- А вы-то что здесь делаете?
Профессор почесал затылок:
Видишь ли, мы сегодня вышли пораньше. Так, бродили без дела... Случайно занесло в эти края. А тут ты, несешься со всех ног...
Педро развернул пиджак, показал статуэтку Огуна. Жоан Длинный даже рассмеялся от удовольствия:
- Как же ты их обдурил?
Капитаны спускались по скользкому после дождя склону. Педро рассказывал о своих приключениях в тюрьме. Кот спросил:
- И ты ни капельки не боялся? Сначала Педро Пуля хотел сказать "нет", но потом признался:
- Если честно, перетрусил я здорово.
И засмеялся, увидев какое у Жоана Длинного сделалось довольное лицо. Теперь небо было голубое без единого облачка, ярко светило солнце, и с холма им хорошо было видно, как от Рыночной пристани уходят в море разноцветные парусники.
БОГ УЛЫБАЕТСЯ, КАК НЕГРИТЕНОК
Младенец Иисус был для него слишком большим искушением. Погода стояла великолепная - и не скажешь, что зима. Солнце заливает улицы мягким светом, не обжигая, а лаская, как женская рука. В ближайшем саду расцвел пестрый живой ковер: маргаритки и медуница, розы и гвоздики, георгины и фиалки. Кажется, в воздухе разлит аромат дорогих, очень тонких духов. Фитиль полной грудью вдыхает пьянящие запахи и чувствует, как кружится у него голова.
У дверей богатых португальцев Фитиль съел остатки завтрака, который показался ему настоящим банкетом. Служанка вынесла ему полную тарелку и, глядя на залитую солнцем улицу, по-летнему одетых прохожих, сказала:
- Хороший сегодня денек.
Мысленно он снова и снова повторяет эти слова: хороший денек. И мальчик идет по улице, беззаботно размахивая руками и насвистывая самбу, которой научил его Божий Любимчик. У Фитиля отличное настроение: падре Жозе Педро обещал сделать все возможное, чтобы добиться для него места в семинарии. Падре объяснил ему, что вся эта красота - дар Божий, и люди должны быть Ему благодарны. Фитиль смотрит на голубое небо, где должен находиться Господь, и благодарит Его улыбкой за безграничную доброту. И тут мысли Фитиля переходят почему-то на капитанов песка. Они воруют, дерутся, сквернословят, забавляются на пляже с негритянками, иногда пускают в ход нож или кинжал. И все же они хорошие, они настоящие друзья. У них нет ни дома, ни отца, ни матери. И живут они в бараке почти без крыши, и едят не каждый день. Но если бы капитаны не воровали и не грабили, они просто умерли бы с голоду, потому что редко в каком доме дадут еду или одежду. Да и все равно - всех не накормишь. Фитиль думает, что всем капитанам суждено гореть в вечном огне. Педро Пуля и Профессор не верят в ад и смеются над его страхами. Жоан Длинный верит в Шангу, в Омулу и других негритянских богов, которых привезли из Африки черные рабы. Божий Любимчик, храбрый моряк и несравненный капоэйрист, тоже верит в них и путает с христианскими святыми, прибывшими из Европы. Падре Жозе Педро говорит, что это суеверие, ошибка, но этот грех можно простить. У Фитиля сразу портится настроение. Неужели всем им место а аду? Ад - это геенна огненная, где грешники будут корчиться в муках до скончания веков. Таких мучений, как в аду, нет ни в полиции, ни в исправительной колонии. Несколько дней назад, в церкви Милосердной Божьей Матери, Фитиль слышал проповедь немецкого монаха, в которой тот описал ад. Вжавшись в скамейки, прихожане, мужчины и женщины, внимали бичующим речам проповедника. Монах побагровел от напряжения, по лицу его градом катился пот. Он говорил с акцентом, и от этого ад выходил еще ужаснее, Языки пламени лизали юные прекрасные тела, предававшиеся на земле любви, и ловкие руки, привыкшие к кражам, пускавшие в ход нож или кинжал. Господь в проповеди монаха был карающим неумолимым судией, во всем непохожим на Бога любви и всепрощения, творца всей этой