- А что значит - первое сентября?
- Вот счастливчик - он не знает! Совсем коротенькую записку, легонькую как перышко! - прибавила она уже совсем другим, просительным тоном.
- Проблем нет, - ответила за юношу мона Сэниа. - Мы все хорошо помним ваш остров и давно могли бы перебросить туда и письмо... и тебя, если пожелаешь.
- Нет, - мотнула головой девушка, и ее яркие каштановые волосы взлетели, как крылья жар-птицы. - Я нужна здесь, чтобы найти Ю-ю.
- Но поверит ли твой отец, что писала именно ты? - засомневался Скюз. Письмо, пришедшее таким необычным для вашего мира способом... Не лучше ли нам вдвоем на несколько минут вернуться на твой остров?
- Нет, - твердо сказала девушка. - Хватит с меня всяких штучек с вашими перелетами. Очутимся где-нибудь на Сатурне. Я просто подпишу письмо так, как называет меня отец, - этого ведь никто, кроме нас и прабабушки, не знает.
- У тебя есть второе имя? - удивилась мона Сэниа. - И как же называет тебя твой уважаемый отец?
- Царевна Будур, - сказала девушка, ныряя в люк маленького Скюзова кораблика.
Принцесса проводила ее задумчивым взглядом. "А я не ошиблась, - сделала она комплимент самой себе, - есть и у меня что-то от сибиллы. В ней действительно течет королевская кровь".
Между тем Ких и Флейж, не зная усталости, обследовали кабаки и притоны Ракушечника. Шурушетра они уже отыскали - если это был именно сибиллов паук. Что-то вроде амфитеатра с почти отвесными ступенчатыми стенами ограждало овальный участок совершенно вытоптанной земли, на которой разлеглись пять или шесть чудовищных тварей. Различить их было совершенно невозможно, как и сосчитать, - они буквально сплелись в один клубок и ожесточенно грызли свои намордники в братском порыве отъесть хотя бы одну ногу у ближнего своего. Оставалось только надеяться, что сибилло догадался пристроить свое достаточно экстравагантное средство передвижения на эту стоянку.
Шамана обнаружили в третьем от входа в амфитеатр кабаке. В первом и втором наблюдались штабеля мертвецки пьяных жителей славного города, обладателя четырех колодезной тюрьмы, и валяющаяся в изнеможении прислуга, видно было, что сибилло решило наплевать на запреты и перемещалось от одного питейного заведения к другому, не дожидаясь угашения Невозможного Огня.
В третьем слышался нестройный многоголосый гул, который возникает тогда, когда говорящие, не слушая друг друга, пытаются перекричать соседа в садистском стремлении излить на собутыльника свою душу. Джасперяне, в просторных плащах с капюшонами, позаимствованными на тюремном дворе у так и не пробудившихся стражников, с лицами и руками, вымазанными глиной пополам с сажей, бесшумно приблизились к столу и, переведя калибраторы своих десинторов на нижнее парализующее деление, без хлопот лишили присутствующих возможности вмешиваться в ход событий. Обездвиженных таким образом пропойц они без лишней суеты вынесли во внутренний дворик и сложили в свойственном этому городу порядке.
Теперь за столом остался один только шаман в одиночестве, которое трудно было назвать гордым. Усы и брови без единого бантика отмокали в суповой чаше, откуда несло дрожжами и гнилыми персиками; морщинистые серые груди возлежали на блюде со свекольным салатом.
- Эй, твоя сибиллова светлость, - сказал Флейж, подсаживаясь рядом на лавку, не слишком, впрочем, близко, чтобы не замараться. - Не пора ли сменить это свиное пойло на благородные вина из погребов принцессы Джаспера?
- Это пойло... с отмороженным... - Сибилло сделал попытку освободить чашу от присутствия собственных усов и, не перенеся тягот этого предприятия, повалился боком на лавку.
Ких сбегал во дворик и вернулся с кувшином воды. Выплеснув ее на страдальца и смыв таким образом помои с его торса, он наклонился, проверяя его дыхание. Старик еле слышно бормотал, повторяя одно и то же: "Ведьмак двуполый... копытом зачатый... подстилка княжья..."
Вот, оказывается, в чем было дело: спесивый ведун не мог пережить поношения, да еще прилюдного. В комнате возник некто толстопузый, похоже, хозяин заведения. "Расплатись", - шепнул Флейж, и Ких начал перебирать мешочки, висевшие на поясе старика, в поисках жемчужин, которые со всей очевидностью служили здесь деньгами. Но как только шаман почувствовал на своем кошельке чужую руку, он разом поднялся и, дикими глазами озираясь по сторонам, поднял палец:
- Одну! - И снова повалился.
Ких швырнул кабатчику шарик покрупнее, чтобы загладить возможные недоразумения, и мимолетом подумал, что если их пребывание на этой смрадной планете затянется, то придется им повторить подвиг Лронгова брата. Исключая финал, естественно.
