- Это мой первый меч - тот, что был у Таргора, когда он пришел в Срединную страну. А Жизнегуб он раздобыл всего за год до твоего прихода туда. - Он посмотрел на торчащие из-под плаща ноги в сандалиях. - Готов поспорить, у меня сейчас не отыщется и одного седого волоска. Так?
Фредерикс присмотрелся.
- Так. Никогда не видел Таргора хотя бы без парочки седых прядей. А как ты догадался?
Орландо снова ощущал себя очень усталым.
- Из-за сандалий и меча. Я теперь молодой Таргор, каким тот был, когда спустился с Боррикарских гор. А первая седина у него появилась после схватки с Дрейрой Джархом в Колодце Душ.
- Но почему?
Орландо пожал плечами и медленно улегся, приготовившись вновь отдаться в мягкие объятия сна.
- Не знаю, Фредерико. Ничего я не знаю...
Он проснулся, когда начало темнеть. Однажды его едва не разбудил чей-то вопль, но тот доносился издалека и тоже мог ему сниться. Фредерикс куда-то пропал. Орландо лениво подумал, что друг мог пойти выяснять, кто шумит, но усталость и болезнь склеили все мысли, а в мире не осталось ничего важного.
Снова светло. Рядом кто-то плакал, и у Орландо сразу заболела голова. Он застонал и попробовал натянуть на голову подушку, но пальцы ухватили лишь песок.
Орландо с трудом сел. В паре шагов от него стоял на коленях Фредерикс, закрыв лицо руками. Плечи его вздрагивали. Утро было ясное, а виртуальные пляж и океан казались еще четче и сюрреалистичнее, чем в застрявших в памяти остатках лихорадочного сна.
- Фредерикс, что с тобой?
Друг поднял голову. По лицу вора струились слезы. Симуляция даже ухитрилась разрумянить ему щеки, но больше всего Орландо впечатлило загнанное выражение его глаз.
- О, Гардинер, как мы влипли! - Фредерикс судорожно вдохнул. - Мы в беде, и в крупной беде.
Орландо обмяк мешком мокрого цемента.
- Да о чем ты говоришь?
- Мы в ловушке. Мы не можем выйти в оффлайн!
Орландо вздохнул и снова опустился на песок.
- Да ни в какой мы не в ловушке.
Фредерикс быстро прополз разделявшее их расстояние и вцепился ему в плечо.
- Вот только этого не надо, черт подери! Я вышел и едва не погиб!
- Как это?
- Я захотел выйти, потому что все больше за тебя тревожился: может, твои родители куда-то уехали и не знают, что ты болен? А вдруг тебе надо вызвать "скорую"? Попробовал отключиться, и не смог. Обычные команды не сработали, и еще... я не ощущал ничего, что не является частью этой симуляции - ни своей комнаты, ничего! - Он осторожно коснулся шеи. - И разъема тоже нет. Сам попробуй!
Орландо пощупал то место, куда была вживлена нейроканюля, но обнаружил лишь мощные мышцы Таргора.
- Да, ты прав. Но я знаю такие симуляции - там просто прячут контрольные точки и заставляют тактильные датчики лгать. Разве ты не был со мной на этой дьявольской игровой площадке? Там у тебя не было даже конечностей - одни ганглии, подключенные к реактивным салазкам.
- Господи, Гардинер, да ты меня не слушаешь. Я ведь не догадки строю я действительно выходил в оффлайн. Родители отключили мой разъем. И мне стало больно, Орландо. Так больно, как никогда не было - точно мне растягивают позвоночник, или втыкают в глаза раскаленные иголки, или... или... даже описать не могу. И боль не прекращалась. А я ничего не мог сделать, только... вопить и вопить... - Фредерикс содрогнулся и некоторое время молчал. - И родителям пришлось вставить разъем на место - я даже слова не смог им сказать - и бац! - я снова здесь.
Орландо покачал головой.
- А ты уверен, что это не... не знаю даже... ну, очень сильная мигрень или еще что?
Фредерикс гневно фыркнул.
- Да что ты несешь? Я это дважды испытал! Господи, ты что, не слышал, как я орал? Меня, наверное, отвезли в госпиталь, потому что во второй раз вокруг меня стояла целая толпа. Но я их едва видел, так было больно. Даже хуже, чем в первый раз. Мне там, наверное, что-то вкололи, и я не помню, что было потом, но очнулся я снова здесь. Значит, разъем сунули на место. Фредерикс схватил Орландо за руку, голос его дрожал от отчаяния. - А теперь скажи, мистер Золотой Город, в какой симуляции такое бывает? Ты куда нас завел, Гардинер?!
