- Ташбаан, Котяра, идеальное место... для наших дел. Северо-восточный сосед его... гм... уже давно имеет ядерное оружие, юго-восточный - тоже скоро создаст, да и сам Ташбаан не отстает. Три ядерных государства на нашу голову.
Я помалкиваю - "на нашу голову" - это хорошо. А еще лучше, что всем трем мы оказывали техническую помощь. На свою голову.
- А ведь, Кот, что такое ядерное оружие?
Генерал ходит, неторопливо помахивая рукой, представляя себя товарищем Сталиным. И интонации те же.
Что такое ядерное оружие, я знаю, но помалкиваю. Кроме того, генерал все равно ничего не слышит. Глухарь во время брачных песен.
- Так вот - ядерное оружие - это... как ее... инфраструктура. Средства связи, средства доставки, радиолокационные станции... Вот ведь какая ерунда. За всем этим нам надо следить, чтобы точно знать момент...
- ...Когда продукция их успешной деятельности посыплется на наши дурные головы? - не выдержал.
Генерал удрученно смотрит на меня.
- Бестактный ты парень... Я разговариваю тут с тобой, время теряю...
- Прошу прощения, КсанПалыч.
- Да ладно... - отмахивается генерал. - Ну, счастливо тебе!
- Спасибо...
Через несколько часов работы я понимаю, что начинаю сходить с ума. Ошибка на ошибке. Большой программе - большие глюки! Надо отвлечься. Взгляд на часы - середина дня. Прекрасно. Пойду прогуляюсь.
Замечательно. Паша, перегнувшись через стойку, кокетничает (да, похоже, я еще мягко выразился) с администраторшей. Я свернул бумажный шарик, тихо подошел и бросил ему в затылок. Что ж, реакция у парня неплохая.
- Ты уже умер. Про сюрекены слышал?
- Слышал. Я неправ, командир.
- Ладно, мне что. Но вот когда в тебя кинут настоящий...
Спустившись на первый этаж, я тихо открыл дверь с витиеватой непонятной надписью.
Она сидела за столом. Чудо природы - шикарная черная грива, ресницы в пять сантиметров, огромные глаза...
- О, горе мне, утонувшему в черных озерах твоих глаз... О, Лела, ты сразила меня в самое сердце стрелами твоих ресниц...
- Эх, Котяра, ты всегда был болтуном...
- Неправда, слово у меня никогда не расходилось с делом.
- В каком-то смысле -да. Что тебе надо?
- Я прилетел только затем, чтобы увидеть тебя, о, несравненная...
- Ах, если бы ты говорил правду... Но я ведь знаю тебя лучше многих...
- А форма прапорщика Советской Армии шла тебе гораздо больше - юбка с лампасами и все такое...
- Сейчас пойдешь вон!
- Неужели ты выгонишь меня, о...
- Повторяешься, Кот...
- Слушай, а ты, по-моему, достигла русского стандарта - 100-80-110. Помнишь, когда я измерял тебя, где-то не хватало, кажется, сантиметров пяти? Ты по-прежнему завязываешь глаза, когда...
- Я всегда была ужасно стеснительной. Так ты придешь измерять меня? Ты помнишь, что для точных измерений я должна...
- Завязать глаза?
- Не надо, Кот... Ведь с тех пор...
Ну вот, до слез довел. Свинья я, однако, а не Кот...
- Лелка, Лелушка, не плачь, я куплю тебе калач!
- Не называй меня так - на моем родном языке это звучит почти нецензурно. Последний раз спрашиваю, что тебе надо?
- К тебе ведь заехали э...э... как бы туристы, дай мне их установочные.
Заплаканное чудо протянуло мне плотно исписанную маленькую розовую картонку. В ней больше всего меня заинтриговала одна строчка - "J. Gricenko". Однако, забавно!
- А фотографии?
- Тетенька, дайте воды напиться...
- А то так есть хочется, что и переночевать негде!
Рассматриваю тоненькую пачку фотографий. Лела помогает мне:
- Вот эта. Специалист по радиооборудованию.
Ай да я! Интуиция, однако! Но будет нам трудно, ой, как трудно!
Лела что-то тихо спрашивает у меня.
- А? Что ты говоришь?
- Я спрашиваю, куда ты полезешь в этот раз.
- А у тебя можно говорить?
- Обижаешь! Конечно, можно!