Возможно, она никогда не узнает, что чувствовал он в эту минуту, как и того, что эти слезы были мольбой о прощении.
События стали стремительно развиваться, так как сеньор Рауль должен был поехать в Рио по адвокатским делам, и Хромой решил, что лучшего случая капитанам не представится.
В последний вечер Хромой обошел весь дом, приласкал кота Брелка, поговорил со служанкой, полистал книжки с картинками. Потом зашел в комнату доны Эстер сказать, что хочет прогуляться до Кампо Гранди. Дона Эстер сказала, что Рауль привезет для него из Рио велосипед, тогда он сможет кататься по Кампо Гранди, а не ходить пешком. Хромой опустил голову. Но прежде чем уйти навсегда, он подошел к доне Эстер и поцеловал ее. Он впервые сам поцеловал ее, и сеньора была очень рада. Потом сказал очень тихо, с трудом выдавливая из себя слова:
- Вы такая хорошая. Я вас никогда, никогда не забуду.
Он вышел и больше не вернулся. Этой ночью он спал на своем месте в складе, а Педро Пуля с несколькими ребятами отправились на дело в дом сеньоры Эстер. Оставшиеся столпились вокруг Хромого, восхищаясь его одеждой, прической, запахом одеколона. Но Хромой врезал как следует одному и ушел в свой угол, бормоча ругательства. Там он лежал без сна, грызя ногти, с тоскливым нетерпением дожидаясь возвращения Педро Пули. Наконец ребята вернулись с плодами налета. Пуля сообщил Хромому, что все прошло, как по маслу, никто в доме даже не проснулся. Вероятно, до завтра пропажу не обнаружат. И показал золотые и серебряные монеты:
- Завтра Гонзалес отвалит за это кучу денег...
Хромой зажмурился, а после того, как все разошлись спать, подошел к Коту:
- Хочешь провернуть дельце?
- Какое?
- Я дам тебе эту одежду, а ты мне свою.
Кот изумленно уставился на него. Конечно, у него была лучшая одежда в банде. Но она была старая и не шла ни в какое сравнение с отличным кашемировым костюмом Хромого.
"Чокнутый", - подумал Кот, но, тем не менее, сказал:
- Заметано. О чем разговор.
Они поменялись. Тогда Хромой вернулся в свой угол и попытался заснуть.
... По улице идет доктор Рауль с двумя полицейскими. Это те самые, что избивали его в тюрьме. Хромой пытается убежать, но Рауль показывает на него, полицейские хватают его и приводят в ту самую камеру. Дальше все происходит как в его обычных кошмарах: полицейские, развлекаясь, заставляют его бегать по камере, бьют, и так же смеется тот человек в жилете. Только теперь в камере Хромой видит еще и дону Эстер. Она печально смотрит на него и говорит, что он больше не ее сын, он вор. И взгляд доны Эстер заставляет страдать сильнее, чем удары полицейских дубинок, чем мерзкий смех того человека в жилете.
Он проснулся весь в поту, выбежал ночью из барака и до рассвета бродил по берегу.
На другой день Педро Пуля принес ему деньги - долю за участие в грабеже. Хромой без объяснений отказался. А потом Сухостой принес газету с известиями о Лампиане. Профессор прочитал заметку Сухостою и стал просматривать другие. Вдруг он позвал:
- Хромой! Хромой!
Тот подошел. Остальные капитаны потянулись за ним, окружили Профессора.
- Тут вот есть кое-что про тебя, Хромой, - сказал Профессор и прочитал вслух:
"Вчера из дома номер... по улице... в Грасе исчез мальчик, сын хозяев по имени Августо. Должно быть, он потерялся в незнакомом городе. Ему тринадцать лет хромает на одну ногу, очень застенчив, одет в серый кашемировый костюм. Полиция разыскивает мальчика, чтобы вернуть его обеспокоенным родителям, но безуспешно. Семья хорошо вознаградит того, кто может сообщить что-нибудь о маленьком Августо или привести его домой."
Хромой не проронил ни звука, только кусал губы Профессор сказал:
- Значит, еще не обнаружили...
Хромой кивнул. Когда пропажа откроется, его уже не будут искать как сына. Бузотер скорчил насмешливую гримасу и закричал:
- Твоя семья ищет тебя, Хромой. Мамочка хочет дать тебе титьку.
