Слова дракончика слегка пригасили веселость Лайама, и он остановился у стола с крохотным макетом Саузварка.
"Тот, кто носит удачу с собой, всегда рад случаю проверить, не потерял ли он ее".
Лайам расхохотался:
- Верно! Я похож на человека, который возвращается с рынка и похлопывает по кошельку, чтобы проверить, по-прежнему ли на месте его золотишко. Но удача - не золото в кошельке. Ее наличие выясняется в предприятиях, сопряженных с немалым риском.
Пока Лайам посмеивался, Фануил продолжал жевать. Разделавшись наконец с мясом, дракончик медленно перевернулся на спинку - его животик тускло блеснул.
"Почеши".
Лайам подошел к столу и тронул пальцем мягкое тельце, прикосновение к чешуйкам, напоминающим лоскутки ткани, снова очаровало его.
"Ты встретишься сегодня с аптекарем?"
- Виеску? Да, для начала.
"Что ты ему скажешь?"
Лайам задумался, сосредоточенно приглаживая чешуйки.
- Не знаю,- признался он в конце концов и неожиданно для себя вновь усмехнулся по-волчьи.- Наверно, я это выясню, когда доберусь до него.
"Не улыбайся ему так".
Лайам снова расхохотался, и дракончик нетерпеливо заерзал, давая понять, что почесывание пора прекратить.
- Если ваше высочество удовлетворено, я пойду,- сказал Лайам.
"Не улыбайся ему так",- повторил Фануил.
Лайам вздохнул, возведя глаза к потолку, и быстро вышел.
Он перепугал своего чалого тем, что пришпорил его, едва вскочив в седло, и заставил пойти быстрой рысью вверх по узкой скальной тропинке.
Его приподнятое настроение пугало и его самого. Холодная погода, голые поля, нависшие над головой низкие тучи. Какой-то дракон умыкнул часть его души, а его единственный хороший знакомый умер. Лайаму по всем правилам полагалось бы сейчас впасть в депрессию.
Он же вместо того был весел и рвался в бой.
Лавочка Виеску располагалась в Норсфилде - в одном из самых спокойных его кварталов. Холм, на котором раскинулся Саузварк, с южной стороны имел немалую крутизну, дома богачей возвышались над ним, словно горные пики. Северный же склон города был в достаточной мере пологим - с широкими улицами, вымощенными черным булыжником. Точно такой же булыжник покрывал и остальные улицы Саузварка, но здесь он выглядел менее мрачно, ибо дома Норсфилда были невысоки и между их островерхими крышами хватало места для неба.
Доброжелательная прачка, а затем и яркая вывеска помогли Лайаму отыскать аптеку. Над выскобленным добела крыльцом висела доска, на которой кто-то искусно изобразил кадило с поднимающимся дымком, а выше - венок из плюща. Угли в кадиле раздувала женщина грозного вида, из уст ее исходило пламя.
Урис,- понял Лайам. Хотя в Мидланде не отмечали праздников Урис, он достаточно много о ней знал - наслышался, плавая по морям-океанам. Моряки звали ее Урис, Указующая пути, и считали покровительницей штурманов и картографов. Кроме того, Урис покровительствовала и сухопутному люду всяким алхимикам, аптекарям, знахарям и врачам, хотя большинство представителей этих профессий, с которыми Лайаму доводилось встречаться, почитали ее лишь на словах.
А вот Том Виеску, похоже, чтил Урис вполне искренне.
- Он очень религиозен,- сказал себе Лайам и, придав лицу серьезное выражение, вошел в аптеку.
Виеску оказался точь-в-точь таким, каким Лайам себе его представлял низкорослым и скрюченным, словно засушенная морковь, человечком. Лайаму даже на миг показалось, что он его где-то видел. Черная клокастая борода человечка была уже подернута сединой. Вкупе с маленькими блестящими глазками она придавала аптекарю угрожающий вид. Кожаный, испещренный пятнами фартук, под ним - фланелевая рубаха. Некогда, вероятно, она была белой, но теперь имела неприятный желтовато-серый оттенок. Аптекарь стоял, положив костистые и неожиданно огромные руки на деревянный прилавок, и смотрел на Лайама, как какой-нибудь рыцарь на вторгшегося в его владенья врага.