Флейж между тем нашел на столе что-то вроде капустного листа и с его помощью принялся приводить шамана в чувство, небольно, но хлестко охаживая его по щекам.
- Принцесса желает тебя видеть, достопочтенный, - проговорил он, когда щелочки мутных глаз снова приоткрылись. - Еду и питье мы гарантируем.
- Сибилло остается, - замотал головой старик. - Сибилло лаяли паскудно и облыжно. Он слыхал.
Костяной палец ткнулся в подбородок Киху.
- Ничего я не слышал, - твердо сказал Ких. - А что слышал, того не понял. А что понял, того не запомнил.
- Рахихорд охальник неутомимый, он тебе напомнит!
- Нету Рахихорда. Отошел в мир иной.
- Что-о-о?
- Скончался. - Для пущей убедительности Ких сложил руки на груди и возвел взор к загаженному потолку. - Почил вечным сном. Приказал долго жить. Отправился к предкам, черт тебя подери, старый хрыч!
- Рахихордушко! - тоненьким голоском взвыл старик и брякнулся головой о стол, на что тот отозвался сочувственным эхом.
Флейж и Ких переглянулись - дело запахло серьезными телесными повреждениями.
- Дедуле пора на что-нибудь мягкое, - сказал Ких, твердо охватывая старческие ребра и делая шаг назад.
Ощутив дружескую поддержку, шаман отреагировал на нее по-своему.
- Наливай поминальную! - скомандовал он, делая попытку еще раз боднуть столешницу и, вместо этого ткнувшись носом в колкую стерню.
Одного взгляда на корабль, в тени которого он столь неощутимо для себя очутился, и на чернеющую поодаль Анделисову Пустынь было достаточно, чтобы вызвать у него похвальное желание протрезветь. Он схватился за голову, зажмурился и забормотал замысловатое заклинание против винного дурмана, причем половина слов не имела смыслового эквивалента на языке Джаспера.
- Где его отпрыск? - сурово вопросил шаман, совершенно очевидно именуя так рыцаря Лроногирэхихауда.
Ких пожал плечами. Тишина вокруг корабля свидетельствовала о том, что бессонная ночь не прошла даром, - дружинники набирались сил в своих отсеках, благо на то был приказ принцессы. Она появилась первая - как всегда, одетая со всей тщательностью, с первого же мига после пробуждения готовая к любым стремительным действиям.
- Так, - отрывисто бросила она; завидев шамана. - Этот здесь. Теперь нужно вернуть Лронга. Мы все время кого-то ищем, кого угодно, только не...
Она мотнула головой, так что тихонечко зазвенел аметистовый обруч, и отвернулась к стене корабля.
- И его найдем, - уверенно проговорил Флейж. - В городе только четыре анделахаллы...
- А мы знаем местоположение только одной!
Шаман встрепенулся, всем своим видом выражая желание посодействовать. Похоже, он чувствовал себя виноватым, что было отнюдь не свойственно его натуре.
- Вознеси сибилло на самую высокую башню, и оно откроет тебе все закоулки этого паскудного городишки, - пообещал он.
Мона Сэниа мгновенно приняла решение:
- Скюз, остаешься на вахте, вместе с Гуен прогуляете крэгов. Ких и Флейж, к той анделахалле, что возле нашей прежней стоянки. Один дежурит у двери, другой осматривает близлежащие дома и улицы. С Травяным Рыцарем не препираться, прямо доставить сюда. Остальные - со мной, на крышу дворца. Я все время буду там. Похоже, придется снова обратиться к красноризцам.
Шаман открыл было рот, вероятно, чтобы возразить, по принцесса, нетерпеливо отмахнувшись от него, бросила через плечо Скюзу:
- Держи все люки закрытыми... И не буди без надобности девочку.
По тому, с какой смущенной торопливостью склонилась в послушном кивке светловолосая голова юноши, можно было предположить, что последнее распоряжение принцессы вряд ли будет выполнено.
Но у нее не было времени на то, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
А отыскать Травяного Рыцаря оказалось далеко не таким простым делом, как обнаружить хмельного колдуна. Дружинники, разосланные ко всем анделахаллам, на которые указал им с дворцовой крыши шаман, понемногу собирались возле принцессы, которая тщетно всматривалась в глубину узеньких улочек, разбегавшихся от дворца. Некоторые из них были многолюдны, и время от времени ей чудилось, что она различает знакомый плащ, сплетенный из длиннолиственных трав, и размашистую походку великана. Тогда Ких, закутавшись в снежную пелерину, делавшую его невидимым, мчался в указанное ею место, но каждый раз возвращался разочарованным. Шаман сидел под одним из грибков, украшавших крышу, скрестив ноги и слегка покачиваясь, - все тужился что-то припомнить из своих кабацких похождений. Но не получалось.