- Я зайду... и вошел, не дождавшись ответа.
Далва еще в коридоре спросила:
- Так что он сказал?
- Скажу в комнате. Показывай, куда идти.
Они вошли в комнату. Коту сразу же бросилась в глаза фотография: Гастон в смокинге, играет на флейте. Кот сел на кровать, не отрывая взгляда от портрета. А Далва испуганно смотрела на Кота и едва смогла повторить вопрос:
- Что он тебе сказал?
- Сядь сюда, - Кот показал на кровать.
- Каков петушок... - прошептала она.
- Слушай, крошка, он путается с другой, поняла? Ну, я им обоим сказал, что надо, а потом обчистил эту шлюху. - Кот сунул руку в карман, вытащил деньги. - Мы это разделим поровну.
- Значит, он с другой. Но господь их накажет. Обоих разобьет паралич. Господь Бонфинский - мой покровитель.
Она подошла к иконке Господа Бонфинского, дала обет и вернулась.
- Оставь деньги себе. Ты их заработал.
- Садись, - повторил Кот.
На этот раз она села. Кот обхватил ее и опрокинул на постель. А потом, после того, как ласки и оплеухи, которыми он ее награждал, сорвали стон с ее губ, она прошептала:
- Да ты настоящий мужчина.
Кот встал, поддернул брюки и, подойдя к портрету флейтиста, разорвал его в клочья.
- Теперь поставишь сюда мой портрет.
Женщина рассмеялась:
- Иди ко мне, мой котеночек. Ах, какой же любовник из тебя получится! Я тебя этому научу.
И заперла дверь. Кот сбросил с себя одежду.
Вот почему Кот уходит каждый вечер около полуночи и возвращается только утром, чтобы вместе с остальными участвовать в дневных похождениях.
Подойдя к Коту, Хромой съязвил:
- Собираешься ослепить ее этим перстнем, да?
- Не твое дело, - отрезал Кот, закуривая. - Хочешь, пойдем со мной, посмотрим, найдется ли такая, что захочет иметь дело с тобой, хромоногим.
- Не беспокойся, если понадобится, найду себе что-нибудь получше уличной девки.
Кот был явно не расположен к обмену любезностями, и Хромой ушел. Хромой привалился к стене, не зная, как убить время. Он видел, как около половины двенадцатого ушел Кот. Хромой усмехнулся: Кот умылся, намазал бриллиантином волосы и направился к выходу, покачиваясь, - походкой бродяг и моряков. Потом Хромой долго глядел на спящих мальчишек. Здесь их было около пятидесяти - беспризорных детей без отца, без матери, без наставника. Что было у них? - Только безграничная свобода, только улицы и пляжи этого города, где они вели не всегда легкую жизнь, добывая еду и одежду всеми возможными способами: подносили чемоданы, воровали бумажники и шляпы. Иногда грабили, иногда просили милостыню. Вообще-то в банде было около сотни ребят, но остальные не ночевали в складе. Они разбредались по подъездам небоскребов, устраивались под причалами или перевернутыми баркасами на песке у Дровяной пристани. Они никогда ни на что не жаловались. Случалось, они болели и умирали от неизвестной болезни. Если в это время в склад заходил падре Жозе Педро, или дон' Анинья, или Божий Любимчик, больной получал какое-нибудь лекарство. Но никто не заботился о них, как о других детях,
у которых есть дом, семья. Хромой задумался. Нет, слишком высокую цену приходится им платить за радость свободы. И она не окупает нищеты и убожества их жизни.
