Уместен вопрос: чему должен был радоваться Иисус?
Из текстов Евангелия можно предположить, что Иуда был одним из наиболее способных, принципиальных и расчетливых учеников Спасителя, поэтому оставить без внимания его последние слова было бы неправильно. По всей видимости, именно они плетут паутину интриги предательства. Сейчас трудно восстановить полную информационную картину заключительного акта евангельской драмы, но суть происходящего можно выразить следующей версией.
Как известно, Христос был популярен в народе и, по некоторым данным, пользовался уважением как человек умный, обладающий даром пророчества в среде римского протектората, от которого зависело окончательное решение по любому приговору иудейского синедриона. По всей видимости, в этой ситуации первосвященнику необходимо было свидетельство человека из ближайшего окружения Христа, т. е. его двенадцати учеников. Оно могло бы послужить веским доказательством справедливости выдвинутых против Него обвинений. По каким-то причинам выбор пал на Иуду, которому могли внушить, что спасти Христа от Его "заблуждений" и тем самым сохранить ему жизнь возможно, если Иуда представит некоторые свидетельства из жизни и проповедей Иисуса. Возможно, что Иуда согласился, т. е. был обманут, испытывая, как ему казалось, искренние чувства дружбы или даже любви к объекту своего предательства. Конечно, при этом трудно предположить, какое значение для него имело денежное вознаграждение, да и было ли оно на самом деле? Но суть обмана очевидна, ибо, когда он был раскрыт и Христа приговорили к смерти, Иуда повесился.
Думаю, что многие читатели предложат свою версию предательства Иуды, поскольку предельная сжатость информации разобранного нами евангельского сюжета позволяет разыграться нашей фантазии.
На самом деле, для истории человечества не столь важно, как предал Иуда Иисуса, - важна память об этом событии, которая жива и поныне в тех скорбных ситуациях, когда нас предают друзья и близкие, объясняя свои действия избитой фразой - "Я его люблю и желаю только добра".
Основная трудность понимания Евангелия связана с высокой плотностью информации, содержащейся в его текстах. Плотностью, соизмеримой с промежутком времени, в котором эта книга является основным сводом правил жизни человеческого сообщества. Все, что дано людям от Бога, имеет великую плотность информации. Максимальную плотность для нас имеет Евангелие Нового Завета. В прочтении Евангелия время останавливается на весь период действия данных в нем законов. Как это проверить? Очень просто. Попробуйте найти в заповедях и притчах Христа хотя бы одну, которая сегодня устарела и не была бы истинной! А где в нашем мире можно найти такую информацию, которая на протяжении двух тысячелетий оставалась бы неизменной? Вот время и остановилось на века. Читайте Евангелие, и ваша старость отодвинется, слушайте классическую музыку, и вам не нужны будут средства косметики, чтобы дольше оставаться молодым. Шутка это или вещь серьезная - судить трудно, да и не столь важно. Классика всегда связана со сжатием информации и замедлением времени даже на физическом плане. Читайте об этом подробно в третьей книге С. Н. Лазарева.
С увеличением плотности информации связаны чудесные исцеления словом Иисуса, о которых рассказывается в Евангелии. Как уже говорилось, с точки зрения современников Христа, целительство не было явлением диковинным, но фарисеев и книжников всегда возмущало то, что Христос при этом говорил слова о прощении грехов: "Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои" (Мр. 2:5).
Христос идентифицировал болезнь с аномалией образа жизни и мыслей человека, т.е. с грехом. Но прощать грехи - это особое право Бога, дела которого неподотчетны людям, и Христос прощает, исцеляя людей по праву, данному ему Богом. Именно поэтому исцеления происходят моментально - в условиях высокой плотности информации, т.е. ускоренного течения времени. Излечивалась информационная первопричина болезни - нарушение законов Высшей Этики.
В этой связи представляет интерес фрагмент из Евангелия, повествующий об отношении Христа к целителям, которых сегодня, кстати сказать, появилось гораздо больше, чем в двухтысячелетней давности: "При сем Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо кто не против вас, тот за вас" (Мр. 9:38-40).
Но из текстов Евангелия нам известна и другая притча о том, как изгнанный бес бродит по пустыне, собирая целую стаю более сильных, и все они дружно снова вселяются в очищенную душу человека, если он не изменил главного - своей личной этики, отношения к миру, а это и есть выброс грязи в будущее с помощью целительства, о котором пишет С. Н. Лазарев в своих книгах.
Эта книга адресована "званым", но каждый может оказаться и в числе "избранных" - дорога на "брачный пир" открыта для всех, и помощь будет оказана. Было бы желание: "И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят" (Лк. 11:9-10).
