В равноденствие все Девятеро собирались в городе, чтобы присутствовать на Совете и провести предписанные ритуалы. Покончив с обычными делами, они сошлись в храме Белисамы.
Собрание открыла Квинипилис. Старая королева, прихрамывая, взошла на возвышение. В тишине отчетливо слышались стук ее посоха и натужное дыхание. Опираясь на посох, она повернулась и окинула взглядом Сестер. Все лица под белыми покрывалами были обращены к ней: выжидающее - Бодилис, настороженное - Ланарвилис, распахнутые глаза Дахилис, в которых страх смешался с отчаянной решимостью. Даже Малдунилис казалось взволнованной, а Фенналис сдерживала негодование, давно нараставшее в ней. Иннилис жалась к Виндилис, и та держала подругу за руку. Одна Форсквилис с самого полнолуния сохраняла молчаливое спокойствие.
- Иштар-Исида-Белисама, пребудь с нами. Да будет в нас - твой мир, да будет твоя мудрость вещать нашими устами, - начала Квинипилис. Сестры подхватили молитву. Закончив обряд, она продолжала: - Нас собрало серьезное дело, быть может, более важное, чем проклятие Колконору, потому что касается оно нового короля, которого сами мы призвали, обратясь к богам. Но я прошу вас, милые Сестры, не смущайтесь. Мы найдем выход.
- Тот же, что в прошлый раз? - спросила Фенналис.
- О чем ты, мать? - поразилась Ланарвилис. - Призывать безвременную смерть на Грациллония?!
- Нет! - пронзительно вскрикнула Дахилис. - Фенналис, ведь ты всегда была так добра и милосердна!
Маленькая толстушка королева напряженно возразила:
- Я не предлагаю такого выхода. Но кто-то должен был высказать это вслух. Нет смысла таиться в страхе даже друг от друга, как делали мы во времена Колконора.
Квинипилис строго вскинула руку.
- Что ж, давайте выскажемся, - кивнула она. - Что заставляет нас думать о том, чтобы избавить Ис - и себя - от Грациллония? Он силен, честен и обладает способностями, необходимыми для отражения угрозы извне. На нашей памяти не было подобного ему короля. Я, например, полагаю, что он послан нам небом. Но говорите смело. Настал час прямых речей.
- Поймите, - заговорила Фенналис. - Я не чувствую к нему ненависти. Верно все, что ты сказала о нем. Но душа его принадлежит Риму. Бодилис, тебе ли не знать истории Атридов: проклятье может переходить из поколение в поколение, губя невинных. Не преследует ли рок нашего нового короля? Вспомните, он собирается покинуть Ис!
- Только после Совета и празднества, - поспешно вставила Дахилис. - И ведь мы дали на то согласие!
- Разве у нас был выбор?
- Осенью в его присутствии нет особой необходимости, - напомнила Бодилис. - На время священных празднеств король всегда освобождался от ожидания в лесу - и так же поступали во время войны. Ему виднее, есть ли в том необходимость сейчас. Поединщик едва ли появится в ближайшее время, а если и объявится кто-нибудь, так что ж - мы можем поселить его в Красном Крове, в ожидании возвращения Грациллония. Он обещал вернуться до солнцестояния.
- И все же мне неспокойно, - призналась Ланарвилис. - Что, если в пути его подстережет гибель?
- И прежде случалось такое, - возразила Бодилис. - Ключ останется здесь. Да и наш король не станет рисковать безрассудно.
- Как бы то ни было, предстоящий отъезд - не единственное его насилие над обычаем древности, - настаивала Фенналис. - Нам известно, хотя о том и не говорится открыто, об осквернении ручья, посвященного Белисаме. И все знают, что он зарыл труп в месте, где гниение плоти может осквернить воды Лера. И... - она покраснела... - он насмехается над священным браком.
- Нет! - выкрикнула Дахилис.
- Это... исправлено... - прошептала Иннилис. - Не так ли? - Она опустила взгляд на свой живот. Не оставалось сомнения, что она беременна.
- Правда, он исправляется, - довольно заметила Малдунилис.
Фенналис стала густо-пунцовой.
- Вот как?
- Мы с тобой слишком стары, чтобы рожать, - напомнила Квинипилис.
- И все же... - Фенналис осеклась.
Бодилис потрепала ее по ладони.
- Понятно. Мы сочувствуем твоей обиде и знаем, как одиноки твои ночи. Но, Сестра моя, вспомни Вулфгара, которого убило мое рождение, - моя мать была его дочерью, и он не смог пережить этого брака. А ведь Вулфгар был язычник, приносивший коней в жертву Тору. Насколько же более тяжким грехом должно казаться кровосмешение Грациллонию - человеку высокой цивилизации и твердому в вере. Он помнит несчастного грека Эдипа, навлекшего чуму на свое царство, хотя согрешил он в неведении. Да и в Исе такой брак запретен.
