- Какой? Ну, скажите... скажите, - с плохо сделанным любопытством пристал кто-то из гостей.
- Дело в том, что вот он... Сказать? - насмешливо посмотрела она на меня.
- Ну, что вы? - тревожно вырвалось у меня. - Пожалуйста, я прошу вас, не надо, пожалуйста...
- Ага, трусишка... Да так, пустяки... Дело в том, что мосье Пилкову очень скучно... Он сегодня был зван на один вечер, отказался, а теперь сидит здесь, скучает, а сказать...
Я опустил глаза, не решаясь их поднять на окружающих.
- Мне кажется, что он мог бы сказать это заранее, - сухо отозвалась хозяйка, - кроме этого, я не смею...
- Ради бога, Марья Никифоровна... Я пошутил, - убито и сконфуженно сказал я, - то есть я даже не сказал...
- Да мы никогда никого и не задерживаем, - вскользь заметил Иван Ильич, пододвигая кому-то пепельницу, - спички тут же...
Я густо покраснел и не знал, что делать.
Наталья Михайловна уже разговаривала с кем-то другим. Смущенно оглядев присутствующих, я увидел упорно опущенные взгляды и очень незначительный процент сочувствующих.
Кажется, что после меня остались играть в карты. Провожал меня в прихожей хозяин, сухо пожавший руку и уклонившийся от обычного предложения заходить чаще. Наталья Михайловна вышла тоже и сказала, что если я не врал, приглашая ее завтра пойти со мной в театр, - то она с удовольствием. Позвонит сама. Телефон мой найдет в книжке. Если я обиделся, она даже извиняется. Мало ли есть глупых людей, которые думают, что извинение сглаживает все.
III
- Вас там любовница к телефону спрашивают, - недовольно сказала кухарка
Мой собеседник, малознакомый артист, искоса поглядел на меня и игриво улыбнулся.
- Ого... здорово...
- Какая любовница, - сконфуженно пробормотал я, - это что такое...
- Идите, идите, кто без греха...
Я подошел к телефону.
- Это я. Здравствуйте.
- Наталья Михайловна?
- Ну да. Вас, наверное, удивило.. Что? Ну, что же я могла сказать. Говорю - знакомая. Та, эта ваша идиотка... Может, это ваша жена? А я думала, что жена. Как фамилия, да как доложить, да по какому делу... А я думаю, скажу что-нибудь такое, чтобы сразу передала... Вы еще не раздумали? Значит, едем? Ну, так я вас буду ждать в театре... У меня сегодня бешеное настроение, хочется смеяться, веселиться, прыгать... Получила одно письмо... Значит, жду. Пока.
Я оделся и с нехорошим предчувствием поехал в театр. Пока я одевался, за стеной старушечий монотонный голос сверлил тишину.
- Ишь ты... Половиков в передней нет, а он по любовницам шляется... Звонит, дрянь такая... Полюбовница, говорит, доложи поди... А если я тебя мокрым полотенцем по роже? Может, я чиновничья дочь, а ты полюбовница... Теперь жалованье-то тю-тю... Все к полюбовнице снесет на кофеи да цветы... В трубку-то срамные словища говорить мастерица, а у самой, чай, белье штопано...
- Так и сказать, - мрачно раздался вопрос пред моим уходом, - если опросит кто, что, мол, к полюбовнице уехал?
IV
Во время первого действия пьеса, по-видимому, мало занимала Наталью Михайловну.
- Вы знаете, - шепнула она, - я бы сейчас кататься поехала лучше... Да вы не бойтесь, я не зову вас... Знаете, с песнями, как в деревне... Ну, да эх, вы, залетные, эх, вы мои...
- Тише, - сдержанно попросил ее сосед, нервно комкая программу, здесь, кажется, театр...
- Что вы? - насмешливо спросила его Наталья Михайловна.
- Глупо, - зашипел сосед. - Очень даже глупо, барышня.
- Я дама, - в тон ему ответила она и подтолкнула меня ногой, - злится.
- Я бы вас просил мне не мешать... Приходят тут какие-то...
Я безумно не люблю скандала, особенно в театре, где каждый нарушающий тишину, будь это даже человек, которого посадили на отточенную бритву, в глазах соседей кажется пьяным буяном. Но положение создалось такое, что мое вмешательство становилось необходимым...
- Я просил бы вас осторожнее...
- А вас кто спрашивает, - злобно повернулся ко мне сосед Натальи Михайловны, - я позову капельдинера...
- Вас же и выведут, - кинула ему та.
- Ну, это мы еще посмотрим... - Он вскочил с места и, протискиваясь между стульями, побежал к выходу.
К счастью, опустился занавес. Больше половины антракта я провел в театральной конторе, объясняясь с какими-то людьми и разозленным соседом по поводу всех слов и жестов; пришлось обещаться на другой день быть у него с извинением; все обошлось хорошо. К Наталье Михайловне я вернулся хмурый и злой.
- Едемте домой, - предложил я, - надоело.
- Едем, пожалуй, - охотно согласилась она, - пьеса дрянь, да и публика... Точно с базара...
Дама, внимательно рассматривавшая ее в лорнет почти в упор, с шумом бросила на соседнее кресло ридикюль и встала...
V
Дня через три я услышал, что в кабинете зазвонил телефон. Нехорошее предчувствие, что это Наталья Михайловна, сразу охватило меня, и я крикнул:
- Даша... Если это та, что сегодня звонила, скажите, что меня нет дома... Поняли?
- Поняла, поняла, не маленькая... Слу-ши-ю... Кого? Их дома нет... Спит? Нет, не опят... Я не говорю, что не спят, а в столовой...
- Фу-ты, дура... Даша, ну, чего же вы... Ну, скажите, что сейчас подойду... Слушаю вас... Здравствуйте, Наталья Михайловна... Ко мне? Вы? Конечно... Конечно... Я очень рад, пожалуйста... Нет, дома... Сейчас должен ко мне брат с женой заехать, я и жду... Едете? Пожалуйста... Фу-ты... Вот тоже... Даша, купите что-нибудь к чаю...
Приехала Наталья Михайловна раньше, чем брат с женой.
- Ого, да у вас очень мило, - сказала она, входя в кабинет, - положите шляпку... Прекрасный диван: можно? Ну, спасибо, я люблю так полулежать... Ну-с, рассказывайте...
Когда Даша открыла через десять минут дверь на звонок и кто-то зашумел ногами в прихожей, Наталья Михайловна засмеялась, лениво потянулась и посмотрела на меня.