красоты, о котором говорил падре Жозе Педро. Потом Фитилю объяснили, что Бог - это не только высшее милосердие, но и высшее Правосудие. И поэтому в душе Фитиля любовь к Богу соседствовала со страхом перед Ним. Безрадостное существование отверженного мальчишки полно греха: Фитилю приходилось почти ежедневно воровать, нагло врать, выпрашивая милостыню у порога богатых домов. Вот почему в это чудесное утро Фитиль смотрит на небо полными страха глазами и просит у Бога, такого доброго, но справедливого прощения за свои грехи и грехи всех капитанов песка. В этом нет их вины. Виновата жизнь... Так объяснил ему падре Жозе Педро, который помогал им, чем мог, зная, что только так можно спасти их от греха. Однажды вечером падре встретился с Жоаном де Адамом, и докер сказал, что виновато несправедливо устроенное общество, богачи. И пока все не изменится, мальчишки не станут порядочными людьми. И еще сказал, что падре ничего не сможет для них сделать - богачи не дадут. В тот день падре был очень печален. Пытаясь его утешить, Фитиль просил не обращать внимания на Жоана де Адама. Но падре ответил, качая головой:
Иногда я прихожу к мысли, что он прав, что мир вокруг несправедлив. Но Господь добр и сможет все изменить.
Падре Жозе Педро верил, что Бог простит несчастных детей, и со своей стороны хотел сделать все возможное для их спасения. Но падре не представлял, как этого добиться, и встречал на своем пути одни препятствия (остальные считали капитанов песка либо преступниками, либо обычными детьми, у которых есть дом, семья), поэтому у него часто опускались руки. А иногда он просто приходил в отчаяние. Но все же священник надеялся, что в один прекрасный день Господь вдохновит его, научит, что сделать, а пока просто дружил с ребятами и по возможности предотвращал дурные поступки. Именно ему удалось искоренить педерастию в группе. Кроме всего прочего, для падре это был отличный урок в том смысле, как надо действовать, чтобы найти общий язык с капитанами. Пока он их убеждал, что мужеложство - грех, занятие безнравственное и непристойное, парни смеялись за его спиной и продолжали спать с новенькими и симпатичными. Но когда падре, на этот раз при поддержке Божьего Любимчика, заявил, что тот, кто этим занимается, - не мужчина, Педро Пуля предпринял самые решительные меры, изгнав замеченных в пороке из банды. И хотя священник пытался заступиться за них, Педро был непреклонен:
- Если они вернуться, вернется эта мерзость, падре.
Таким образом, Педро Пуля, если можно так выразиться, очистил банду от гомосексуализма, как хирург - рану от гноя. Очень трудно бывало падре улаживать некоторые проблемы, но он делал все, что мог, и, случалось, добивался успеха. Тогда падре казалось, что он на правильном пути, что усилия его не пропали даром. Но это чувство исчезало, когда священник встречался с Жоаном де Адамом. Докер посмеивался над ним и уверял, что только революция может решить проблему беспризорности.
Там, в Верхнем городе, богатые мужчины и женщины хотели бы всех капитанов песка засадить в тюрьму или исправительную колонию, что еще хуже. Здесь, внизу, в доках, Жоан де Адам хотел изменить мир, покончить с богачами, сделать всех равными. А падре Жозе Педро хотел дать мальчишкам крышу над головой, школу, заботу и любовь без революции и радикальных перемен. Но повсюду натыкался на непреодолимые препятствия. Падре чувствовал, как тает его уверенность в правильности выбранного пути, и молил Бога научить и направить его. Иногда, размышляя на эту тему, падре невольно признавал правоту докера Жоана де Адама. И тогда священника охватывал страх, потому что такие мысли противоречили всему, что внушалось ему с детства, и он молился часами, чтобы Господь просветил его, наставил на путь истинный.
