- Но разве полиция уже не осмотрела ее?
- Разумеется, осмотрела. Убийство богатого, известного профессора. Джереми сказал, что они тут три дня толклись - вместе с частной службой охраны. Нам с тобой тоже задали немало вопросов насчет того обеда. Но даже если они нашли что-то, с нами, гражданскими, никто делиться не станет - я уже пыталась что-нибудь разузнать, и Джереми тоже. Может, через полгода до нас и снизойдут, только поздно уже будет. - Рени включила стационарный узел, и тот ожил, замигав огоньками. Машина была хорошая, азиатского производства; если Рени ее на обратном пути уронит, то расплачиваться будет добрых полгода. - Посмотрим, что осталось и будет ли система с нами говорить.
* * *
Рени обмякла в кресле. Дако подлил ей чаю.
- Ваш друг тоже хочет?
- Наверное. - Она пялилась на дымящуюся чашку, слишком усталая, чтобы ее поднять.
Дако поколебался, потом сел напротив Рени.
- Вы нашли что-нибудь, что поможет поймать этих... убийц?
Пальцы его, сжимающие чашку, дрожали. Каково же ему было, подумала Рени, возвращаться в этот дом в первый раз после смерти Сьюзен?
- Нет. Они запустили в домовую систему разрушитель. Я опробовала все алгоритмы восстановления, которые знаю, но... Удивительно, что тут вообще еще что-то работает.
- Доктор все системы запараллелила, - ответил Джереми с тихой гордостью. - Она это так называла. На случай аварии.
- Ну а эти ублюдки запараллелили свою работу. Они не только вывели систему из строя, они разбили все "железо", которое нашли.
В кухню вошел Ксаббу, держа что-то в ладонях. Сердце Рени вдруг заколотилось.
- Что это?
- Я нашел это, когда выходил. Оно застряло между стеной и столешницей. Но я не могу понять смысла.
Рени вцепилась в бумажку и разгладила ее. Первым же словом было ее имя - Ирен. А под ним, узнаваемым дрожащим почерком Сьюзен были написаны слова "Атаско" и "Палео М. ".
- Никаких ассоциаций, - проговорила она, подумав. - Этой бумажке может быть несколько месяцев - никто не сказал, что это обо мне, а не о какой-то другой Ирен. Но мы проверим. Хоть какой-то след.
Джереми странные слова тоже ничего не говорили. Вспыхнувший было энтузиазм приугас.
Ксаббу сел за стол.
- Проходя через гостиную, - произнес он серьезно, - я снова увидал картину. Наскальную роспись. - Взгляд бушмена уперся в стоящую перед ним чашку. Рени подумала, что сцена напоминает спиритический сеанс. - Мне очень стыдно, - неожиданно договорил бушмен.
- За что?
- Боюсь, я смутил доктора Ван Блик, говоря об этой картине. Она была доброй женщиной. Мне кажется, она ценила в этой картине ее значение, пусть и принадлежала к другому народу.
- Она была такая добрая... - Джереми сердито фыркнул и вытер слезы салфеткой, потом высморкался. - Слишком добрая. Она не заслужила такого. А тех, кто сделал это, надо бы найти и повесить, как в старые времена делалось.
- И все же она сумела сообщить нам нечто важное, - ответила Рени. - И, может быть, оставила эту записку. Мы должны сделать все, что можем, чтобы узнать то, что узнала она. А если это выведет нас на след ее убийц... - Она прервалась, вспомнив безлично-зверскую тщательность виденного в подвале разрушения. - Я сделаю все, что смогу - что смогу, - чтобы правосудие их покарало.
- Правосудие, - повторил Дако, точно бранное слово. - Да где его в этой стране найдешь-то?
- Посмотрите на факты, Джереми. Она была богатой и белой. Ее убийство властям заминать не с руки.
Джереми фыркнул - не то недоверчиво, не то согласно, Рени не могла сказать.
Пока они допивали чай, Джереми рассказывал обо всем, что сделал для подготовки похорон и сколько ему еще осталось здесь работать. Из Америки возвращались племянница и племянник Сьюзен, и, судя по опыту прошлого, Джереми ожидал, что его выставят, даже спасибо не сказав. Горечь его слов была объяснима, но все равно вгоняла в депрессию. Рени из вежливости сгрызла пару бисквитов, потом поднялась и сказала, что им с Ксаббу пора уходить
- Спасибо, что позволили нам поискать, - поблагодарила она. - Я бы не простила себе, если бы мы не попытались это сделать.
Джереми пожал плечами.
- Никого за это все равно не накажут. Не так, как хотел бы я. И никто сильнее меня не будет тосковать по ней.
Что-то всплыло в памяти.
- Погодите, Джереми. Сьюзен упоминала свою подругу по имени Мартина, исследовательницу, фамилии не помню - Де-рю-что-то.
Дако покачал головой.
- Не припомню.
- Я знаю, домовая система выпотрошена, но нет ли других записей? Может, она вела дневник по-старомодному - блокнот какой-нибудь, бумажки?
Джереми помотал было головой снова, потом задумался.
- У нас есть книга расходов. Доктор всегда беспокоилась, что могут возникнуть проблемы с налогами, и мы все записи в ней повторяли.
Он выскочил из комнаты, явно довольный, что и ему нашлось дело.
Рени и Ксаббу потягивали остывший чаймолча - они слишком устали, чтобы беседовать. Через четверть часа Джереми вернулся с гроссбухом в кожаном переплете.
- Один небольшой чек, три года назад, с пометкой "исследования", на имя Мартины Десрубинс [Джереми произносит фамилию так, как она пишется по-французски - "Desroubins", а не так, как произносится.]- Он указал. Похоже?
Рени кивнула.
- Звучит точно похоже. Есть ее сетевой адрес или номер телефона?
- Нет. Только имя и сумма.
- Ну ладно. Для начала сгодится.
Рени ощупывала сложенную бумажку, на которой записала теперь и имя знакомой Сьюзен.
"Осколки, - думала она. - Кусочки чего-то - голоса в темноте, путаные образы, недослышанные имена. Это все, что у нас есть".
Она вздохнула. Джереми вывернул машину на темную аллею. Кое-где сквозь деревья просачивался свет из окон, выдающих местоположение соседних изолированных крепостей Клоофа, - свет, как всегда, демонстрация отваги перед лицом безграничной пугающей тьмы.
Отваги? Или невежества?