Заканчивая эту главу, хотелось бы еще раз обратить внимание на гипотетический характер проведенного анализа текстов Евангелия Нового Завета. В ней не ставилась задача обоснования или доказательства чего-либо. Да это было бы и невозможно. Кто-то воспримет мои рассуждения с доверием, кто-то с сомнением, а кто-то, быть может, отвергнет и вовсе - это не суть важно.
Важно, чтобы у читателей возникло желание взять в руки Библию и углубиться в чтение Вечной книги, со страниц которой обращена неизменная любовь Бога к каждому из нас - члену современной формации человеческого сообщества, неумолимо продвигающегося к новому качеству жизни на Земле - Царству Небесному.
Глава 3
Интеллигенция
и православие
"Если свет, который в тебе - тьма, то какова же тьма?"
Евангелие от Матфея
Действующие лица этой главы: русская интеллигенция и православная церковь. Интеллигенция - духовная элита общества, объединенная языком, культурой и историей страны. Когда-то, в XIX веке, полная сил и надежд, уверенная в себе, счастливом будущем России и перспективах человечества. Сегодня нищая, униженная и подавленная, не верящая ни во что позитивное, а уж тем более в светлое будущее. Разная тогда и сегодня, но в одном не изменившаяся богатстве духовном и любви к своей земле.
Русская православная церковь - национально-религиозное объединение всех слоев русского общества, - возраст которой на много столетий превышает возраст интеллигенции, вобравшая в себя фрагменты русской культуры, в том числе древнего фольклора, прошедшая со своим народом крестный путь истории России, крепость и защита его духовности в прошлом и настоящем.
Сегодня эти действующие лица расположились по разные стороны сцены жизни. Между ними нагромождены декорации эпохи научного познания мира, технического прогресса, разрушительных плодов цивилизации. Интеллигенция не в силах верить по-старому, церковь не может, да и не должна, угождать каждому - ее задачи выходят за рамки проблем развития индивидуальности.
Объем накопленной духовности интеллектуалов не в состоянии уместиться в плоских образах древней канонической веры, им хотелось бы хоть что-то воспринять разумом. У церкви свои проблемы: ее электорат в основном не обладает развитым интеллектом. Это простой народ - евангельские "нищие духом", о которых Христос говорил своим ученикам: "Им все дается в притчах". Но все же дается, и Спаситель никогда не отворачивается от народа как стабильного источника духовности его учеников, к которым отчасти относится все та же русская интеллигенция. Народ подобен спящим, но не мертвым ученикам, в любой момент готовым очнуться от оцепенения и встать на узкую тернистую тропу диалектического движения.
Не думаю, что духовенством и тем более его ученой элитой не читаны современные публикации из области парапсихологии, например кармические теории. Возможно, что кто-то из него, хотя бы в душе, позитивно воспринимает новую информацию, но "работать" ему приходится с аудиторией различных уровней духовности. В ней есть люди, которых подобная информация может, попросту говоря, оттолкнуть от церкви, искалечив им жизнь.
Эта тема подробно обсуждалась в первой главе, и нет нужды повторять уже названные аргументы. Главное, что проблема эта существует, и на вопрос, как ее решать или не решать вовсе, можно ответить, только повернувшись лицом к христианской религии.
Сегодня на карту поставлено многое, в том числе и будущее интеллигенции. Той самой духовной элиты русского общества, которая в пылу раздора с православием в начале нынешнего столетия всколыхнула историю, пытаясь изменить мировое развитие на свой лад.
Что же произошло с духовно развитой частью русского общества во второй половине XIX века? Как могла интеллигенция превратиться из носителя позитивной идеи созидания духовности и накопления любви в генератор разрушительной ереси "революционного обновления"?
Путь к Царству Небесному, под которым мы понимаем движение человечества к новой формации бытия, есть путь диалектического познания мира и преумножения любви к Богу по мере роста духовности общества, накопления опыта научных познаний. Поэтому вера как модель восприятия окружающего мира, неразрывно связанная с индивидуальным сознанием каждого человека, непрерывно меняется и даже трансформируется в частицу знания. Как мы уже говорили, христианская религия, проводником которой является церковь, представляет coбoй модель миропонимания более высокого уровня стабильности, которая со временем также разрушается, но со скоростью значительно меньшей, нежели наша личная вера. В частности, во весь период христианской формации религия неизменна, и это, как мы могли убедиться изучая тексты Евангелия, неоднократно определено словами Христа.
Нетрудно догадаться, что проблемы духовного плана должны были возникнуть, и они действительно возникли, именно в то время, когда духовность общества получила кульминационное развитие, т.е. на рубеже XIX-XX веков.