Фитиль был самым большим завоеванием падре Жозе Педро. У него была слава отъявленного злодея. Рассказывали, что Фитиль приставил кинжал к горлу мальчишки, который не хотел отдавать ему деньги, и стал медленно, без всякого волнения, вонзать, пока не брызнула кровь и он не получил все, что хотел. Но рассказывают также, что в другой раз Фитиль бросился с ножом на Шико Борова, увидев, что тот мучает кошку, охотившуюся на складе на крыс. Когда падре Жозе Педро начал говорить об Иисусе Христе, рае, о доброте и милосердии, Фитиль стал меняться. Бог звал его, в бараке раздавался его властный призыв. Фитиль видел Господа в своих снах, слышал глас Божий и всей душой обратился к Нему. Теперь он подолгу молился перед образками, подаренным падре Жозе Педро. Поначалу над ним смеялись. Тогда он поколотил одного из младших, остальные притихли. На следующий день падре объяснил ему, что он поступил плохо, что за Бога надо страдать. И Фитиль отдал свой перочинный нож, почти новый, пострадавшему. И больше никогда никого не бил, избегал участвовать в драках, и если воровал, то лишь потому, что это был единственный способ не умереть с голоду, другого не существовало. Фитиль слышал властный глас Божий в своей душе и хотел страдать за Него. Он часами, борясь со сном, стоял на коленях в своем углу, спал на голом полу и избегал негритянок, предлагавших свою любовь на теплом прибрежном песке. Но тогда Спаситель был для него богом любви и всепрощения, и Фитиль страдал, чтобы искупить его земные муки. Потом он открыл для себя, что Бог - это правосудие (для Фитиля правосудие означало возмездие), и страх перед Господом заполнил его сердце и смешался с любовью к Нему. Его молитвы стали еще длиннее, в них ужас перед адом перемешивался с благодарностью за ту красоту, которую создал Господь. Он постился неделями, лицо его стало худым и бледным, как у святого отшельника, в глазах горел фанатический огонь. Чтобы увидеть своего Бога во сне, он отводил взгляд от бедер и грудей негритянок, которые, как бы танцуя у всех на виду, ходили по бедным улицам Баии. Фитиль мечтал стать когда-нибудь священником, чтобы служить Богу, чтобы жить ради Него. Размышляя о бесконечной милости Божьей, он верил, что его мечта осуществится. Но потом Фитиль вспоминал о том, что Господь - суровый судия и воздаст ему за грехи. И страх перед мстительным Богом лишал его надежды.
Любовь и страх удерживают Фитиля в этот чудесный день у витрины магазинчика церковной утвари. Светит ласковое солнышко, в саду благоухают цветы, в мире царят покой и красота. Но прекраснее всего лик Богородицы с младенцем на руках. Ее гипсовая статуэтка стоит на полке в этой самой лавке с единственным входом. В витрине выставлены статуи
святых, молитвенники в роскошных переплетах, золотые четки, серебряные дарохранительницы. Но внутри лавки, на полке у самого входа стоит скульптура Пречистой с младенцем на руках. И Фитилю кажется, что Дева Мария протягивает ему Христа, маленького, голого и такого же тощего, как сам Фитиль. Таким сделал его скульптор, и Богоматерь печальна, потому что ей стыдно показывать худобу своего сыночка всем этим богатым и сытым людям. Поэтому хозяину и не удается продать статуэтку. Обычно младенца изображают пухлым, упитанным, у него вид ребенка из богатой семьи, это Бог богатых. А этот - Бог бедных, голодный и худенький мальчик, такой же, как Фитиль, как другие капитаны. Но еще больше он похож на того грудного младенца, нескольких месяцев от роду, который остался сиротой, когда его мать умерла от сердечного приступа прямо на улице. Этого ребенка Жоан Длинный принес в склад, где младенец оставался до позднего вечера ( ребята смотрели и смеялись над Профессором и Длинным, которые сбивались с ног, добывая молоко и воду для питья), пока мать святого Дон'Анинья не унесла его, прижимая к груди. Только тот мальчик был черным, а Святой младенец - белый. В остальном же - сходство абсолютное. Даже личико такое же - плаксивое, изголодавшееся. Поэтому Фитилю кажется, что Богородица протягивает ему своего худенького, бледного сыночка, поручая заботиться и любить его. Там, снаружи, чудесный день, ярко светит солнце, благоухают цветы. И только Христу - младенцу сейчас голодно и холодно. Фитиль унесет его с собой, в склад, где живут капитаны. Он будет молиться за него, заботиться о нем, питать его своей любовью. Разве не видно, что в отличие от других скульптур, Богоматерь не прижимает к себе Младенца, а протягивает его, поручая заботам Фитиля. Фитиль делает шаг вперед. В глубине лавки
единственная продавщица, пользуясь отсутствием покупателей, пробует новую губную помаду. Унести младенца легче легкого. Фитиль делает было еще один шаг, но тут его пронзает страх перед Господом. И он останавливается, задумавшись.
