- Сегодня будем отдыхать, ми-муклис. Если он нас нагонит, ну и ладно, значит, так тому и быть. По крайней мере, сегодня вечером ты наешься...
Она потянулась, застонала и скривилась от боли.
- Аххкан-ахай, у меня уже живот приклеился к спине. - Она посмотрела вдоль дороги. - Сколько же еще до этого Тиджарата? - В глазах начало двоиться и мерцать.
Голова тупо ныла, тошнотворное чувство нависшей беды не оставляло в покое. Она крепко сжала зубы и отвела коня с дороги в тень деревьев.
Расседлав Мулака и отправив ere к речке, она сняла с себя одежду и бросила кучей па траву, придавив седлом, чтобы не унесло ветром. Осторожно пройдя через высокую траву, испытывая такое чувство, словно ноги ее были из тонкого стекла, она вошла в воду и принялась драить бока Мулака пучком травы. Мулак радостно встряхнулся, окатив ее фонтаном брызг. Она устало улыбнулась и отпустила коня на берег, где он принялся щипать сочную траву.
- Еще бы немного зерна для тебя... - с грустью сказала Алейтис,
Потом, вымывшись, насколько было возможно, она устало расположилась на плоском камне, вернее, упала на него, довольно чувствительно ударившись колени подогнулись сами собой.
- Вот сейчас, - сказала она, невесело улыбнувшись, - мне пригодился бы кусочек старого сыра.
Она подалась вперед и осторожно провела рукой по воде.
- Раньше я этого не могла, - продолжала она думать вслух. - Раньше я оставляла рыбу в покое. Забавно, как меняются взгляды, стоит только немного проголодаться.
Мысленно она увидела маленькую рыбешку в глубине и заставила ее подплыть к своей руке. Вытащив рыбку из воды, она швырнула ее на берег и решительно направилась к тому месту, где оставила одежду и седло, пока рыбка прыгала, погибая на горячем камне.
Потом, с ножом в руке, Алейтис подобрала умершее существо, долго смотрела на обтекаемое, опалово-сверкающее в ярком свете тельце. Несколько минут назад она разделяла ощущение жизни с этой рыбой, чувствовала ее лучше, чем собственную руку...
- Не могу!
Ведь это могла быть ее собственная плоть, мертвая, обмякшая..
- Не могу, - прохныкала она. Потом желудок ее снова свело судорогой, колени подогнулись, и она рухнула рядом с рыбой. - Мой ребенок, - ахнула она. - Аи, Мадар!
Скрипнув зубами, чувствуя себя убийцей, она провела ножом пo животу рыбы. Вычистив кишки, отрезала голову и швырнула отходы в реку. Потом ткнула в белое мясо тушки кончиком ножа. Поддела кожу, отодрала, обнажив полупрозрачное бледное мясо. Закрыв глаза, поднесла тушку к губам, собрав остатки своей воли.
- Я ему не сдамся, нет! - прорычала она.
И, больше не раздумывая, сунула рыбу в рот, начав решительно жевать. Сырая рыба, к удивлению Алейтис, имела вжус свежий, чистый, и жевать было довольно легко. Вскоре от рыбы остался только очищенный костяк. Но желудок требовал еще.
Она вошла в реку, приманила еще одну, и еще, выхватила их из воды и швырнула на берег. Потом, намереваясь выловить следующую, остановилась, решив, что не стоит так наедаться. Она отпустила уже пойманную в ментальную сеть рыбу, которая тут же стрелой помчалась, исчезла в зеленой глубине.
Вторая рыба была съедена не полностью. Алейтис пришлось со вздохом выбросить в реку розово-бледный кусочек. Потом она выбросила кожицу и крсти, вымыла руки и нож, легла на траву, гладя на пасущегося Мулака. Вид у коня был получше.
- M-M-м, как хорошо, правда, азиз-ми? - Она со смехом перевернулась на спишу и потянулась, потом еще, пока не почувствовала, как трещат ее суставы. - Ахай, ми-муклис, я так устала от этой гонки... бежим и бежим...
