О, мой Бог! Что вы так кипятитесь? Я и слова не сказал про вашу знакомую леди. Я только констатировал факт, что в таких домах обычно живут белые бездельники и тунеядцы. Да бросьте, ребята! Вы же тоже черные! Не будете же вы утверждать, что белые такие же трудяги, как мы - настоящие черные?
Вздохнув и покачав головой, Джереми отвернулся и подогнал машину к портику дома.
- Я вытащу ваши чемоданы из багажника, - сказал он.
Взглянув сердито на отца, Рени поспешила на помощь.
Джереми отвел их наверх, показал пару спален и ванную. Осмотрев обои с бледным рисунком из забавных тряпичных кукол, Рени решила, что ее комната предназначалась для ребенка. Хотя, насколько она знала, у Ван Бликов не было детей. Рени никогда не задумывалась, почему их не было, но теперь поняла, какую тоску и печаль хранило сердце Сьюзен.
Она заглянула в комнату отца. Длинный Джозеф сидел на постели и с подозрением рассматривал старинную мебель.
- Ну, как ты устроился, папа? Может быть, ляжешь и немного вздремнешь? - Тон Рени достаточно ясно давал понять, что это скорее приказ, чем предложение. - Я пойду, соберу что-нибудь перекусить. Позову тебя, когда все будет готово.
- Не знаю, понравится ли мне здесь - в таком большом и пустом доме. Но думаю, я могу пожить тут немного для пробы.
- Да уж, поживи, пожалуйста.
Она закрыла дверь и сделала глубокий вдох, чтобы умерить клокотавшее в груди раздражение. Взгляд скользнул по стенам и потолку широкого коридора.
Стивену бы здесь понравилось, подумала Рени. Она представила себе брата, радостно бегущего по коридору и возбужденно рассматривающего новый дом, и у нее закружилась голова. Она пошатнулась, слезы обожгли глаза, а руки судорожно ухватились за перила. Прошло несколько минут, прежде чем Рени почувствовала себя достаточно спокойной для того, чтобы спуститься к Дако и извиниться за поведение отца.
Джереми, полировавший на кухне уже сиявшую кастрюлю, лениво отмахнулся от ее объяснений.
- Я все понимаю. Ваш старик похож на моего. Эти люди никогда не могли сказать о ком-то хорошего слова.
- Он не такой уж и плохой, - возразила Рени, в душе соглашаясь со своим собеседником. - Просто после смерти мамы он так и не оправился.
Дако кивнул и как-то странно взглянул на нее.
- Вечером я заеду за вашим другом, а потом, если хотите, приготовлю вам ужин.
- Спасибо, Джереми, но вам не стоит утруждать себя. - Она замолчала, заметив на его лице тень тоскливого разочарования. Очевидно, он тоже страдал от одиночества. Насколько знала Рени, в его жизни не было более близких людей, чем мать и Сьюзен Ван Блик. И вот теперь Сьюзен не стало. Вы и так сделали для нас очень много. Это я должна готовить для вас ужин.
- Но вы перевернете здесь все вверх дном! - воскликнул он с притворным ужасом. - Я не потерплю беспорядка на кухне!
Несмотря на шутливый тон, в его голосе по-прежнему чувствовалась печаль.
- А если с вашего разрешения? - ласково спросила Рени. - Обещаю, что все ваши советы будут с радостью приняты.
- Хм-м! Тогда посмотрим.
Между кухней и гостиной тянулся длинный коридор, а Рени не знала, где находился выключатель. Кроме узких краев большого блюда, ей приходилось придерживать тяжелую керамическую крышку, которая все время норовила упасть, и поэтому она медленно продвигалась вперед сквозь полумрак, разбавленный слабым оранжевым светом. Последние краски заката, проникая через высокие узкие окна, оставляли на потолке бесформенные алые пятна. Темнота казалась почти осязаемой - эдакое мощное и древнее существо, украшенное огоньками охранной системы, которые помигивали в ответ на приближение человека.
Она выругалась, ударившись коленом о почти невидимый стол, но ее успокоили близкие голоса друзей, которые доносились из гостиной. Как хорошо, подумала Рени, что можно найти кого-то на другом конце темноты.
Джереми и ее отец вели немногословную беседу о богатом имении Клоофа, которое граничило с участком Ван Бликов. Ксаббу, приехавший час назад с одним маленьким дешевым чемоданчиком, рассматривал рисунки и фотографии над рабочим столом погибшей хозяйки.