Он поклялся Господу, в страхе своем, что будет воровать только, чтобы не умереть с голоду или когда этого потребуют законы банды (например, когда Педро Пуля возьмет его для участия в налете). Потому что, по мнению Фитиля, нарушение законов капитанов песка, пусть неписаных, но существующих в сознании каждого из них, - тоже великий грех. А сейчас он собрался украсть только для собственного удовольствия, потому что ему хочется взять для себя этого Младенца и заботиться о нем. Если воруешь не для того, чтобы спастись от голода и холода, это грех. Господь неумолим и отправит его в преисподнюю. Его плоть будет вечно гореть на костре, языки адского пламени будут лизать руки, унесшие Младенца, потому что Христос принадлежит хозяину лавки. Но у него столько других Младенцев. Все они толстые и розовые. Хозяин и не заметит пропажу одного из них, такого худого и дрожащего. Другие младенцы завернуты в покрывала, всегда голубые, из дорогой ткани. А этот совсем голый, он замерз на ветру, он бедный и худой, видно, даже скульптор не любил его. И Богородица предлагает Младенца Фитилю, он едва держится у нее на руках. У хозяина этой лавки столько этих Младенцев, столько... И зачем ему этот? Может, он и внимания не обратит, а, может, посмеется, что украли именно этого Младенца, которого никак не удается продать, и про которого приходившие в лавку богомолки говорили с брезгливостью:
- Только не этого... Он такой противный, прости меня Господи. Да еще, того и гляди, свалится с рук нашей Владычицы. Упадет на пол - и готово... Нет, только не этого.
И Младенец оставался в лавке. Дева Мария предлагала его всем прохожим, но он никому не был нужен. Богомолки не хотели брать его в свои алтари, где стояли Младенцы, обутые в золотые сандалии, с золотыми коронами на голове. Только Фитиль увидел, что Младенец мучается от холода и жажды, что он совсем замерз, и хотел унести с собой. Но у Фитиля нет денег и нет привычки что-либо покупать. Фитиль мог бы взять Младенца, накормить и обогреть его, потому что он любит Бога. Но если он это сделает, Господь накажет его. Адский огонь будет до скончания веков пожирать руки, что унесли младенца, голову, в которой зародился этот план. Тут Фитиль вспомнил, что грешно даже думать об этом. Тот немецкий монах говорил, что для Господа нет разницы, грешишь ты в мыслях или поступках. А сейчас Фитиль совершает грех. Он чувствует это. Фитиль испугался и бросился бежать - от греха подальше. Но далеко не убежал, остановился на углу: Христос-младенец не отпускал его. Он разглядывал другие витрины, пытался думать о чем-нибудь другом и даже сунул руки в карманы... от соблазна. Мимо него проходили возвращавшиеся с обеда служащие, и тут его словно ударило: скоро в лавку вернутся другие продавцы, и тогда украсть Младенца будет уже невозможно. Невозможно! И Фитиль вернулся к магазинчику церковной утвари.