Размышления Хромого прервал какой-то шорох. Он обернулся: негритенок Бузотер на цыпочках крался к выходу. Хромой подумал, что мальчишка хочет спрятать свою добычу, чтобы не сдавать ее в общий котел. А это преступление против законов капитанов. Хромой решил выследить негритенка и последовал за ним, лавируя между спящими. Небо было усыпано звездами, и Хромой хорошо видел, как Бузотер вышел из барака и торопливо свернул за угол. Хромой понял, что он направляется к противоположному концу здания, где песок еще мельче, и решил обойти склад с другой стороны. Он успел вовремя: Бузотер как раз подходил к кому-то. Хромой сразу же узнал Алмиро, пухлого и медлительного двенадцатилетнего парня. Они улеглись вместе, негр стал ласкать Алмиро. Хромой подошел поближе и услышал шепот: "Мой сыночек, мой сыночек." Хромой отпрянул. Неизбывная тоска снова навалилась на него. Все ищут человеческого тепла, чего-то такого, что заставило бы забыть убожество их собственной жизни: Профессор - в книгах, которые он читает ночами напролет, Кот - в постели уличной женщины, которая дает ему деньги, Фитиль - в преображающей его молитве, Бузотер и Алмиро - в ласках на песчаном берегу. Хромой почувствовал, как тоска все сильнее сжимает ему сердце. Как избавиться от нее? Спать нельзя: если уснет, вернутся тюремные кошмары. Если бы он мог выместить на ком-нибудь свою боль: избить, исхлестать до крови кнутом. Он подумал, не поджечь ли спичкой ногу кому-нибудь из спящих. Но, заглянув в склад, Хромой почувствовал только жалость и безумное желание убежать. И он бросился бежать по берегу, не разбирая дороги, спасаясь от своей тоски.
Педро Пулю разбудил какой-то шорох. Он спал ничком и мог видеть все происходящее не поднимая головы. Какой-то мальчишка поднялся и, стараясь не шуметь, пробирался в угол Фитиля. Спросонья Педро Пуля подумал было, что это какой-нибудь гомик. Он насторожился, приготовившись выгнать виновных, законы банды не допускали педерастии среди капитанов. Но, окончательно проснувшись, он сообразил, что это невозможно, ведь Фитиль не из таких. Тут явно пахло кражей. Действительно, парень уже открыл сундучок Фитиля. Педро Пуля бросился на него. Борьба была короткой. Кроме Фитиля, никто даже не проснулся.
- У товарищей воруешь?
Виновник молчал, потирая ушибленное место.
Педро Пуля продолжил:
- Завтра же уберешься отсюда. Видеть тебя не хочу. Нечего тебе с нами делать. Ступай к ребятам Эзекиела, это они воруют друг у друга.
- Я только хотел посмотреть...
- Что это ты хотел посмотреть руками?
- Клянусь, я только хотел посмотреть его медальон.
- Выкладывай все по- честному, а не то получишь, как следует.
Тут вмешался Фитиль:
- Оставь его, Педро. Может, он и вправду только хотел посмотреть медальон. Тот, что мне подарил падре Жозе.
- Это правда, - подтвердил мальчишка, - я только хотел посмотреть. Вот честное слово!
Он трясся от страха, понимая, как трудно приходится тому, кого выгнали капитаны песка. У него только два пути: либо вступить в банду Эзекиела (а его ребята что ни день - в тюрьме), либо подыхать в исправительной колонии.
Фитиль снова вступился за парня, и Педро вернулся на свое место рядом с Профессором. Тогда мальчишка сказал Фитилю все еще дрожащим голосом:
- Я скажу, чтобы ты знал. Я познакомился сегодня с девочкой. Там, в Соломенном Городке. Я забрался в магазин, хотел стащить пиджак. Но тут вошла она и спросила, что я хочу купить. Мы разговорились. Я сказал, что приду завтра с подарком для нее. Потому, что она добрая, она хорошо отнеслась ко мне, понимаешь? - теперь он кричал и, казалось, вот-вот забьется в истерике.
Фитиль повертел в руках подаренный падре медальон, внезапно протянул мальчишке:
- Возьми! Подари ей. Только Пуле не говори.
Сухостой1 вернулся в барак на заре. Его темный силуэт четко вырисовывался в предрассветном воздухе: волосы мулата-сертанежо2 всклочены, на ногах - альпаргаты4, как будто он только что приехал из каатинги5. Он перешагнул через Жоана Длинного, сплюнул, растер ногой плевок. В руке он сжимал газету. Сухостой внимательно осмотрелся. Увидев Профессора, направился прямо к нему и, несмотря на столь ранний час, стал будить:
- Профессор... Профессор...
- Что случилось? - Профессор никак не мог проснуться.
- Проснись, у меня к тебе дело.