- Хватит витать в облаках, приятель.
Старая негритянка посмотрела на Педро Пулю с нежностью :
- Ну, просто одно лицо с отцом. Только волосы волнистые, от матери. Если бы не этот шрам на лице, не отличить от Раймундо. Красивый мужчина ...
Сачок хмыкнул. Спросил, сколько он должен, заплатил двести рейсов. Потом еще раз поглядел на грудь негритянки :
- Нет ли у тебя дочери, тетушка ?
- А тебе на что, проклятущий ?
Сачок засмеялся:
- Уж я бы нашел, о чем с ней потолковать.
- Если и есть, то не про твою честь, пройдоха, - негритянка запустила в него шлепанцем, но Сачок увернулся. Потом вдруг вспомнила :
- Ты не идешь сегодня на Гантуар1? Очень весело будет. И танцы тоже. Сегодня праздник Омулу.
- Много еды ? И алуар 2?
- Еще бы, - она посмотрела на Педро Пулю. - Почему бы тебе тоже не пойти, белый ? Омулу - богиня не только негров, она
1 На Алто ду Гантуа, 33 находится еще одно кондомблэ племени жеже-наго
2 алуа - слабоалкогольныцй напиток
богиня всех бедняков. (Услышав имя богини черной оспы, Сачок поднял руку в ритуальном приветствии).
Наступил вечер. Какой-то мужчина купил кокады. Внезапно зажглись огни. Негритянка поднялась, Сачок помог ей поставить на голову лоток. Вдали появился Фитиль с Божьим Любимчиком. Педро Пуля еще раз поглядел на докеров, таскавших тюки на голландское судно. На широких черных и смуглых спинах блестели капли пота. Мускулистые торсы сгибались под тяжестью мешков. С шумом и скрежетом вращались подъемные краны. Когда-нибудь, как отец, он устроит забастовку, будет бороться за правое дело ... И тогда какой-нибудь старый докер, такой как Жоан де Адам, расскажет другим мальчишкам о его подвигах, как сейчас рассказывают об отце. И глаза Педро сверкали в наступивших сумерках.
Ребята помогли Божьему Любимчику разгрузить лодку. Богатый улов. Верно, ему помогала сама Йеманжа. Хозяин рыбной лавки на базаре купил все оптом. Потом они поели в ближайшем ресторанчике, и Фитиль отправился к падре Жозе Педро, учившему его читать и писать. По пути он завернул в склад за коробкой с перьями, которую стащил утром в писчебумажном магазине. А Педро Пуля, Сачок и Божий Любимчик пошли на кандоблэ на Гантуа (Любимчик был оганом1), где в красных одеждах появилась Омулу и исполнила свою лучшую песнь. Она оповестила своих бедных сынов, что нищета скоро кончится, потому что она нашлет оспу в дома богачей, а бедные будут сыты и счастливы. В ночи, посвященной Омулу, гремят атабаке2. Богиня возвестила, что бедняки скоро отомстят богатым за все. Негритянки танцевали, все радовались. День отмщения грядет.
1 оган - жрец
2 атабаке - африканский барабан
С праздника Педро Пуля возвращался в одиночестве: Сачок и Божий Любимчик пошли на какую-то вечеринку. Педро спускался по улицам, ведущим в Нижний город. Он шел медленно, сутулясь и низко опустив голову, словно невыносимая тяжесть вдруг навалилась ему на плечи. Педро вспомнил разговор с Жоаном де Адамом. Конечно, он был рад узнать, что его отец - настоящий герой, что о нем до сих пор помнят в порту и рассказывают легенды. Жоан де Адам сказал, что его отец боролся за справедливость, за права рабочих. За это он отдал свою жизнь, но разве что-нибудь изменилось? Разве жизнь бедняков стала лучше? А потом на макумбе1 Омулу, облаченная в красные одежды, возвестила о грядущем возмездии. Неужели отец погиб напрасно? Неужели надежда только на богов? Эти мысли давили на сердце Пули, как шестидесятикилограммовые мешки на спины грузчиков.
Спустившись с холма, Педро направился прямо на берег, чтобы поскорее вернуться в склад и попытаться уснуть. Его облаял какой-то пес, опасаясь, что человек может покуситься на его кость. В конце улицы Педро Пуля заметил силуэт. Кажется, это женщина. Он вздрогнул, как молодой зверь при виде самки, и быстрым шагом устремился за женщиной, уже ступившей на песчаный берег. Песок заскрипел у него под ногами, и женщина заметила, что ее преследуют. Педро Пуля успел хорошо рассмотреть женщину, когда та проходила под фонарями: это была совсем юная негритяночка, лет , наверное, пятнадцати, его ровесница. Но ее острые груди прыгали под блузкой, а ягодицы двигались из стороны в сторону, как в танце. (Такова особенность негров: даже когда они спокойно идут, кажется, что они пляшут). Педро Пуля почувствовал, как внутри него растет желание, рожденное стремлением сбросить давящую на сердце тоску. Ведь думая о танцующих бедрах
1 макумба - то же, что и канломблэ
негритянки, он забыл о погибшем отце, об Омулу, требующей возмездия в ночь макумбы. Он думал о том, как повалит негритянку на мягкий песок, как будет ласкать ее крепкую юную грудь, как овладеет ее горячим черным телом.
