Старик не мог оправиться от удара, который постиг его в контрольном опыте с нуклеотидами. Он повторял опыт еще и еще. Иногда все завершалось блестяще, иногда что-то нарушало магнитное поле, нуклеиновые кислоты перемешивались, расслаивались, опыт срывался. Не было уверенности, что контрольный эксперимент удастся.
Олсборн работал. Он был старым конем, который не привык останавливаться на полдороге. "Заново?" - отметили в протоколе. Он впряжется в телегу и все начнет заново.
В это утро ему сопутствовала удача. Поле было устойчивым, нуклеиновые кислоты складывались в нужных пропорциях. Затаив дыхание, ученый следил в окуляр, как светлыми узелками в магнитном поле синтезируется белок. Еще минута, полминуты, и опыт завершится - в который раз! - положительным результатом. Если бы это был контрольный опыт!
И вдруг точно ветром подуло под окуляр. Силовые линии, вдоль которых, как бусы, формировались белковые шарики, изогнулись, стройная картина нарушилась: сейчас все завяжется в жгут, в уродливый ком, опыт пойдет насмарку. Не в силах вынести катастрофы, Олсборн поднимает от окуляра глаза. Рядом проходит Сузи. "Девочка, тут же решается моя судьба! - с тоской думает Олсборн, глядя на миловидное лицо Сузи. - Ничего ты не знаешь, ничто тебя не волнует..." Он опять смотрит в окуляр, и - чудо! картина почти не тронута. Будто ветер прошел по магнитным линиям, но ветер настолько слабый, что не нарушил их, а только качнул, как воздушные провода. Слияние белка продолжалось... Но вот опять дрогнули провода. Олсборн поднял глаза, Сузи опять проходила мимо. Странная, неправдоподобная догадка мелькнула в мозгу ученого.
- Сузи... - позвал он, прежде даже чем успел подумать, насколько правдоподобной может быть такая догадка.
Девушка обернулась.
- Сузи! - оробев, позвал ее Олсборн и тут же приник к окуляру.
Сузи сделала шаг к нему. Силовые линии тотчас качнулись, нуклеиновые остатки поползли во все стороны.
- Сузи! - Олсборн глядел на нее, как на утопленницу.
- Что с вами? - девушка испугалась. - Вам плохо? - потянулась за графином с водой.
- Назад! - завопил Олсборн, делая жест, как Архимед, когда кричал римскому воину: "Не трогай моих кругов!"
Девушка замерла.
- Нет, нет, Сузи... - Олсборн стал приходить в себя. - Не обращайте внимания. Мне действительна плохо...
- Может быть, вам помочь?
- Нет, Сузи, не обращайте внимания. Все пройдет. Все пройдет...
Сузи отошла прочь. Олсборн, даже не взглянув в окуляр, еле волоча ноги, побрел в кабинет м-ра Панни.
Когда он открыл дверь, на нем лица не было. Два или три шага до кресла он сделал как пьяный.
- Что случилось? - М-р Панни поднялся ему навстречу. Он уважал коллегу за трудолюбие и порядочность, желал ему от души успеха.
- Это Сузи, шеф... - Олсборн тяжело упал в кресло. - Только - чш-ш... Ни звука! Я ее поймал. Я ее поймал, шеф!..
- Что - Сузи? - ничего не поняв, спросил м-р Панни.
- Диверсия, шеф. Это она! Я убедился собственными глазами. Я работал, шеф, повторял опыт, и вдруг Сузи рядом. Все пошло вкривь и вкось. Сузи отдалилась - все стало на место: магнитное поле, белок... Тогда я позвал: "Сузи!.." - чего мне это стоило, шеф! И все началось сначала, как магнитная буря. Это она буря, шеф! У нее, наверное, аппарат!..
- Какой аппарат?
- Чтобы вредить всем. Мой опыт!.. - застонал Олсборн. - Это она испортила мой опыт! Ее надо арестовать, мистер Панни. Немедленно.
Олсборн казался помешанным.
- Не забывайте, что это я поймал ее, - бормотал он. - Я поймал ее!
Первым побуждением м-ра Панни было - позвать Сузи для объяснения. Он протянул руку к звонку:
- Сейчас все узнаем.
- Никак нет, сэр. Только не это!
Олсборн вздрогнул и обернулся: возле двери сидел Томас Уитби - старик не видел его, когда разговаривал с м-ром Панни. Теперь студент подошел к столу.
- Только не это! - Уитби почти приказывал м-ру Панни. - Разрешите мне взяться за дело. Все здесь очень непросто. Если Сузи Мак-Холланд вредит в лаборатории, она работает не одна. За ее спиной кто-то. Этой задачей займусь я сам!
М-р Панни не дотянулся рукой до звонка. Олсборн что-то глотал и не мог проглотить. В голове старика не укладывалось, что происходит в мире: букашка Сузи перевернула лабораторию, юнец приказывает шефу, профессору. Все идет колесом. Старик не без основания опасался, что колесо закружит его до потери сознания.