- Рени, я слышал, вы ударились обо что-то. Не очень ушиблись?
Она с улыбкой покачала головой.
- Просто врезалась в стол. Ну как? У тебя уже разыгрался аппетит?
- Надеюсь, вы нашли на кухне все, что вам требовалось? - спросил Джереми, высокомерно изогнув красивые брови. - Вы ничего там не разбили?
- Ничего, кроме своей гордости, - со смехом ответила Рени. - Я никогда еще не видела так много кухонных принадлежностей. Нет, это все не для меня. Стыдно сказать, но я использовала только одно блюдо и пару кастрюль.
- Не наговаривай на себя, девочка, - строго сказал отец. - Ты прекрасная стряпуха.
- Я тоже так думала, пока не увидела кухню Джереми. Готовить там курицу в подливе так же нелепо, как идти в центр Калахари для того, чтобы высушить постиранное белье.
Ксаббу заливисто засмеялся, чем вызвал снисходительную усмешку Джереми.
- Ладно, - сказала она, - давайте сюда свои тарелки.
Джереми и Рени допивали бутылку вина. Ее отец и Ксаббу принесли из холодильника ящик с бутылками пива, и Длинный Джозеф поделил его с бушменом пропорционально их росту. Джереми развел огонь в широком камине и выключил верхний свет. Желтые и красные сполохи затанцевали по стенам и потолку, навеяв на собравшихся задумчивое и мечтательное молчание.
Рени вздохнула.
- Прекрасный вечер. Так легко забыть все то, что случилось с нами, расслабиться... отпустить свою боль...
- Ах, девочка, когда же ты успокоишься? - заворчал отец. - Расслабься. Это именно то, что тебе надо сделать. Ты всегда встревожена. Очень встревожена. - Он повернулся к Джереми, словно искал у него поддержки: Разве можно так себя изводить?
- А как мне не тревожиться, папа? Мы ведь здесь не потому, что нам этого захотелось. Кто-то сжег наш дом. Кто-то напал на Сьюзен. Да что там темнить. Они убили ее! Убили! - Она бросила быстрый взгляд на Джереми. Тот мрачно смотрел на огонь. - Нам мало что известно о тех, кто совершает эти преступления. Они богаты и сильны, и мы не можем добраться до них - ни в реальной жизни, ни в виртуальной реальности. Даже если мистер Сингх - это, папа, тот старый программист - узнает, как пробраться в сеть, нам придется исследовать огромные просторы. И я чувствую себя проигравшей. У меня нет снаряжения, чтобы оставаться в сети достаточно долгое время. А ведь нам предстоит пройти через несколько рубежей уникальной защиты, за которыми они спрятали свое Иноземье. - Рени обреченно пожала плечами. - И еще я тревожусь о том, куда мы денемся, когда нам придется оставить этот дом.
- Неужели они уничтожили все оборудование доктора? - спросил Джереми. - Может быть, что-то уцелело... Я не совсем понимаю, о чем вы говорите, но доктор Ван Блик велела мне оказывать вам любую помощь.
Рени печально улыбнулась.
- Я видела, во что они превратили ее лабораторию. Эти изверги позаботились, чтобы никто не мог воспользоваться оборудованием Сьюзен.
Длинный Джозеф сердито фыркнул.
- Так оно и есть. Так всегда было и будет. Мы год за годом выгоняем этих белых расистов из правительства, но черный человек по-прежнему не может надеяться на справедливость. И никто не поможет моему мальчишке! Моему сыночку... Стивену!
Его голос надломился, и он, прикрыв лицо мозолистой ладонью, поспешно отвернулся от огня.
- Если кто-то и может помочь ему, то только ваша дочь, - сказал Ксаббу. - У нее большое сердце и сильная воля, мистер Сулавейо.
Рени удивилась его уверенности. Но маленький человек сидел в тени, и она не видела лица бушмена. Отец ничего не ответил.
Джереми открыл вторую бутылку вина и перевел разговор на другую тему. Чуть позже Длинный Джозеф начал тихо напевать. Поначалу Рени осознавала его голос как низкий тон на границе ее внимания, но постепенно песня становилась все громче и громче.
"Имитхи гоба кахл, итхи, итхи куньяказу ма хламву канье, канье. Канье, канье".