Последняя долька Хорли соcкользнула за горизонт, небо расцвело золотом и пурпуром. - Наверное, лучше будет снова натянуть эти вонючие тряпки, которые приходится называть одеждой,-подумала она вслух, слегка дрожа от дуновения довольгво прохладного вечернего ветерка.
- Если бы я успела их немного постирать... - простонала она с отвращением. - Или если бы у меня была какая-то запасная одежда. Решительно, но с гримасой отвращения, она снова натянула на себя пропитанную потом, жесткую от многодневной грязи одежду. Вдруг накатила волна усталости - она словно оказалась на глубине шести футов под водой, почти наяву ощущая перекатывающиеся над головой волны. Алейтис со вздохом подняла седло, отыскала в трцю место поудобнее, немного поворочалась, потом положила голову на седло и укрылась грязным, воняющим потом, одеялом. Погружаясь в сон, она c некоторым любопытством сопоставила воспоминания о первых днях пути с настоящим своем положением.
Сквозь туман донесся какой-то звук - йотам она поняла, что это ржание Мулака. Потом что-то мягкое и влажное потерлось о лицо Алейтис. Девушка с трудом открыла тяжелые веки и постаралась сосредоточить взгляд. В нескольких дюймах от своего лица она увидела морду коня. Мулак легко подтолкнул ее носом.
Алейтис отодвинулась, вытерла лицо рукавом и воскликнула:
- Ахай! Я бы еще немного поспала!
Она перевернулась, поднялась на колени, потом, преодолевая онемение во всем теле, встала.
Ночной отдых оказал волшебное действие на больного коня. Когда Алейтис снова опустилась в седло, он принялся подпрыгивать, словно полный энергии юный жеребенок. Алейтис радостно засмеялась, и, сжав колени, послала коня вперед.
Спускаясь вдоль тракта, она обернулась и взглянула через плечо. Край Хорли уже показался над восточными горами.
"Сегодня появится и Хеш", - подумала она с дрожью.
Потом отвернулась, похлопала коня по шее и пожала плечами.
"Нет смысла хныкать, - подумала опа. - Лучше смотри на светлую сторону вещей, Лейта! Просто к полудню нам придется остановиться. Но это не беда. Ха-ха. Ведь и ему тоже придется почти на такое же время укрыться от жары. Так что этот отдых пойдет нам только на пользу. Не так ли, азиз-ми, Мулак?"
Весело посвистывая, она снова продвигалась вдоль торгового тракта, глубоко изъезженного колесами каравана, с удовольствием чувствуя, как возрождается в ней радостное ощущение жизни...
А потом...
Снова над головой раскрылись черные крылья.
Она всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и пришпорила коня.
13
На двадцать первый день побега она выехала из-под деревьев, когда Хорли начал уже клониться к туманному западному горизонту, а Хеш приклеился к брюху красного гиганта с севера. Вдоль равнины простирались земли Тиджарата. На много акров. Кольцевые загородки из жердей, старые деревянные столбы. Утрамбованная ногами до каменной твердости земля. Искусственные канавки с чередой водяных колес, ведущие к реке.
Алейтис, пораженная, сидела неподвижно, до боли в пальцах вцепившись в луку седла.
Одно водяное колесо было сломано, от второго осталось только несколько частей.
Канавки-поилки были пусты. Вместо воды - песок и мусор, принесенные ветром.
Над пустыми почерневшими столами дул ветер с равнины.
Никого...
Ничего...
Призрак мечты...
...По коротко ощипанной траве проползли тени от фургонов кочевников Хорли опустился за горизонт. Похититель диадемы со стоном рухнул на кусок кожи пред своим старым?
В тени ему стало немного легче, оп принялся массировать ноющие ноги, испуганно поглядывая на занятых своими делами кочевников-немадов.
Из-за чена вышла Кхатеят. Он поднял голову и, увидев ее, со вздохом поднялся на ноги.
Она кивнула в ответ на его ворчливое приветствие.