В дымном воздухе плясали лучи прожекторов, двигая по бархатным стенам ускользающие ярко-красные эллипсы. Сотни лож теснились между колоннами, по балконам - по дюжине ярусов балконов, уходящих в клубящийся вверху дым. Паркетный пол покрывала бесконечная поросль столов-поганок, между ними, как бильярдные шары, скользили серебряные фигурки - официанты и официантки, тысяча, две тысячи, больше, двигавшиеся бесшумно и быстро, как капли ртути.
В центре неимоверного пространства, на сцене, вращающейся в воздухе, как положенное набок карнавальное чертово колесо, находился оркестр. Музыканты были одеты в строгие черные с белым костюмы, но в них самих не было ничего строгого. Карикатурно вытянутые плоские фигурки колыхались, плыли под музыку, как безумные тени. Некоторые вырастали, пока их взгляды не упирались в самые верхние ярусы балконов. Блестящие зубы-надгробия щелкали перед посетителями, которые визжали от радости, убираясь в более безопасное место.
Не менялась только певица в белом платье, примостившаяся на дальнем краю вращающейся сцены. Музыканты-тени клубились вокруг нее, сияющей как кусочек радия.
-... Так запевай без сожаленья,
пела она. Голос ее был неприятен и в то же время притягателен; он дрожал, как голосок ребенка, которого не пустили спать, и он вынужден смотреть, как взрослые напиваются.
- Без грусти и без суеты
Мечты
Твои найдут здесь отраженье...
Певица была лишь искоркой в сердце циклопического зала и безумного оркестра, но Рени долго не могла отвести от нее взгляд. Огромные черные глаза на бледном лице придавали ей мертвенный вид. Каскад белокурых волос в половину роста и белое платье с широкими рукавами делали певицу похожей на райскую птичку.
- Начинай,
Запевай,
Свой порок выбирай,
Вот рок,
Наш рок,
Карнавала порог...
Певицу качало тяжелым ритмом, как ураганом голубку. Глаза ее были закрыты, как у человека, впавшего в транс... Впрочем, на транс это было не похоже. Рени никогда не видала такой безысходности на человеческом лице, и все же певица сияла, полыхала - как лампочка под высоким напряжением, готовая вот-вот взорваться.
Медленно, почти неохотно, Рени потянулась к Ксаббу, нашарила его руку и крепко сжала.
- Ты в порядке?
- Это... довольно странное место.
- О да. Пошли... сядем.
Она провела его через зал к одной из лож вдоль дальней стены - в РЖ это заняло бы несколько минут, здесь они достигли цели за секунды. Теперь подпевал весь оркестр, хлопал в ладоши, ухал, топал ножищами. Музыка гремела так, что казалось - еще секунда, и обвалится потолок.
- Тогда держи свое виденье
Вперед!
Адамы, Евы всей Земли
В полет!..
Лучи прожекторов заметались еще быстрее, скрещиваясь и расходясь, как шпаги дуэлянтов. Музыка нарастала, потом грянула канонада барабанов, протрубили саксофоны, и оркестр исчез. Огромный зал гулко откликнулся жидкими аплодисментами.
Едва Рени и Ксаббу опустились на мягкую бархатную банкетку, как рядом появился официант в облегающем фраке стального цвета. Его сим явно лепили с античных божеств плодородия.
- Пр-ривет, ползецы, - протянул он. - Что будем?
- Мы... мы не можем есть или пить в этих симах, - ответила Рени. Есть у вас что-нибудь еще?
Официант смерил ее понимающим взглядом, словно позабавился, щелкнул пальцами и исчез. На его месте, точно забытое, повисло в воздухе светящееся меню.
- Этот список озаглавлен "Эмоции", - с удивлением заметил Ксаббу. Печаль, от слабой до интенсивной. Счастье, от спокойного довольства до бурной радости. Исполнение желаний. Скорбь. Оптимизм. Отчаяние. Приятное удивление. Безумие... -Он обернулся к Рени: - Что это? Я не понимаю.
- Можешь не пользоваться выделенкой. Никто не удивится, что ты задаешь вопросы, - вспомни, мы пара деревенщин из Нигерии, пришедших поглазеть на большой виртуальный город. - Она сменила канал. - Полагаю, это симулируемые ощущения. Эдди... ну, тот парень, наш знакомый - он говорил, что тут могут предложить даже такие ощущения, которые твой костюм не воспроизводит. Или они в этом клиентов убеждают.
- И что нам теперь делать? - В огромном зале маленький сим бушмена казался еще меньше, словно шум и суматоха придавливали его к земле. - Что вы хотите делать?
- Я думаю. - Рени уставилась на висящие перед ней огненные буквы, занавес из слов, не дающий ни защиты, ни уединения. - Я бы предпочла более тихое место, если мы себе сможем это позволить.
Ложа не изменилась, только приобрела терракотовый цвет и переместилась в Тихую галерею. За аркой входа, посреди мощенной булыжником площади плескался просторный синий бассейн.
- Это прекрасно, - заметил Ксаббу. - И мы попали сюда... вот так? - Он щелкнул пальцами, но не раздалось ни звука.
- И деньги с нашего счета тоже утекают... вот так. Должно быть, это единственный клуб в ВР, где дешевле снять отдельную комнату, чем приглушить звук у себя за столиком. Наверное, клиентов заставляют пользоваться услугами.
Рени выпрямилась. Бассейн завораживал. Капли падали с мшистого потолка, и круги на воде сходились, пересекались, на стенах плясал отраженный свет факелов.
- Я хочу оглядеться. Посмотреть, что это вообще за место.
- А денег хватит?
Рени переключилась на выделенку.
- Я положила немного денег на счет моей личины, и именно немного преподаватели столько не зарабатывают. Но за эту комнату мы платим только потому, что сами захотели. Если мы просто побродим... нас должны предупредить, прежде чем затикает счетчик.
Губы Ксаббу растянулись в сим-улыбке.
- Вы подозреваете владельцев этого клуба во... многом, но не представляете, что они могут обмануть клиента?
Рени не хотелось обсуждать, в чем она подозревает владельцев клуба, даже по выделенке.
- Если обжуливать клиентов, вылетишь из бизнеса в пять минут. Даже бродербундовские клубы на набережной Виктория дерут безбожно и обслуживают с черного хода наркоманов и токоманов, но и им приходится держать марку. Она встала и потянулась. - Пошли, пройдемся.
Когда они с Ксаббу прошли под аркой и ступили на дорожку, опоясывающую бассейн, в глубине спокойных вод загорелся свет.
- Сюда. - Рени шагнула к краю.
- Но... - Ксаббу последовал было за ней и остановился.