Однако аптека ничуть не напоминала те затхлые, невесть чем забитые помещения, в которых Лайаму доселе приходилось бывать. Всякой всячины здесь, конечно, хватало, но, казалось, каждая вещь находится именно там, где ей и надлежит находиться. Связки трав были помещены в специальные рамки, размещенные так, чтобы к каждой имелся свободный доступ. На широких полках стояли открытые коробки с корнями, и над каждой коробкой висел свой ярлычок. На полках повыше выстроились по росту бутыли, глиняные кувшины и другие сосуды, также снабженные аккуратными ярлычками. Прилавок, за которым укрывался аптекарь, был чистым и пустым. За спиной фармацевта высилась стойка, там были разложены необходимые инструменты. Там же виднелись и несколько ступок с пестиками, и небольшая жаровня с алеющими углями. Воображение поражала подставка со стеклянными и медными трубочками различной длины - с косыми срезами, подогнанными таким образом, чтобы трубочки можно было соединять между собой.
Лайам подумал, что аккуратность аптекаря не уступает его набожности. До него вдруг дошло, где он видел Виеску: в составе вчерашней процессии. Аптекарь шел во главе колонны верующих горожан.
- Так, значит, это вы будете местный аптекарь?
Лайам мысленно себя похвалил. Низкий певучий торквейский выговор он сымитировал достаточно сносно.
- Я - Том Виеску,- проворчал аптекарь, неприветливо глядя на посетителя. Лайам предположил, что это его обычная манера общения. Судя по говору, Виеску был выходцем с дальнего северо-запада. Этот суровый край не способствовал развитию изящных манер.
- Я спрашиваю об этом лишь потому, что у меня... э-э, важное дело, и я хотел бы потолковать о нем... э-э, с человеком достаточно сведущим.
Виеску подозрительно прищурился. Руки его задвигались по прилавку, как огромные пауки. Глаза-бусинки почти полностью скрылись в складках морщин.
- Так вы хотите узнать что-то о травах, мастер...
Концовка фразы была столь недвусмысленной, что не отреагировать на нее не представлялось возможным.
- Кансе,- отрекомендовался Лайам.- Иерарх Кансе, из Торквея.
Он нарочно присовокупил к вымышленному имени религиозное звание, решив, что это должно сработать.
- Ага. Так чем я могу вам помочь, иерарх?
М-да, никаких уверений в совершеннейшем почтении не было, но все же скрюченный человечек слегка расслабился. Он перестал коситься на посетителя, и руки его спокойно застыли. Теперь Виеску словно бы выражал готовность оказать услугу приезжему, хотя и не особенно рвался ему помогать.
- Видите ли, я приехал в Саузварк, чтобы встретиться с одним человеком, с... э-э... чародеем,- последнее слово Лайам произнес шепотом, словно оно само в себе таило угрозу,- и обнаружил, что он мертв. Убит.
Он печально кивнул и мысленно выругался. Аптекарь кивнул в ответ, но лицо его не отразило ни малейшего удивления - разве что в нем мелькнула легкая озадаченность.
- И кто же этот человек, иерарх?
- Некий Тарквин Танаквиль,- осторожно произнес Лайам.- Может быть, вы его знали?
- О, да. Я неплохо его знал.
Судя по тону, аптекарь не считал это знакомство приятным. И что-то неуловимо изменилось в выражении его глаз - как будто внутри них захлопнулись тайные дверцы.
- Кажется, вы не очень его любили,- заметил Лайам и, прежде чем аптекарь успел что-либо ответить, добавил: - Понимаете, я навожу справки о нем, потому что он... э-э, подрядился выполнить для нас одну работу, весьма важную. Видите ли, праздник Урис уже близок...
Лайам произнес последнюю фразу как можно торжественнее, и она повисла в воздухе, состязаясь с запахом лекарственных трав.
- Хм. Значит, так,- сказал в конце концов аптекарь и кивнул, словно отвечая каким-то своим мыслям.- Тарквин был не из тех людей, которых особо волнует приход праздника Урис. Мне кажется, иерарх, он вообще не веровал ни во что.
- Да, но люди часто служат целям богов, даже не подозревая об этом,быстро сказал Лайам.