Интеллигенция почувствовала и осознала силу своей духовности, но, к сожалению, забыла о ее источниках и первопричинах. Экстремальность ситуации проявилась в нападках Л. Н. Толстого - ярчайшего представителя интеллектуальной элиты России, на православную церковь. Его противостояние, которое позже переросло в открытую конфронтацию, отражало сложившееся к тому времени несоответствие содержания - высокого уровня духовного познания мира, форме - старой канонической вере, которая оставалась и сейчас остается вполне приемлемой для абсолютного большинства представителей простого народа.
Так было в Европе во времена средневековья, когда реакционеры от церкви разожгли костры инквизиции и жестоко расправились с проявлениями индивидуальности в духовном развитии, окрестив ее ересью. Старая форма была сохранена силой, и тем самым было заторможено развитие содержания духовности.
В России все происходило по иному сценарию. Православная церковь всегда была гуманна и не проявляла жестокости по отношению к своим членам, поэтому самое большее, что она могла сделать, это лишить Л. Н. Толстого и в его лице всю русскую интеллигенцию своей благодати. Таким образом, форма существования духовности была ликвидирована, а содержание не может быть без формы. Тут же подвернулись представители ветви деструктивизма, которые незаметно подсунули фальшивую форму бесперспективного махрово-материалистического пути развития, назвав ее коммунизмом. Вряд ли есть смысл говорить здесь подробно о том, что идеологи коммунизма разработали свою концепцию будущего человечества, фальсифицируя информацию из Евангелия Нового Завета. Более того, идея построения "царствия небесного" в России, названного коммунизмом, принадлежала не В. И. Ленину или Л. Д. Троцкому - ее автором был Л. Н. Толстой, который определил смысл жизни каждого человека в увеличении любви, содействующей более всего установлению в мире царства Божия как нового строя. Достаточно было вычеркнуть только одно слово - любовь -, и получилась идея строительства коммунизма на Земле вне установленных правил модели Высшего Уровня христианской религии. Сделано это умами и трудами все той же высокодуховной части общества - русской интеллигенции, отлученной от церкви.
Вспомним, что Христос вручил апостолу Петру символические ключи Царства Небесного, тем самым возложив на христианскую церковь важную миссию не только хранителя подлинных текстов Евангелия, но и проводника духовности общества на всем протяжении существования его современной формации.
Несоответствие формы и содержания привело к тяжкому конфликту, который одним концом ударил по "малым сим", т. е. по простому, легко "соблазняемому" народу, а другим - по основному виновнику - интеллигенции времен революционной смуты, двух мировых войн и советского периода. Роковая ошибка интеллигенции была не только в том, что она повернулась к церкви и к Богу своей гордыней ограниченного познания мира, она физически, своими руками разрушила хрупкую веру простых людей и приняла за это все кары судьбы. Интеллигенция обрушилась на православие, используя мощный арсенал средств накопленной ею духовности, изначально предназначенной, как известно из Библии, вовсе не для войны с религией и верой, а для ее творческого развития и накопления любви к Богу.
Что же произошло с Л. Н. Толстым, почему гений не разглядел за проблемами церковных ритуалов и сценариев глубинных причин, породивших кризис? Ответ на этот вопрос можно найти в третьей книге С. Н. Лазарева: "Чем выше уровень развития человека, тем глубже его претензии к Богу".
Христианство для Л. Н. Толстого - это творческая, диалектическая модель, вместившая в себя все ценности мировых религий. Важно заметить, что писатель впервые сделал попытку осмыслить и "расшифровать" тексты Нового Завета, адресованные через тысячелетия нашим современникам. Используя свой огромный талант, он проанализировал и обобщил смысловое содержание мировых религий, философских течений, жизненный опыт и, конечно, свою величайшую духовную интуицию, постоянно подпитываемую непосредственным живым контактом с природой и простыми людьми.
Л. Н. Толстой впервые высказал крамольную для своего времени идею о Царстве Небесном, которое нужно строить на Земле руками людей. Располагая современной информацией, с удивлением читаешь толстовские слова столетней давности о смысле бытия человека, его задачах на жизненном пути, смысле молитвы, духовном происхождении человека, исшедшего из Бога. Эти мысли не взяты великим мыслителем из воздуха, он сумел узреть их в учении Христа, объединяющем, по его словам, все лучшие идеи мировых религий.
Претензии Л. Н. Толстого - человека величайшей духовности, не могли иметь форму противостояния христианству, поскольку писатель не только глубоко изучал и понимал тексты Нового Завета, но и принял христианский образ мыслей и жизни как наиболее удовлетворяющий его мировоззрению. Осознанная любовь Толстого к христианству не могла вызвать прямых претензий к Богу, но писатель в какой-то момент ошибочно отделил христианскую церковь от христианского учения, что и явилось первопричиной кризиса его веры.
