- Что значит - мерзко? То есть неправедно? Он что, служил темным богам?
- Нет-нет, ничего такого,- поспешно отозвался аптекарь. Он вскинул руки в протестующем жесте, впервые оторвав их от прилавка.- Просто он не был богобоязненным человеком. Он тешил собственную гордыню и мало думал о законах небесных,- с горечью добавил Виеску.- Он был горд, очень горд. И никогда не прислушивался к окружающим. Вот, собственно, все, что я имел в виду.
- Так, значит, вы хорошо его знали?
- Думаю, получше, чем кто-то другой. У нас имелись деловые сношения: я продавал ему кое-какие корни, которые трудно добыть.
Лайам облегченно вздохнул.
- Тогда вы должны знать что-то и о его делах! Скажите, не говорил ли он вам...- начал было Лайам и умолк - настолько мрачным сделалось лицо собеседника.
- Я ничего не знаю о его делах, иерарх,- ровным тоном произнес аптекарь.
- О!
Лайаму не нужно было притворяться разочарованным - довольно было лишь скрыть истинную причину разочарования.
- А я так надеялся... Понимаете, работа, которую он подрядился выполнить, очень важна для нас, и когда я услышал, что он умер, то подумал, что, может быть, он мог доверить ее кому-нибудь из коллег.
- Мы с ним не коллеги. Он был знахарем, магом, а я - аптекарь. Это не одно и то же,- холодно произнес Виеску, скрестив руки на груди. Лайаму показалось, что за его холодностью кроется нечто помимо уязвленной профессиональной гордости.
- Да, я знаю, но в вашем городе других магов, кажется, нет. И я подумал - с кем же такой человек мог вести тут дела? Это размышление привело меня к вам, мастер Виеску. А потом я увидел на вашей вывеске изображение Урис, и это позволило мне надеяться...- Лайам искательно улыбнулся.
Виеску слегка смягчился и опустил руки.
- Я сожалею, иерарх, но мои деловые сношения с ним ограничивались лишь тем, что я продавал ему кое-какие корни и иногда добывал для него редкие травы. И ничего больше, иерарх. Ничего ровным счетом.
- Да-да, я понял.
Лайам понурился, повесил голову на грудь и впал в глубокую задумчивость.
- А вы, случайно, не поставляли ему перкинову погибель?
Перкиновой погибелью называлась одна очень редкая травка. Она произрастала лишь в королевстве Рейндж,- потому-то Лайам и решился ее назвать.
- Нет,- мгновенно отозвался Виеску.- На юге этой травы не достать.
Лайам подождал в надежде, что аптекарь добавит еще что-нибудь, но Виеску явно был не склонен к дальнейшей беседе. Уяснив это, Лайам удрученно кивнул и направился к двери. Голос аптекаря настиг его уже на пороге:
- А могу я поинтересоваться, почтеннейший иерарх,- откуда вам стало известно, что Танаквиля убили?
- Я был там,- отозвался Лайам, потом быстро добавил: - Был у него в доме, вчера днем. Точнее, утром, уже после убийства. А об убийстве мне сообщил один из людей эдила. Я был глубоко потрясен.
Он прикрыл дверь и повернулся, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно естественней:
- А что, разве гибель Тарквина для кого-нибудь тайна? Разве о загадочной смерти такого могущественного чародея сейчас не толкуют на каждом углу?
- Тарквин вел жизнь затворника. Боюсь, половина города вообще не знала, что он тут живет.
- Тогда могу ли я в свою очередь полюбопытствовать: откуда вы сами узнали об этом? - вежливо поинтересовался Лайам, но Виеску снова напрягся.
- Мне сказал о его смерти эдил - когда приходил спросить меня обо всем, что я знаю. Его расспросы очень походили на ваши.
Лайам досадливо прикусил губу.
- Я лишь надеюсь, что его убили не из-за того, чтобы помешать ему выполнить наш заказ. Скажите, были ли у него враги? Возможно, из числа врагов нашей религии?
Виеску хрипло рассмеялся. Его смех напоминал хруст гравия под ногами.
- Не думаю, чтобы он враждовал с врагами религии, иерарх.
Сказав это, аптекарь задумался, будто что-то про себя взвешивая, потом твердо добавил:
- Я вообще не представляю, с кем бы он мог враждовать. Я уже говорил, он очень ревностно охранял свою обособленность.
Задумавшись, Лайам вновь прикусил губу.
- А не скажете ли, когда вы в последний раз виделись с ним?
- Примерно с неделю назад, иерарх. Я навещал его по одному пустяковому делу.
- Но вы говорили, что вас связывали исключительно деловые отношения...
- Ну да,- медленно произнес Виеску,- исключительно деловые. Да.
Аптекарь подергал кустистую бороду и прикусил уголок уса. Он явно обдумывал что-то весьма важное. Потом Виеску неохотно произнес, взвешивая каждую фразу и внимательно наблюдая, какое впечатление его слова производят на собеседника:
- Одна женщина, иерарх,- точнее, совсем еще девушка,- попала в беду.
Лайам вопросительно уставился на него, и Виеску неохотно пояснил:
- Последствия греха, иерарх. Беременность.
- И вы отправились с этим к мастеру Танаквилю? Но... зачем?
- Девушка просила меня продать ей траву, именуемую сантракт. Эта трава провоцирует выкидыш.
Лайам вытянул шею и прищурился, стараясь изобразить любопытство, но Виеску, похоже, превратно истолковал эту мину. Он вспыхнул от гнева.
- Я не торгую этой травой, иерарх, я так ей и сказал! Я посоветовал ей молиться, но она рассердилась и обругала меня. Она очень разгневалась, иерарх, и очень ругалась. Она сказала, что знает, как ей поступить, и при этом упомянула имя Тарквина. Потому-то я и отправился к нему. Чтобы предупредить его и уберечь от возможных ошибок.
В низком голосе аптекаря слышалось приличествующее случаю негодование, смешанное с праведным гневом, но в нем проступало еще что-то, похожее на отчаяние,- и это слегка пугало.
- Вы правильно поступили, господин аптекарь,- мягко произнес Лайам.
- Благодарю, иерарх,- хмуро отозвался Виеску, и в его словах было больше усталости, чем признательности. Лайам пробормотал слова извинения и вышел.