- Э-гей! - охотно откликнулся голос и умолк выжидая.
Мы сделали еще с десяток шагов и увидели среди стволов человека, шедшего навстречу.
Он был очень высок. Седые волосы, большой - куполом - лоб. Густосиние глаза, - прежде я думал, что глаза такой густой синевы бывают только у детей. Усы тоже седые, но не прямой чертой над губами, а как-то немного наискосок. Это придавало его лицу неожиданно лукавое, почти озорное выражение. Такое у человека лицо, что хоть он и весь седой, а стариком его не назовешь. На нем куртка и высокие сапоги, а из кармана выглядывает книга. Кто такой? Лесничий, может быть? По правую руку от него, не отставая и не забегая вперед, важно выступал огромный пес - овчарка, но не чистокровная и от этого еще больше похожая на волка. Пес строго посмотрел на нас и даже не залаял от важности, а только насторожил острые уши и показал клыки.
- Ух, како-ой! - воскликнул Петька и даже отступил на шаг. Неизвестно, чего тут было больше - восхищения или испуга.
- Доброе утро! - сказал незнакомец.
- Здравствуйте! - не в лад ответили мы.
- Экая прелесть в лесу! - продолжал он доброжелательно. - Теплынь! А птицы-то заливаются!.. Тсс!.. Послушайте... Скажите, - продолжал он полушепотом, наклоняясь к Разумову, - это какая птица голос подает? Вот, слышите - будто трещит кто-то?
Разумов - коренной горожанин - смущенно помотал головой.
- Неужели не знаете? А вы? А вы? Как же это так! - укоризненно обратился он ко мне.
Птица протрещала еще раз, и я, не выдержав, сказал:
- Сойка!
- А они-то, они-то у вас почему не знают? А это кто? Тоже не знаете? Как же это можно иволги не знать?
- Нам не до этого, - решительно сказал Король, которому, видно, надоела эта птичья канитель.
- А зачем вы пришли в лес, молодой человек? Могу ли я узнать?
- Мы готовимся к военной игре, - независимо ответил молодой человек.
Незнакомец даже приостановился:
- Но в таком случае вы должны знать лес, как свои пять пальцев!
- А птицы-то мне на что?
- Вы его куда хотите заведите, он отовсюду придет, хоть с завязанными глазами, - вступился Разумов.
- А вы согласны? - живо спросил незнакомец, наклоняясь к Королю.
- Чего это? - переспросил Король, несколько ошеломленный обращением на "вы".
- Да вот, если вы согласны, я отведу вас... на некоторое расстояние отсюда... Нет, глаза завязывать не будем. И попробуйте найти дорогу назад. Вы разрешите?-обратился он ко мне.
- Если Королев хочет. Можно ли было отказаться?
- Ладно! - сказал Король.
- Заметьте время, - продолжал незнакомец. - Если он поведет меня обратно по прямой, мы вернемся через четверть часа. Пойдемте! Идем, Чок.
По каким-то неуловимым признакам, по особенной свободе и легкости движении, по уверенному взгляду видно было, что в лесу он как дома и ему здесь знакомо все - каждое дерево, каждый куст и каждая тропинка. Пес неторопливо побежал следом. Мы уселись на траву и принялись ждать.
- Семен Афанасьевич, а это кто? Он кто будет? Лесник? Нет, не похоже стихи читает...
Ребята были взбудоражены: все-таки приключение. И правда, кто такой? Чем занимается? Почему так рано в лесу? Вот интересно - ничего не зная о человеке, догадаться, кто он на земле.
Разумов и Петька кружили вдвоем, шаря в траве, и потом приносили в ладонях землянику, еще чуть розовую с одного бока, но с другого уже совсем румяную, спелую.
- Ешьте, Семен Афанасьевич!
- Ешьте сами. Я не хуже вашего умею искать, со мной вам, пожалуй, трудно тягаться... Гм!.. Где же наш Король? Пора бы уж ему...
- А вдруг его завел... этот?
- Ты скажешь, Володька! Король сам кого хочешь заведет.
