Из соседней комнаты, вытирая испачканные в муке руки, появилась молодая женщина. Мука серебристым дождем осыпалась на ковер. Женщина наморщила носик, чихнула, извинилась и прибавила:
- Принц, я ждала тебя целую вечность. Я молчал, ибо слова не шли на ум. Передо мной стояла женщина, облик которой до боли напоминал мой собственный. Точеные черты, раскосые глаза, маленькие, слегка заостренные кверху уши. Глаза - алые, как спелая клубника, кожа цвета выбеленной временем слоновой кости. Белые волосы густыми прядями ниспадали на плечи. Одета она была по-простому штаны да рубаха, поверх которой накинут грубый холщовый фартук.
- Мой друг Джермейс показал тебе верный путь, - заметила она с улыбкой. Похоже, ей нравилось мое замешательство.
- Это тот коротышка?
- Ты с ним еще встретишься.
- Наверное.
- Мы все рано или поздно встречаемся. Когда наши судьбы начинают меняться. Порой изменения едва заметны, а порой меняется вся жизнь и рождается новая история. Новый миф переплетается со старым. И возникает новый сон.
- Я сплю. Ты мне снишься. И наш разговор - только сон. Значит ли это, что я сошел с ума? Неужто заклятье, усыпившее меня, похитило вдобавок мой разум?
- Все мы снимся друг другу, принц Эльрик. У каждого свои сны, и в этих снах мы враждуем со всем, что нас окружает, пытаясь выделиться из общей картины.
И жесты у нее были мне знакомы. Где я видел эту женщину?
- Госпожа, окажи мне честь, соблаговоли назвать себя.
- Сестры зовут меня Белым Зайцем. Я выросла среди оборотней и похитительниц снов. А матушка дала мне имя Оуна, по обычаю предков.
- Ее зовут Оуне?
- Оуне, похитительница снов. А я - Оуна, дочь похитительницы снов. А мою дочь будут звать Оунни.
- Дочь Оуне? - я помедлил. - Выходит, я - твой отец?
Женщина расхохоталась и шагнула ко мне - Наконец-то ты догадался.
- Я не знал, что.., э.., так вышло.
- Вышло, вышло, отец.
Меня словно обухом по голове ударило. Или окатило волной. Отец! Такой удар нелегко выдержать. Хотелось закричать, от всего отказаться, хотелось проснуться и забыть этот страшный сон. Но в то же время я знал, что Оуна не лжет. Достаточно было посмотреть на нее, чтобы удостовериться в правдивости ее слов. Весь ее облик говорил о том, что она - моя дочь. С Оуне, ее матерью, мы вместе когда-то искали Жемчужную Твердыню. Я мимоходом влюбился и...
Внезапно мне пришла мысль, которая вновь пробудила сомнения.
- Прошло мало времени, - проговорил я. - Ты слишком взрослая, чтобы быть моей дочерью.
- В разных плоскостях, отец, время течет по-разному. Ты, видно, забыл, что время - не прямая дорога; время - океан. Кажется, вы с мамой подружились именно в этом мире?
Мне понравилась ирония, прозвучавшая в ее словах.
- А твоя матушка?.. - я не докончил фразу.
- У нее нынче другие дела, хотя изредка она и навещает Край Времени.
- Она родила тебя здесь?
- Да. И не только меня. Нас было двое.
- Двое?
- Близнецы. Так она мне рассказывала.
- А где второй? Умер?
- Не знаю. Что-то случилось вскоре после нашего рождения. Мама не захотела вдаваться в подробности, сказала лишь, что нас разлучили. Что мой близнец ушел. Вот и все, что мне известно.
- Похоже, судьба близнеца тебя не слишком заботит.
- Время лечит раны, отец. Я долго считала, что мой близнец у тебя, что ты растишь его и воспитываешь, но недавно убедилась, что это не так, - она потянула носом и вдруг метнулась на кухню, откуда донесся аппетитный аромат пирога с крыжовником. Я усмехнулся. До чего же приятно вернуться к простым человеческим удовольствиям - хотя бы и во сне!
Поскольку это был сон, я не нашел ничего удивительного в том, что меня пригласили к столу и накормили свежеиспеченным хлебом и свежевзбитым маслом, положили чандры, приправленной пряным соусом, а на десерт посулили пирог и глоток гласа.
Теперь мне и в голову не приходило подозревать Оуну в обмане. Происки Порядка вынуждали к осторожности, но не здесь; в этой диковинной хижине, рядом со своей взрослой дочерью, я чувствовал себя в безопасности. Родная кровь мне ли не узнать ее? Будь Оуна оборотнем, лживым порождением Хаоса, я бы мгновенно это ощутил.
И все же внутренний голос настойчиво твердил, что я не раскусил интригу Порядка, из-за чего оказался побежден и ввергнут в свое нынешнее состояние. Так стоит ли по-прежнему полагаться на чутье? Может, я давно его утратил и лишь теперь начинаю понимать, что со мной произошло? Может, Оуна все-таки очередная иллюзия, сотворенная, чтобы похитить остатки моей души?
Мой нрав не позволял мне осторожничать. И потом, осторожностью ничего не добьешься. Как ни крути, особого выбора у меня не было, в этой хижине на краю бездны, в непосредственной близости от паутины лунных дорог.
- Значит, ты не ведаешь, что сталось с твоей сестрой?
- Сестрой? - с улыбкой переспросила Оуна. - Отец, с чего ты взял, что у меня была сестра? Матушка родила меня и моего брата.
- Брата? - по спине побежали мурашки - то ли от страха, то ли от восторга. - Выходит, у меня и дочь, и сын?
- Наверное, тебе лучше было не знать о нем, отец. Если он мертв - а я боюсь, что оно так и есть, - твоя радость обернется мукой.
Я отмахнулся от ее слов. Сын, у меня есть сын! Это главное, а страдать будем потом - если, конечно, придется.
Сын и дочь. Я с любовью поглядел на Оуну, испытывая невероятную сумятицу в мыслях. И сделал то, от чего пришел бы в ужас любой мелнибонэец, - притянул девушку к себе и крепко обнял. Она прижалась к моей груди - чуть стеснительно, будто тоже не привыкла выказывать свои истинные чувства. Но моя ласка была ей приятна.
- Ты - похитительница снов, - сказал я задумчиво.
Она затрясла головой. На ее отразились смешанные чувства.
- Нет, я всего лишь дочь похитительницы снов. Меня учили ремеслу, и кое-что я умею, но призвания в себе не ощущаю. По правде говоря, отец, я порой словно разрываюсь на части. Что-то во мне, можно сказать, восстает против матушкиного ремесла и всего, что с ним связано...
- Твоя матушка не раз выручала меня, когда мы с ней искали Жемчужную Твердыню, - Эльрику ли Мелнибонэйскому не знать, что такое душевные терзания?
- Она часто вспоминала о вашем путешествии. И о тебе, отец, отзывалась тепло, что просто удивительно, если учесть, сколько у нее было любовников за минувшие годы. Сдается мне, ты единственный, от кого она завела ребенка.
- Не знаю, радоваться мне или огорчаться. Нрав у нее всегда был крутой...