Обратимся к первоисточнику и попытаемся проанализировать ответ писателя на определение синода. Он пишет: "Если же это есть заявление о том, что тот, кто не верит в церковь и ее догматы, не принадлежит к ней, то это само собой разумеется, - пишет он. - Не только многие, но почти все образованные люди в России разделяют такое неверие и беспрестанно выражали и выражают его и в разговорах, и в чтениях, и в брошюрах, и книгах...
То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо... Прежде чем отречься от церкви и единения с народом, которое мне было невыразимо дорого, я посвятил несколько лет исследованию теоретических и практических учений церкви...
И я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства, скрывающее совершенно весь смысл христианского учения" ( Л. Н. Толстой. Полн. собр. соч. T. XVII, С. 199).
Не берусь судить позиции Л. Н. Толстого, не признающего неразрывной целостности народной культуры и церкви - на это он имеет право как мыслитель, тонкий знаток и исследователь русской истории, но нельзя не видеть, что православная церковь давным-давно срослась с русской культурой. Нельзя исключить из жизни церкви живопись Рублева, Грека, других живописцев, духовную музыку Бортнянского, Рахманинова, а также языческие ритуалы, праздники, которые были приняты церковью благодаря ее высочайшей демократичности по отношению ко всем ее членам, в данном случае - русскому народу. Наверняка Л. Н. Толстой понимал это и потому отрекся не только от церкви, но и, по его же словам, от единения с народом, которое ему было так дорого.
Удивительный парадокс: писатель, изучивший множество религий на опыте собственной жизни и принявший христианство всем сердцем, душой и разумом, объявляет войну христианской церкви, не останавливаясь ни перед чем, даже разрывая узы, связывающие его со своим народом. Что происходит с Л. Н. Толстым, который ведет себя словно неискушенный театрал, вдруг обнаруживший, что у артистов на сцене бороды накладные, а персонажи ряженые. Почему гений не хочет видеть великого, благотворного влияния церкви на души простых людей? Почему он не принимает пусть театр, но театр, сеющий добро и любовь в душах зрителей и его участников? Неужели он не знал ранее, что русская православная церковь несет в себе исторические черты и характер народа? Ведь сопротивление русских людей попыткам насаждения католицизма на Руси по сути выражало не столь религиозные - христианство не могло восстать на христианство, - сколь глубоко национальные чувства, связанные с защитой своей культуры и обычаев.
Здесь следует вспомнить, что даже Петр Великий, полностью ориентирующий на Европу светское развитие российского общества, будучи дальновидным стратегом, никогда не помышлял о католической переориентации христианства на Руси, осознавая глубоко народные корни русского православия. Практичная Екатерина II приняла православие не только разумом, но и тонкой интуицией женщины, воспринимающей веру через настроения простолюдинов.
Если православная церковь и использовала в своих обрядах некоторые, по словам Л. Н. Толстого, "символы суеверия народа", то это лишний раз подчеркивает ее глубоко демократические принципы. Церковь для народа, а не народ для церкви.
Каждый может понять, что проще: объяснять ли простому народу, обладающему завидным упрямством и неповоротливостью ума сущность суеверий, передаваемых из поколения в поколение не одну сотню, а может, и тысячу лет, или воспользоваться древними, укоренившимися его привычками для приобщения к христианскому мышлению и образу жизни. Конечно, в такой ситуации мудрый воспользуется привычными образами народной старины и с большим эффектом продвинет христианскую религию в жизнь народа. Тем более что сознание простых людей гораздо более приспособлено к восприятию божественной тайны мироздания через традиционные образы, порожденные общением с непознанными, таинственными явлениями природы.
Возмущение Л. Н. Толстого проявлениями суеверия и колдовства в церковных обрядах свидетельствует о наступлении критического момента в жизни русской интеллигенции, оторванной от природных корней народности. Подобная ситуация неизбежно должна была вызвать болезненные явления гордыни мышления представителей высокодуховного класса, и выразилось это в огульном ругательстве уклада жизни простых людей, темных сторон их бытия и сознания, а также в упреках русскому православию, как "плохому" воспитателю простолюдинов.
Но, как бы ни возмущался Л. Н. Толстой делами, творящимися в стенах русской православной церкви, как бы ни пытался умом гиганта-мыслителя осудить все промахи ее идеологии и обрядов, он никогда не смог бы объяснить одну простую вещь: почему русские люди поднимались из окопов умирать за царя и за русскую веру, полную, по его словам, "самых грубых суеверий и колдовства"?
Теперь о более конкретных проблемах, связанных с личным отношением Л. Н. Толстого к христианству.
"То, что я отвергаю непонятную троицу и не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную историю о Боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, то это совершенно справедливо. Бога же - духа, Бога - любовь, единого Бога - начало всего не только не отвергаю, но ничего не признаю действительно существующим, кроме Бога, и весь смысл жизни вижу только в исполнении воли Бога, выраженной в христианском учении".