Командование лабораторией принял на себя с этой минуты Томас Уитби. А в комнате Тысяча ноль шестнадцатой в зеленую папку было внесено имя Сюзанны Мак-Холланд.
Для Томаса Уитби неразрешимых вопросов не было. Сузи Мак-Холланд? Девушка восемнадцати лет?.. Прямой путь к тайнам лежит через ее сердце.
Со стороны не удивились, когда заметили, что Томми стал отдавать предпочтение лаборантке: "Мисс Сузи, вот вам цветы", "Мисс Сузи, не сидите возле окна - сквозняк..." Тысяча мелочей предлагалась мисс Сузи в знак внимания. И только в комнате под известным номером знали, что Томми терпит фиаско. "Ничего..." - по-прежнему звонил он в итоге каждого дня.
Джефри тоже не сидел сложа руки. Фамилия Холландов была проверена до седьмого колена, до предков, покинувших Ирландию в погоне за счастьем в благословеннейшем Новом Свете. Все Холланды оказались католиками, беспорочными американцами. И жених Сузи, Грегори Миллс, тоже католик.
- Черт бы его побрал! - бранил жениха Томми. Неуспех у Сузи он относил исключительно на счет Миллса.
Неуспех был, что называется, полный. Сузи не брала цветов. Не обращала внимания на сквозняки. Не только из скромности, присущей благовоспитанной девушке - Сузи была воплощенная скромность, - но и потому, что самонадеянный Томми вообще ошибся в стратегии. Ринувшись штурмовать сердце Сузи, он не ожидал, что оно занято неприятелем - доцентом-филологом из Фэрфакс-колледжа. Вскоре это было подтверждено самим Грегори, недвусмысленно давшим понять "студенту", чтобы он занимался учебниками и не вылезал из лаборатории... Томми вынужден был признать неудачу и занялся пуговицами, брошками Сузи, ее сумкой - работа есть работа, - нет ли в них излучателя.
Излучателя не было. Диверсия в лаборатории продолжалась. Исходила она от Сузи - в этом не было никакого сомнения. Может быть, Сузи подставное лицо? Не замешан ли в этом деле ее жених Миллс? Пришлось заняться Миллсом. Томми особенно усердствовал, раскапывая дело соперника, но, увы, дело Миллса оказалось таким же тощим, как и у Холландов: членом профсоюза не состоит, дансинги не посещает, католик...
- Это все? - спрашивал Джефри.
- Все.
- Да-а... - с неодобрением тянул Джефри, ставя зеленую папку на место.
Пат Олсборн при виде Сузи страдал от страха. Страшна была ее гладкая блестящая кожа, страшен ее румянец, голос, улыбка - вся Сузи от прически до каблуков. "Ах ты, господи..." - повторял Пат, не находя других слов. В то же время детское безграничное удивление не покидало старика ни на минуту. Так уж, наверное, мы устроены: все странное, необычное привлекает нас как магнит. "Господи, - повторял Олсборн, - наваждение! Поговорить с кем-нибудь, что ли?.." Олсборн долго думает, с кем бы поговорить, чтобы все выложить до конца и чтобы его поняли. Очень старику хочется быть понятым до конца, облегчить душу. Есть у него старый друг доктор Коллинз. Но как с ним поговорить об этом? Прощелыга Уитби предупредил Олсборна и м-ра Панни, чтобы они ни словом никому не обмолвились.
Бесконечно терзаться противоречивыми чувствами и тайной, вторгшейся в лабораторию. Пат Олсборн не мог. Вот почему однажды вечером он оказался в кабинете друга своей университетской юности доктора Коллинза.
Громадный, седой, с могучим голосом, доктор был похож на римского легионера. Но для Олсборна он по-прежнему оставался капитаном бейсбольной команды, вожаком, перед которым такие, как Пат, млели от восхищения. Он и сейчас силен, независим, лабораторию м-ра Панни называет "Блошиным раем", а сотрудников "кошкодавами" и "учеными индюками". "Для кого вы стараетесь? - спрашивает он. - Для жизни или для смерти? Синтезируете белок, улучшаете хромосомы - кажется, для жизни. А руководит вами военное министерство. Хо-хо-хо!" Занимается доктор частной врачебной практикой.
И все же Олсборн тянулся к этому человеку: не так уж много осталось университетских друзей.
- А-а!.. - встретил его Коллинз. - Не ждал! - Протянул через стол громадную руку. - Какими ветрами?
Олсборн огляделся по сторонам - нет ли кого в кабинете.
- Хо-хо! - заметил доктор. - Пуганая ворона!..
Слушал он Патрика, поглядывая на него из-под насупленных бровей, иногда сопровождал рассказ ироническими восклицаниями: "Чудненько! Славненько!.." Или отделывался кратким: "Хо-хо!" Когда Пат рассказывал о студенте, как тот взял лабораторию в руки, Коллинз вспылил.