"Я думала, что останусь на дне реки, но вот - поднимаюсь к поверхности", - путаясь в мыслях, думала девятнадцатилетняя утопленница, влекомая подводным течением.
Как только она миновала мост Александра, ее охватил жуткий страх - эти безжалостные люди из речной полиции били ее по плечу баграми, безуспешно пытаясь зацепить за платье.
К счастью, надвигалась ночь, и они оставили свои попытки.
"Ну, выловят меня, - размышляла она, - придется лежать перед этими людьми на столе какого-нибудь морга. И не сделаешь ни малейшего движения, чтобы защитить себя или отскочить в сторону, там ведь даже и мизинцем не шевельнешь. Чувствовать себя мертвой, когда гладят твою ногу. И ни одной женщины, ни одной женщины вокруг, которая обсушила бы твое тело и приготовила его в последний путь".
Наконец она покинула пределы Парижа и плыла теперь меж берегов, поросших деревьями и луговыми травами. Днем она старалась пристать к какой-нибудь заводи, чтобы путешествовать только по ночам, когда лишь звезды и луна скользят по рыбьей чешуе.
"Только бы добраться до моря, ведь я не боюсь теперь самых высоких волн".
Она все плыла, не ведая, что на ее лице сияет трепетная, но все же неугасимая улыбка, конечно, более неугасимая, чем на лице живого человека, с которым каждую минуту может случиться все, что угодно.
"Добраться до моря", - эти три слова сопутствовали теперь ей в путешествии по реке.
Глаза закрыты, ноги согнуты, руки раскинуты по воле волн, горло, уже за границей жизни, все еще искало силы для вдоха... Утопленницу раздражало, что один чулок спустился и ниже колена образовалась складка. Она смиренно плыла и плыла, кружась в потоке, не ведая иной дороги, кроме этой старой французской реки, которая, повторяя из века в век одни и те же извивы, слепо струилась к морю.
Проплывая через один город ("Где я - в Манте, в Руане?"), утопленница ненадолго застряла в омуте неподалеку от пролета какого-то моста, и только волна от проходившего мимо буксира освободила ее и позволила отправиться дальше.
"Никогда, никогда я не доберусь до моря", - думала она глубокой ночью на третьи сутки путешествия в воде.
- Но вы уже у цели, - раздался совсем рядом мужской голос, и она догадалась, что это был крупный мужчина, совершенно обнаженный.
Он привязал ей к лодыжке кусок свинца и взял за руку так властно и уверенно, что она, наверное, не смогла бы сопротивляться, даже если была бы не маленькой утопленницей, а чем-то иным.
"Надо покориться ему, сама я ничего не смогу сделать".
И тело девушки стало опускаться все глубже и глубже. Когда они достигли долгожданных песков на дне моря, к ним устремилось множество фосфоресцирующих существ, но мужчина - это был Великий Мокрец - жестом остановил их.
- Доверьтесь нам, - сказал он девушке. - Ваша ошибка в том, что вы еще хотите дышать. Пусть вас не пугает, что вы больше не чувствуете сердца, оно уже почти не бьется, разве лишь когда ошибается. И не сжимайте так плотно губы, будто боитесь наглотаться морской воды. Она для вас сейчас то же, что вы раньше называли питьевой водой. Вам больше нечего опасаться, слышите, нечего. Чувствуете, как к вам возвращаются силы?
- Ах, я сейчас упаду в обморок!
- Ни в коем случае. Чтобы быстрее привыкнуть, возьмите горсть песка он у вас под ногами - и перекладывайте его из одной руки в другую. Это не так просто. Вот, вот так, хорошо. И побыстрее восстанавливайте чувство равновесия.
Сознание полностью вернулось к ней. И вдруг утопленницу вновь охватил ужас. Как же так - не было произнесено ни единого слова, а она прекрасно понимала этого обитателя морской пучины? Впрочем, ее испуг длился недолго: она догадалась, что мужчина изъясняется исключительно свечением своего тела. И еще она увидела, что и ее хрупкие обнаженные руки тоже испускают блестки света - точно маленьких светлячков. Другого способа общения Струящиеся - так звали жителей подводного мира - не знали.
- А теперь могу я узнать, откуда вы? - спросил Великий Мокрец, который все время держался к ней в профиль - по обычаю Струящихся только так мужчина мог обращаться к девушке.
- Я ничего больше не знаю о себе, не помню даже собственного имени.
- Ну что же, отныне вы будете Незнакомкой из Сены, вот и все. Поверьте, мы и сами знаем о себе не больше. Помните только, что здесь расположена большая колония Струящихся и среди нас вы никогда не будете несчастной.
Она очень быстро заморгала, как будто ей мешал избыток света, и тогда Великий Мокрец дал знак рыбам-фонарикам удалиться, оставив подле себя лишь одну. Да, здешним обитателям светили рыбы-фонарики, обычно подолгу остававшиеся на одних и тех же местах.
Люди разного возраста с любопытством приблизились к Великому Мокрецу и Незнакомке из Сены. Все они были обнажены.
- У вас есть какое-нибудь пожелание? - спросил Великий Мокрец.
- Я хотела бы остаться в платье.
- Вы в нем останетесь, это очень просто.
В глазах жителей морской пучины, в их медленных, исполненных деликатности жестах сквозило желание услужить новенькой.
Ей очень мешал привязанный к ноге свинец. Она хотела освободиться от него или, по крайней мере, ослабить узел, как только никого не будет поблизости. Великий Мокрец угадал ее намерения.
