- Ему проклятия уже не страшны, - заметил Хорст.
- Смотри, Хорст, только...
Из-за угла хижины появился Джексон Гейл и твердо встал у них на пути.
- Рут. Маленькая Джей. Отец Хорст. Идите ко мне. Мы рады вам.
- Подонок, - огрызнулась Рут.
Она вскинула свой лазерный карабин. Прицельного луча не было, не горел даже светодиод, сигнализирующий о питании.
- Черт!
Джексон Гейл сделал шаг им навстречу.
- Смерти больше нет, Рут, - сказал он, - ее больше никогда не будет.
Рут толкнула Джей в сторону Хорста. Эта был один из самых трудных поступков в ее жизни.
- Уведи ее отсюда, Хорст. Спаси ее.
- Доверься мне, Рут, - сказал Джексон, протягивая к ней руку. Пойдем.
- Шел бы ты подальше.
Она отбросила бесполезный лазерный карабин, продолжая стоять между Гейлом и Джей.
- Нет ничего святого, - бормотал Хорст. - Нет. По крайней мере, на этой проклятой планете.
- Мамочка, - прорыдала Джей.
- Хорст, черт тебя забери, да сделай ты хоть один раз что-то стоящее в своей жалкой вонючей жизни; возьми мою дочь и уведи ее отсюда. Эта дрянь мимо меня не пройдет.
- Я...
- Делай, что тебе говорят!
- Да благословит тебя Господь, Рут.
И он потащил упирающуюся девочку по дороге, по которой они пришли сюда.
- Мамочка, пожалуйста! - вырывалась девочка.
- Иди с Хорстом. Я люблю тебя.
Она вытащила из ножен на поясе свой охотничий нож. Хорошая, надежная прочная сталь.
Джексон Гейл оскалился в улыбке. Рут могла поклясться, что увидела клыки.
14
Иона Салдана стояла перед дверями транспортной трубы и с нетерпением ждала, когда та откроется.
- Я не могу сделать, чтобы она работала быстрее, - проворчал Транквиллити, когда отголоски эмоций просочились сквозь его родственную связь.
- Знаю. Я тебя и не виню.
Переминаясь с ноги на ногу, она сжала кулаки. Вагончик постепенно остановился, и она ухватилась за поручень. В ее голове промелькнуло воспоминание о Джошуа, она теперь не могла пользоваться транспортной трубой, не вспомнив его. Иона улыбнулась.
В ее голове прозвучала игривая насмешка, посланная Транквиллити.
- Ревнуешь, - решила она его подразнить.
- Вряд ли, - раздался раздражительный ответ.
Дверцы вагончика открылись. Она вышла на пустынную платформу и начала подниматься по лестнице, сержант-телохранитель последовал за ней.
Это была станция в бухточке на Южном полюсе, в паре километрах от лагеря научного центра по проекту изучения леймилов. Бухточка была длиной в шестьсот метров, слегка изогнутый полумесяц с прекрасным золотисто-белым песком и несколькими обнаженными гранитными валунами. Ряд больших кокосовых пальм протянулся вдоль берегового изгиба, несколько из них были повалены, обнажив комья песка и обрывки корней, три были сломаны где-то посередине ствола, и это придавало месту несколько дикий вид. В центре бухты, в шестидесяти метрах от берега, был небольшой островок с несколькими высокими пальмами, представляющий собой манящий укромный уголок для наиболее рьяных пловцов. Крутой, покрытый галькой откос с растущим на нем колючим кустарником переходил в первую, наиболее широкую террасу Южного полюса.
Шесть небольших куполообразных полипов сорока метров в диаметре нарушали покров травы и заросли шелковых дубов за откосом террасы и, казалось, были несколько утоплены в землю. Это были резиденции киинтов, выращенные специально для восьми больших ксеноксов, участвующих в Леймилском проекте.
Их участие было большой удачей Майкла Салданы. И хотя они и не строили прыжковые двигатели звездных кораблей (они уверяли, что в их психологии нет интереса к межзвездным путешествиям), киинты считались наиболее передовой в технологическом отношении нацией Конфедерации. До приглашения Майкла они воздерживались от участия в объединенных научных проектах членов Конфедерации. Однако Майкл преуспел там, где бесчисленное множество других потерпело фиаско, он сумел обойтись с ними с таким уважением и почтением, которому позавидовали даже они сами. Их интеллект в сочетании с приборами, которые они производили, должен был существенно ускорить исследования. И конечно, их присутствие помогло поддержать финансовое положение Транквиллити в трудные дни его раннего существования.
Восемь было самое большое число киинтов, проживающих среди людей или на обиталищах, если не считать столицу Конфедерации Авон. Было и еще кое-что, давшее Майклу определенный уровень тайного удовлетворения: в Кулу рассматривали постоянные пары только как послов.
На Транквиллити киинты были столь же замкнуты, как и по всей Конфедерации. И хотя они были очень радушны со своими товарищами по научной работе, они не общались с остальным населением обиталища, и Транквиллити ревностно охранял их уединение. Даже у Ионы было всего несколько формальных встреч с ними, на которых обе стороны увязли в кратких комплиментах друг другу. Это было так же скучно, как и "приемы" всех этих национальных послов. Часы, которые она провела в обществе этих полупрестарелых зануд...
И она никогда раньше не была около строений киинтов, и, возможно, больше никогда не будет. Но она чувствовала, что у нее есть оправдание, даже если они будут расстроены нарушением этикета.
Она остановилась на вершине откоса и наблюдала, как неуклюжие белые ксеноксы купаются на мелководье. С ее наблюдательного пункта она хорошо видела поднятый ими фонтан брызг.
В тридцати метрах в стороне Иона увидела грунтовую дорогу, спускающуюся на песчаный берег. Она начала спускаться.
- Как они каждый день добираются до научного центра? - внезапно задумалась она.
- Ходят пешком. Это только людям требуется механическое средство передвижения для того, чтобы перейти из одной комнаты в другую.
- Ну... Ну, какие мы обидчивые нынешним утром.
- Смею напомнить, что гарантия уединения была одним из условий договора между киинтами и твоим дедом.
- Знаю, знаю, - нетерпеливо ответила Иона.
Она достигла конца дорожки и, прежде чем идти по песку, сняла сандалии. Махровое платье, которое она надела поверх бикини, свободно развевалось.
В воде было три киинта: Нанг и Лиерия, пара, работающая в Леймилском центре в отделе физиологии, и детеныш. Транквиллити сообщил о появлении этого детеныша, как только Иона проснулась этим утром, хотя и отказался показать ей свою память, содержащую картины самих родов, произошедших где-то ночью.