Педро ускорил шаги, потому что негритяночка, свернув на пляж, уходила все дальше от освещенных улиц. Но, заметив преследователя, она пошла быстрее, почти побежала. Педро понял, что каброша1 направляется к одной из улочек, затерявшихся за пакгаузами между морем и склоном холма. Вероятно, она пошла через пески, чтобы сократить путь, а сейчас надеется спастись бегством, но с каждым шагом Педро все ближе. На берегу не было ни души. Только скрип песка у них под ногами заставлял трепетать сердце негритяночки от страха, а сердце Педро Пули - от нетерпения. Педро шел гораздо быстрее негритянки, он настигнет ее через какой-нибудь десяток шагов. А ей еще долго нужно бежать по берегу, чтобы достичь спасительных пакгаузов и улиц за ними. Педро оскалил зубы. Он был похож на хищного зверя, преследующего в пустыне жертву. Когда он уже протянул руку, чтобы схватить ее за плечо и заставить повернуться, негритянка побежала. Педро Пуля бросился за ней и скоро настиг. Не рассчитав, он со всей скоростью налетел на девушку, и оба покатились по песку. Педро вскочил на ноги и, улыбаясь, подошел к пытавшейся подняться негритяночке :
- Не нужно, красотка. Так даже лучше.
На лице негритянки был написан ужас. Но, увидев, что ее преследователь - мальчишка лет шестнадцати, она немного пришла в себя и спросила со злостью :
- Что тебе от меня надо ?
1каброша - очень темная мулатка
- Не горячись, смуглянка. Давай поболтаем немножко.
Он схватил девчонку за руку, опять повалил на песок. Девушка почти обезумела от страха. Она возвращалась от бабушки домой, где ее ждали мать и сестра. Почему она вышла так поздно, почему рискнула идти через пески? Разве не знала она, что прибрежные пески - это любовное ложе для бродяг и матросов, для босяков, и капитанов песка - всех тех, кто не может заплатить женщине и томится любовным голодом в священном городе Баия? Она не знала этого, ей едва исполнилось пятнадцать, и совсем недавно она стала девушкой. Педро Пуле тоже только пятнадцать лет, но он давно знает не только побережье гавани и его тайны, но и тайны любви. Потому что мужчины постигают эти тайны гораздо раньше женщин, а капитаны песка узнают их гораздо раньше любого мужчины. Педро желал негритянку, потому что ему давно знакомы мужское желание и любовные ласки. Она не желала его, потому что совсем недавно стала девушкой и хотела сохранить себя для любимого ... Она не собиралась отдавать свою невинность первому встречному. Глаза девушки были полны страха. Педро Пуля провел рукой по курчавой голове негритянки :
- Ты чертовски хорошенькая, смуглянка. Представляешь, какой сыночек у нас получится? Она вырывалась, отталкивала его:
- Пусти. Пусти меня, проклятый.
Она искала глазами, не появится ли кто-нибудь, чтобы прийти ей на помощь и спасти ее невинность, которая, как ее учили, была главным сокровищем. Но по ночам, на песчаных байянских пляжах не видно никого, кроме слившихся в объятиях теней, не слышно ничего, кроме любовных стонов.
Педро Пуля ласкал ее грудь, и она почувствовала, что из глубины ее страха пробивается желание, как слабый ручеек, что бежит между гор, набирая силу, пока не превратится в полноводную бушующую реку. И поняв это, девушка испугалась еще больше. Если она уступит этому желанию,
если позволит овладеть своим телом, она будет обесчещена, она оставит на песке пятно крови, над которым будут смеяться на следующее утро грузчики. Осознание своей слабости придало ей мужества и новые силы. Она наклонилась и укусила руку Педро, сжимавшую ее грудь. Педро вскрикнул, отдернул руку, она вырвалась и побежала. Но Педро снова поймал ее. Теперь к его желанию примешивалась злость:
- Хватит резину тянуть, - крикнул Педро и попытался снова повалить ее на песок.
- Пусти меня, проклятый. Ты хочешь моего бесчестья, негодяй ? Пусти, пусти меня, я здесь случайно ...
Педро не отвечал. Он знал других, которые поначалу тоже строил из себя. В основном потому, что боялись, как бы об этом не узнал любовник. Ему и в голову не приходило, что эта негритяночка может быть невинной. Но она сопротивлялась, кричала, кусалась, колотила своими слабыми руками в грудь Педро Пули:
- Ты что же думаешь, я отпущу тебя просто так? Брось ломаться. Твой парень ничего не узнает. Никто ничего не узнает. А ты поймешь, что значит настоящий мужчина.
Теперь он пытался ласками победить в ней ненависть, пробудить чувственность. Его руки скользили вдоль тела девушки, он с силой прижимал ее к себе. А она все повторяла одно и то же:
Пусти меня, негодяй ... Пусти меня ...
Педро задрал подол ситцевой юбки, заголив крепкие бедра негритянки. Однако ее ноги были крепко сжаты, и, когда Педро попытался раздвинуть их, негритянка стала вырываться. Но, поскольку парень не переставал ласкать ее, девушка вдруг почувствовала, как на нее обрушивается желание, и потому не проклинала его больше, а только умоляла:
- Пожалуйста, отпусти меня, ведь я девственница. Пожалей меня, дай мне уйти. А ты можешь встретить другую... Я девушка, ты лишишь меня невинности.
Она плакала от страха еще и потому, что воля ее ослабевала под натиском растущего в груди желания.
Педро был озадачен:
- Ты в самом деле девушка?
- Клянусь Господом Богом и Пресвятой Богородицей, - негритянка поцеловала сложенные крестом пальцы.
Педро Пуля заколебался. Но он чувствовал, как расцветают под его пальцами груди негритянки, ощущал ее гладкие бедра и волосы в низу живота.
- Ты говоришь правду? - переспросил Педро, не переставая, однако, ласкать ее.