- Ни в коем случае не трогайте груз, умоляю вас. Вы потеряете сознание и всплывете на поверхность, если только удастся прорваться сквозь мощные кордоны акул.
Девушка сдалась и, подражая окружающим, стала раздвигать руками водоросли и отгонять рыб. Здесь было много мелких рыбешек, которые, словно мошкара, с любопытством водили хороводы вокруг Незнакомки и даже касались ее лица и тела.
Одна-две (редко три) большие домашние рыбы постоянно следовали за каждым Струящимся, охраняли его и оказывали мелкие услуги: держали во рту небольшие предметы или снимали со спины прилипшие водоросли. Они спешили на помощь по первому знаку, а то и до него. Порой их угодливость даже раздражала. В глазах домашних рыб можно было прочитать простодушное и неистовое обожание, что, впрочем, многим нравилось. И никогда не было такого, чтобы они поедали мелких рыбешек, которые тоже прислуживали Струящимся.
"Почему же я бросилась в воду? - думала новенькая. - Я даже не знаю, кем была там, на поверхности. Девушкой? Женщиной? Моя бедная головушка заполнена теперь только водорослями и ракушками. Мне очень хочется сказать, что все это чрезвычайно печально, но я в точности не представляю, что означают эти слова".
Обратив внимание на понурый вид Незнакомки, к ней приблизилась девушка, которая утонула двумя годами раньше, ее здесь называли Простой.
- Вот увидите, дорогая, пребывание в глубинах моря придаст вам уверенности, - сказала она. - Только нужно время, чтобы ваша плоть преобразилась, стала тяжелее, - тогда тело не всплывет на поверхность. И забудьте о желании есть и пить. Это детство у вас быстро пройдет. Надеюсь, вскоре из ваших глаз выплывут самые настоящие жемчужины, если, конечно, вы подождете немного. Жемчужины - первейший признак акклиматизации.
- Чем же здесь занимаются? - спросила Незнакомка из Сены, улучив минутку.
- О, тысячами вещей! Здесь никто не скучает, уверяю вас. Мы достигаем больших глубин в поисках утопленников-одиночек и приводим их сюда, чтобы усилить нашу колонию. А какую радость испытываешь, когда удается найти отчаявшегося, который уверен, что уже приговорен к вечному одиночеству в этой гигантской хрустальной тюрьме. Он все время спотыкается и запутывается в морских растениях. Как же он прячется! Ему всюду мерещатся акулы. И вдруг появляется такой же, как он, человек и уносит его - словно санитар с поля битвы - туда, где ему уже нечего опасаться.
- А вам часто попадаются тонущие корабли?
- Всего один раз я видела, как сквозь толщу воды опускались тысячи и тысячи предметов, предназначенных для жизни на поверхности. Мы получили сверху самые различные вещи: столовую посуду, чемоданы, канаты, даже детские колясочки. Нужно было оказать помощь запертым в каютах пассажирам, освободить их от спасательных поясов. Самые сильные Струящиеся кинжалами разрезали путы, а потом, спрятав оружие, как могли успокаивали спасенных. Все припасы были распределены по складам, которые находятся под землей, так мы зовем морское дно.
- Но зачем это вам? Ведь здесь никому больше ничего не надо.
- Мы притворяемся, что это нужно на черный день. Появился мужчина, который вел в поводу лошадь - великолепное животное, хотя как-то немного перекошенное. Она была исполнена достоинства и почтительности, еще в ней чувствовалось приятие смерти, и все это было достойно восхищения. А серебряные пузырьки воздуха на крупе!..
- У нас очень мало лошадей, - сказала Простая. - Здесь это большая роскошь.
Подойдя к Незнакомке из Сены, человек придержал лошадь, на которой было седло амазонки.
- Это вам от Великого Мокреца, - произнес он.
- О, надеюсь, он меня простит, но я еще недостаточно окрепла.
И отвергнутое прекрасное животное повернуло обратно - столь величественна была его стать, столь ослепителен блеск, что, казалось, ничто на свете не могло его взволновать или обескуражить.
- Здесь всем командует Великий Мокрец? - спросила Незнакомка из Сены, хотя уже успела в этом убедиться.
- Действительно, он самый сильный из всех наших и лучше всех знает окрестности. Он настолько прочен, что может подниматься почти до поверхности. Самые простодушные из Струящихся считают, что Великому Мокрецу известны все последние новости о солнце, звездах и людях наверху. Но это не так. Главное - его замечательная способность подниматься выше всех и спасать заблудившихся утопленников, это уже много. Да, он - из тех существ, которые абсолютно неизвестны на земле, зато здесь, под водой, пользуется огромным авторитетом. Там, наверху, изучая историю, вы не найдете никаких следов ни французского адмирала Бернара де ла Мишлет, ни его жены Пристины, ни нашего Великого Мокреца, который, будучи простым юнгой, утонул в двенадцатилетнем возрасте, но так хорошо освоился в подводной среде, что вымахал до устрашающих размеров и стал настоящим гигантом.
Незнакомка из Сены не расставалась со своим платьем, даже когда ложилась спать. Это была единственная вещь, которая осталась у нее от прошлой жизни. Незнакомка ухитрялась так уложить складки вечно мокрого платья, что они придавали ее фигуре просто волшебную элегантность в глазах множества лишенных одежды женщин, а мужчинам не терпелось разглядеть очертания ее нежной шеи.