Вот он, Младенец-Иисус, и Дева Мария протягивает его Фитилю. Часы пробили один раз. Очень скоро вернутся другие продавцы. Сколько их? Даже если всего один, лавка такая маленькая, что незамеченным туда не проберешься. Кто это сказал? Неужели сама Богородица? Да, это сама Дева Мария предупреждает Фитиля: если он не унесет Младенца сейчас, позже этого сделать не удастся. Она сама так сказала! И конечно это она сделала так, чтобы продавщица ушла за перегородку, оставив лавку без присмотра. Сама Богородица протягивает Младенца Фитилю и говорит своим нежным голосом:
Возьми и заботься о нем ... Заботься хорошо ...
Фитиль приближается. Перед его взором встает ад, геенна огненная, он видит, как пылают в вечном огне его руки. Он трясет головой, прогоняя видение прочь, берет Младенца из рук Девы Марии, прижимает к груди и выбегает на улицу. Он не видит Младенца, но чувствует, что сейчас на его груди Христос улыбается, потому что его не мучают ни голод, ни жажда, ни холод. Он улыбается, как улыбался тот негритенок нескольких месяцев от роду, когда в складе Жоан Длинный своими ручищами осторожно поил его с ложечки молоком, а Профессор прижимал к груди, согревая своим теплом. Христос улыбается так же. СЕМЬЯ
Это Сачок рассказал Педро Пуле о том, что в одном доме в Грасе золота-куры не клюют. По всей видимости, хозяин был коллекционером. Сачок слышал, как какой-то бродяга говорил, что в доме есть комната, набитая золотыми и серебряными вещами, за которые скупщик отвалит кучу денег. Вечером Педро Пуля решил взглянуть на этот дом. Это был современный, просторный, элегантный особняк - жилище богатых людей. Сачок сплюнул и, растерев плевок в виде цветка, сказал:
- И в этаком дворце живут двое стариков, каково?
- Шикарная берлога,- заметил Педро Пуля.
Служанка, выйдя в сад, оставила парадную дверь открытой. С улицы мальчишкам был виден холл, развешенные по стенам картины, статуэтки на маленьких столиках. Педро Пуля рассмеялся:
- Профессор с ума бы сошел, если б увидел столько картин. Он до них сам не свой.
- Он нарисует мой портрет, во-от такой... - и Сачок продемонстрировал величину картины, разведя руки в стороны.
Педро Пуля еще раз окинул взглядом дом и, насвистывая, подошел к садовой ограде. Служанка рвала цветы и наклонилась так, что грудь почти выскакивала из декольте. Педро наблюдал, прищурившись. Белоснежные груди заканчивались розовыми сосками. Сачок восхищенно выдохнул:
- Какой бампер, Пуля!..
- Заткнись.
Но служанка уже заметила их и взглядом спрашивала, что им нужно. Педро Пуля стянул с головы кепку:
- Не дадите ли нам напиться? Солнце так и печет... - и улыбался, вытирая кепкой пот со лба. Педро сильно загорел на солнце, длинные белокурые волосы небрежно спадали на лоб непокорными волнами, и служанка смотрела на него с интересом. Рядом дымил окурком Сачок, поставив ногу на садовую решетку. Служанка сначала презрительно бросила Сачку:
- Убери отсюда свою лапу.
Потом улыбнулась Педро Пуле:
- Сейчас принесу воды.
Она вернулась с двумя стаканами необыкновенной красоты. Ничего подобного ребятам еще видеть не доводилось. Они напились, и Педро поблагодарил:
- Большое спасибо... - и, понизив голос, добавил - красотка.
Служанка парировала шепотом:
- Нахал.
- В котором часу ты уходишь отсюда?
- Осторожней на поворотах. У меня есть парень. Он ждет меня в девять вечера вон на том углу.