Фенналис изменилась в лице.
- Священный брак - не брак смертных. Галликен избирают сами боги. Они знают, что делают! Но признаю, поскольку я более не под властью луны, то, что он избегает меня, может быть оправданно, - она натянуто улыбнулась. Надеюсь, вы согласитесь, что я не тщеславна. Я всегда была дурнушкой и давно смирилась с этим, - она помолчала. - Но что, если в будущем, когда покинет нас одна из присутствующих здесь Сестер, боги поставят его перед выбором, лишив оправдания?
- Они не сделают такого! - вскрикнула Дахилис.
Остальные содрогнулись.
- А если?.. - прошептала Иннилис. - Неужто он так прогневил Их?
- Он уже бросил Им вызов, - сказала Фенналис. В ее голосе прозвучало сожаление, словно она должна была сказать одному из бедных семейств, которых опекала, что болезнь кормильца семьи - смертельна. - Не потому ли мы собрались здесь, Сестры мои? Мы вспомнили о запретном погребении на мысу, и об осквернении ручья, и о предстоящем отъезде. Не слишком ли мы торопимся простить? - она добавила еще мягче: - Дахилис, милая, не сердись. Я не виню тебя - ты молода и полна любви. Но ведь он месяцами пренебрегал другими женами. И если теперь он и исполняет свои обязанности более исправно, то раскаяния за прошлое в нем не видно, - и вопросила громче: - Потерпят ли боги?!
- Да, - сказала Квинипилис. - В том-то и вопрос. Ты хорошо поступила, Фенналис, высказав все без утайки. Что же делать нам? Низложить короля?
Не одна Дахилис негодующе вскрикнула в ответ - семь уст повторили отрицание, а чуть помедлив, к ним присоединились и восьмые.
Квинипилис кивнула.
- Хорошо, - но продолжала строго: - Если он не желает искупить грехи мы должны сделать это за него. Но выслушайте меня, галликены. Мы сами не безвинны! Вы - не безвинны!
Иннилис ахнула. Виндилис выпустила ее руку, обняла за талию и вскинула свободную ладонь, призывая ко вниманию. Ее орлиное лицо гордо застыло под взглядами Сестер.
- Все вы слышали, что связывает нас, - произнесла она. - Мы не откажемся от этого. Не можем. И я не верю, что должны!
- Я надеюсь, что вчера все мы поняли вас, - отозвалась Бодилис, вспоминая обряд очищения Девятерых, когда Сестры признавались друг другу во всем, что могло встать между ними и богиней. Так велела Форсквилис. - Мы сохраним ваше признание в тайне. Но честно ли это по отношению к королю, нашему супругу?
- Кроме того, я хотела бы знать, многие ли из вас, кроме Иннилис, открыли ему свои лона? - продолжала Квинипилис. - Да, травы - дар богини, и вам решать, когда обращаться к ним. Но отказываться от детей Грациллония, как от исчадий ужасного Колконора...
- Я не трогала трав, - поспешила оправдаться Малдунилис. - Просто он слишком редко меня...
Общий смех не дал ей договорить.
- Я тоже не прибегала к травам, - сказала Бодилис. - Да, воля богини выше нашего желания. Пока только Дахилис и Иннилис... - Она вздохнула. Заглянем в свои души... А между тем - как исправить содеянное зло?
Воцарилось молчание, и взгляды всех королев один за другим обратились к Форсквилис.
Провидица поднялась и сквозь сгустившиеся сумерки прошла к возвышению. Прежде чем взойти на него, она помогла спуститься старой Квинипилис и усадила ее. Поднявшись же, постояла перед "Возрождением Тараниса", словно перед кумиром, и размеренно, негромко заговорила:
- Вам известно, что в нашей беде я решилась проникнуть в гробницу Бреннилис и провести ночь с ее костями. Вам известно, что до сего дня я хранила молчание об открывшихся мне видениях, ибо они смутны и внушают страх. Но вот как я истолковываю их значение: боги встревожены, подобно нам, смертным. И потому Они удержат свой гнев и примирятся с нами, чтобы дать нам время покаяться и сохранить в святости Их имена. Вот жертва, которой они требуют. В ночь Возвращения Солнца одна из нас должна покинуть город, где мы все обычно собираемся в это время, и нести Бдение на Сене. Ей предстоит тяжкое испытание. Если она вынесет его, то очистится сама и принесет очищение всей Святой Семье: королевам, королю и дочерям. Так услышала я Слово.
Никто не успел заговорить, как вызвалась Виндилис:
- Я готова!
Форсквилис покачала головой.