- А это удобно? - немного опасливо осведомился я.
- А почему же? Один танцует, другой читает, третий играет...
- С точки зрения разделения труда это, конечно, правильно: один человек не может одновременно играть на скрипке, танцевать характерный танец и читать вслух собственный рассказ. Только как это вдруг вылезти после скрипача, да еще перед танцами...
- Можете сначала.
- Ну да, тоже... Я кончу читать, а после меня скрипки да танцы... Убрали, дескать, лишнего человека, теперь и повеселиться можно.
- Ну, после можете читать.
- Тоже как-то неловко выйдет... Публика развеселится, будет еще хор балалаечников вызывать или цыганской певице хлопать, а тут я с рассказом вылезаю...
- Не знаем уж, право, как... Мы подумаем,
- Прекрасно. И я подумаю.
Должно быть, ни та, ни другая сторона не думала. Иначе они не поставили бы меня четвертым номером, после цыганки и до итальянского баритона, а я вообще отказался бы, сославшись на любовь к одиночеству и возможную в этот День оттепель.
Il
В артистической было весело и людно. Всякая комната, Где до вечера могли уместиться только два старых шкафа И один сломанный диван, становится людной и веселой, Когда в нее входят двенадцать исполнителей разных номеров и больше трех четвертей струнного оркестра, не считая инструментов.
- Вы что сегодня поете? - ласково спросила меня какая-то полная дама, пудрясь перед карманным зеркальцем.
- Сегодня ничего, - сдержанно ответил я.
- Тогда бы ушли, голубчик, - тем же тоном бросила она, - для вас, музыкантов, кажется, какую-то отдельную комнату нашли...
- Я не музыкант, сударыня, - хмуро возразил я.
- Ну, что это со мной, - весело рассмеялась она, - всех сегодня путаю... Разговариваю с распорядителем, а думаю, что музыкант. Милый, принесите мне лимонад...
- Видите ли...
- Только холодного. Терпеть не могу, когда теплую бурду приносят...
Лимонад в буфете отпустили неохотно.
- С антракта торговать начнем... Вам какого?
- Холодного. Мне с собой.
Буфетчик сунул мне в руку мокрую бутылку и занялся каким-то очередным делом.
- У меня нет штопора...
- Что же вы тогда говорите, что с собой надо? Пейте здесь.
- Мне для артистки...
- Ну, это не моя обязанность. У меня все платное...
Уломав его, я понес через публику стакан лимонада.
С непривычки это было очень тяжело, тем более что по пути меня кто-то задержал и долго заказывал два бутерброда с копченой колбасой, только чтобы без жира, а масла побольше.
В артистической дамы, которая пудрилась, уже не было.
- Это что у вас, лимонад? - спросила девица, рассматривавшая сбоку ноты и пробовавшая голос. - Холодный?
- Холодный.
- Спасибо.
Из вежливости она не ткнула мне пустой стакан в руки с просьбой принести еще, а поставила его куда-то на футляр мандолины.
- Этот лимонад не для вас, - с запоздалой грустью сообщил я девице с нотами.
- Разве? - удивилась она. - Ну все равно. Лимонаду вообще много.
Грудной голос дамы, пославшей меня за ним, выделялся откуда-то извне.
- Ну что за безобразие... Послала какого-то олуха за лимонадом, и до сих пор нет...
Я прислонился к косяку и стал ждать.
- А мы вас ищем-ищем, - весело подбежал распорядитель, - вы только что приехали? Поздненько.
- Я давно. Я за лимонадом ходил.
- Что же вы мне не сказали, что хотите лимонада... Семен, принесите господину...
- Мне не надо. Это дама просила...
- Ах. вы с дамой... Почему же вы не сказали? Я велю ее усадить в четвер...
- Не надо - она в артистической...
- В артистическую посторонним нельзя...
Кто-то потянул его за рукав, и я остался один. Концерт уже начался, и меня два раза предупредил какой-то хмурый человек, что если я аккомпаниатор, то мне надо знать, что левая педаль у пианино работает плохо. Спасибо, что и такое достали, а если я недоволен, то должен об этом сказать Николаю Евгеньевичу.
- Между прочим, что вы будете читать? - спросил распорядитель, неизвестно откуда вынырнув передо мной.
- У меня с собой тут есть кое-что... Вот один рассказик...