Эти день и ночь стали самыми долгими в жизни Орландо. Лихорадка обрушилась на него в полную силу. Он метался в шалаше, построенном Фредериксом из пальмовых листьев, то замерзая, то пылая жаром.
Он решил, что его подсознание, должно быть, обрабатывает рассказ Фредерикса, потому что однажды очень четко услышал голос матери. Она что-то рассказывала о каком-то происшествии в охраняемом поселке и о том, что думают о нем соседи. Мать частила, глотая слова, - именно так она всегда говорила, когда была чем-то до смерти напугана, и на мгновение Орландо задумался: а может, он и не спит вовсе? Он даже видел мать, только очень смутно, словно за марлевой занавесью - она наклонилась к нему так близко, что лицо казалось искаженным. Но он много раз видел ее такой, и это вполне мог быть эпизод сна.
Мать что-то бормотала о том, что они сделают, когда ему станет лучше. Отчаяние в ее тоне и сомнение в словах убедили Орландо, что - сон или не сон - видение следует воспринимать как реальность, и он попытался заговорить, преодолеть разделяющее их расстояние, но, увязнув в этой галлюцинации, так и не смог произнести ни слова. Так как же ей объяснить? И что она сможет сделать?
"Бизли, - пытался сказать ей Орландо. - Принеси Бизли. Принеси Бизли".
Тут лицо матери отдалилось, и этот то ли фантазм лихорадочного сна, то ли момент контакта с реальной жизнью кончился.
- Тебе снится твой дурацкий клоп, - сонно пробормотал Фредерикс.
"Клоп. Снится клоп". Погружаясь в темную глубину болезни, он вспомнил, как читал однажды о бабочке, которая видела во сне, что она император и гадала: а может, она император, которому снится, что он бабочка... или что-то вроде этого.
"Так что же реально? - задумался он. - Кто из двоих реален? Искалеченный и морщинистый парнишка, умирающий на койке в госпитале... или... созданный им варвар, ищущий вымышленный город? А что, если они оба лишь снятся... кому-то другому?.."
* * *
Все дети в школе только и говорили, что о сгоревшем доме, и от этих разговоров Кристабель становилось как-то не по себе. Офелия Вейнер сказала ей, что погибла куча людей, и тогда Кристабель стало так плохо, что она не смогла съесть ленч. Учительница отправила ее домой.
- Неудивительно, что тебе стало плохо, милая, - сказала мама, прикладывая ладонь ко лбу Кристабель. - Всю ночь не спала, да еще наслушалась в школе всяческих историй. Она такой чувствительный ребенок, добавила мать, обращаясь к отцу, собравшемуся вернуться в свой кабинет.
Отец только хмыкнул в ответ.
- Никто не погиб, милая, - заверила мать. - Только дом сгорел, да и в нем, кажется, никого не было.
Когда мать ушла на кухню приготовить ей суп, Кристабель забрела в кабинет, где папа разговаривал со своим другом капитаном Паркинсом. Отец велел ей пойти поиграть на улицу - как будто ее и не присылали больную из школы! Кристабель села в гостиной и стала играть куклой - принцем Пикапиком. Вид у папы был очень мрачный. Интересно, почему они с капитаном Паркинсом не на работе, и не связано ли это с тем большим и плохим секретным делом, которым она занималась ночью? А вдруг папа узнает, что она натворила? Тогда ее, наверное, накажут навсегда.
Кристабель вытащила принца Пикапика из подушечного гнездышка кукла-выдра всегда забирается в темные укромные местечки, - подкралась к двери кабинета и приложила ухо к щелочке приоткрытой двери. Прежде она никогда так не поступала, и теперь ей казалось, будто она попала в какое-то шоу.
-... Долбаный бардак, - говорил папин друг. - Ну кто мог бы подумать... через столько-то лет!
- Вот-вот, - ответил папа. - И это одна из главных загадок, верно? Почему сейчас? Почему не пятнадцать лет назад, когда его перевезли сюда? Я просто не врубаюсь, Рон. А ты не шпынял его за какую-нибудь очередную дурацкую заявку? Может, ты его обидел или разозлил?
Кристабель не все слова понимала, но точно знала, что говорят они о том, что произошло в доме мистера Селларса. Утром, еще до того, как она пошла в школу, папа говорил кому-то по телефону про взрыв и пожар.
-... Но надо отдать старой сволочи должное. - Капитан Паркинс рассмеялся, но как-то сердито. - Не представляю, как он ухитрился все это обтяпать, но он нас почти надул.