Но больше ничего сказать не успел, потому что Хромой одним прыжком сбил его с ног и занес кинжал. И, без сомнения, ударил бы негритенка, если бы Жоан Длинный и Сухостой не оттащили его. До смерти напуганный Бузотер убежал от греха подальше, а Хромой бросил на собравшихся полный ненависти взгляд и отправился в свой угол. К нему подошел Педро Пуля, тронул за плечо:
- Может, они вообще не обнаружат пропажу. Никогда и не догадаются... Не переживай.
- Когда доктор Рауль вернется - обнаружат...
И зарыдал в голос. Капитаны остолбенели. Только Педро Пуля и Профессор поняли. Но Профессор лишь руками развел: мол, что уж тут поделаешь? Педро же начал разговор о всяких посторонних предметах. А ветер на берегу стонал и плакал, как ребенок, надрывая душу.
УТРО КАК КАРТИНА.
Педро Пуля, поднимаясь по Ладейре да Монтанья, думает, что в целом свете нет ничего лучшего, чем бродить вот так, без дела, по улицам Баии. Некоторые улицы заасфальтированы, но неизмеримо большая часть вымощена огромными черными камнями. Из окон старинных зданий выглядывают девушки, и невозможно понять, то ли это мечтательная швея ждет богатого жениха на украшенном цветами балконе, то ли проститутка высматривает очередного клиента. Женщины в черных накидках спешат к мессе. Солнце льется на камни и асфальт мостовых, освещает крыши домов. На балконе одного дома в старых жестяных банках растут цветы. Их разноцветные головки тянутся к солнцу, и оно питает их своим живительным теплом. Колокола собора Пресвятой Богородицы призывают женщин в черном ускорить шаг. Прямо посреди улицы над игральными костями склонились негр и мулат. Педро Пуля, проходя мимо, поприветствовал негра:
- Как дела, Белая Сова?
- Привет, Пуля! Как жизнь?
Но тут его партнер бросил кости, и негр уже ничего, кроме игры, не видел.
Педро Пуля идет дальше. Рядом с ним худенький Профессор резко наклоняясь вперед с трудом преодолевает подъем. Но он тоже улыбается этому праздничному утру. Педро Пуля оборачивается к нему и ловит его улыбку. Город полон солнца и радости. "Баия - как праздник", - думает
Педро Пуля, чувствуя, что его тоже переполняет радость. Заливисто свистнув, он хлопает Профессора по плечу, и оба радостно хохочут. Пусть в карманах у них лишь несколько медяков, пусть одеты они в лохмотья и не знают, что будут есть завтра, зато их сердца полны красотой этого утра, свободой и любовью к своему городу. Педро Пуля обнимает Профессора за плечи, они идут рядом и смеются без всякой причины. Отсюда, с холма, им хорошо видны и Рынок, и лодочная пристань, и даже их старый склад. Педро, опершись на парапет, смотрит на город внизу и говорит Профессору: - Тебе нужно это нарисовать... Красотища...
Лицо Профессора мрачнеет:
- У меня не получится
- Почему?
- Иногда я ловлю себя на мысли...- Профессор смотрит на пристань внизу, на кажущиеся игрушечными парусники, на крошечных людей с мешками на спинах. Голос мальчика дрожит, словно его ударили:
- Мне хочется нарисовать много-много таких картин...
- Ты сможешь, у тебя ведь талант. Если б ты еще поучился...
- Но я знаю, что никогда мне не передать эту радость, никогда... (Профессор словно не слышал замечание Пули. Он смотрел куда-то вдаль и казался совсем слабым и худеньким.)
- Почему? - удивился Педро Пуля - Разве ты не видишь эту красоту? Все вокруг радуется ...
Потом показал на крыши Нижнего города:
- Смотри, цветов больше, чем в радуге...
- Это верно... Но люди... Лица у всех печальные. Я не о богатых говорю, ты же знаешь. Я о других - из доков, с рынка. Печальные, изможденные лица. Понимаешь, я не знаю, как выразить словами... Просто я это чувствую.
Педро Пуля больше не удивляется:
- Вот поэтому Жоан де Адам устраивал забастовки в порту. Он говорит, что когда-нибудь все изменится, мир станет другим.