- Так где же они?
Прошли условленные четверть часа, потом еще десять минут. Не то чтобы мы волновались, а все-таки... где же они? Мы примолкли. И вдруг за кустами послышался голос нашего нового знакомца:
- Мох обычно растет с северной стороны дерева либо с северо-восточной вы не замечали? А муравейник непременно с южной стороны расположен. Такие вещи тоже надо знать... А вот и мы! Получайте вашего питомца. Прекрасная интуиция, превосходная зрительная память, но читать по лесной книге не умеет.
Король был весь в поту, его спутник - весел и бодр и, казалось, нисколько не устал.
- Покружили, - произнес Король, утирая лоб. - Чуть было не запутался. Владимир Михайлович так завел, что только держись.
- Вы искали дорогу лучше, чем я думал. Но вы берете зрительной памятью. А ведь бывает так, что глазу не за что уцепиться... Ну-ка, посидим немного. Вот и Чок устал. Ему, правда, простительно - стар, вон и морда седеет.
Владимир Михайлович опустился на траву, потянув за собой Короля, широко, по-хозяйски повел рукой, предлагая и нам всем снова сесть. Чок, из вежливости махнув раза два хвостом, тоже прилег, вытянул передние лапы. В шерсти пса на умной морде и правда блестели серебряные волоски, и глаза были мудрые, много повидавшие. Да, он устал: пасть приоткрылась, розовый язык так и ходил в такт тяжелому, шумному дыханию.
- Лес не загадка, - заговорил Владимир Михайлович неторопливо, - в лесу всегда найдешь и север и юг - по муравейникам, по птичьим гнездам. А вот есть на Урале такое озеро - Сарыпуль. Часами идешь от берега - и все вода по колено, ну чуть повыше или пониже, и насколько хватает глаз, на десятки километров, - все одно и то же, одно и то же. И пришлось мне однажды прочитать об этом озере любопытную историю. Знаете вы такого писателя Виталия Бианки? Так вот он рассказывает: шел один человек по этому озеру охотился на уток - и, на беду, потерял компас. Посмотрел на небо, а солнца нет, даже и не понять, где оно. То ли туман от воды поднялся, то ли горели леса, а только все затянуло такой, знаете, мутью, мглой - и солнца не было видно. Ну, думает, пойду за птицами... А почему за птицами, как вы полагаете?
Ребята молчали и только глядели рассказчику в рот: говори, мол, скорее! Владимир Михайлович усмехнулся:
- А причина простая. Осень. А осенью птицы летят с севера на юг. Пошел он. А берега все нет и нет. Стало не по себе: так и погибнуть недолго. Не помогли птицы, не показали юга, потому что летят они не точно по прямой, делают зигзаги, повороты. И вот тут спасла его другая птица - кукша: она показала ему берег. Помните, как Колумб повел свой корабль за стаей попугаев?
Ребята молчали, и Владимир Михайлович, правильно истолковав их молчание, не стал затягивать неловкую паузу:
- Вы помните, он уж было хотел повернуть обратно в Испанию. Он потерял ориентировку, экипаж бунтовал, и Колумб пришел в отчаяние, не зная, где находится и куда плыть дальше. И тут-то он увидел попугаев - и тотчас же, не колеблясь, повел корабль за ними, потому что попугай птица лесная и должен был лететь к суше. Ну вот, то же самое и с кукшей: кукша - птица сухопутная, на озере ей делать нечего. Утки, казарки - другое дело, тех вода кормит. А кукша летит к берегу. Вот охотник и пошел за ней - и вышел на сушу.
Владимир Михайлович замолчал и прислушался:
- А вот синичка голос подала, слышите? Лес звенел птичьими голосами. Наш новый знакомый различал в этом хоре каждый звук, и видно было, что это доставляет ему истинное наслаждение.
- Если я о чем жалею, так о том, что не знаю птичьего языка. Знаю лес с детства, а разговаривать по-птичьи не умею.
Я посмотрел на него - он говорил без улыбки, всерьез.