Катя широко раскрытыми глазами посмотрела на пудреное актерское лицо.
- Нет, - сказала она.
- Ну вот, - жирным смехом засмеялся Заполянский. - Да честное же слово, я же... А хочешь, я тебе покажу, как суслики свистят?
И, не дождавшись, он свистнул тоненько и совсем непохоже на суслика.
- Ну, что, - спросил бывший аукционист, завязав галстук бабочкой, можно его теперь продавать?
В глазах у Кати что-то погасло, и она сказала грустно и разочарованно:
- Продавайте.
1935
ПЕРВОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Красивая и сладкая, как торт на банкете, мечта - неотъемлемое право юности.
Новый сотрудник спортивного отдела Коля Баякин терпеливо приносил заметки о недозавозе маек, невнимании к городошникам и неудобствах стоячих мест на стадионе. Заметки шли в газете обидным мелким петитом и действовали на Колино самолюбие своим унылым видом мух, присохших к булке. Но, читая их, Коля красочно и образно представлял себе тот момент, когда его вызовет к себе в кабинет редактор, которого он еще не видел, даст ему первое ответственное поручение.
- Баякин? - скажет редактор, кивнув на кресло. - Новый сотрудник? Слышал, слышал. Садитесь. Курите? Прошу. Английским владеете? Нет? Жаль! Впрочем, с вами поедут два переводчика. Едете сегодня в восемь тридцать. Экспресс. Встретите иностранных чемпионов на границе. Впечатление молнируйте. Интервью телеграфьте. В случае чего - радио.
- Есть, товарищ редактор, - деловито кивнет головой Коля. - Могу идти?
- Можете. "Линкольн" ждет внизу. Кинооператор уже выехал. Кстати, зайдите в контору - там вам выписана тысяча на расходы. Возвращайтесь самолетом. Все.
Фактически дело обстояло несколько иначе. Коля сидел в отделе, дожидался заведующего, курил, рисовал на промокашке козу. В комнату вошел грузный человек в больших очках, неодобрительно понюхал и кисло сказал:
- Ну вот. Весна. Окна не выставлены. Сидит юноша и курит. И это спортивный отдел! Художник?
- Нет. Литсотрудник, - хмуро ответил Коля. - Баякин.
- Не слышал. Терентьеву знаете?
- Которая сорок прыжков?
- Она награждена. Поезжайте и поговорите. - Грузный человек в очках внимательно посмотрел на Колю. - Только без фокусов. Коротко и просто, чтобы человека было видно. Нате вам ее адрес.
- А вы кто? - робко спросил Коля.
- Ну, это не важно, ну, редактор, - кисло пробурчал грузный человек в очках. - Мелочь-то на расходы у вас есть, юноша? А то вы не стесняйтесь... Идите, идите! Никогда у вас никого в спортивном отделе нет.
Коля выбежал из редакции, обиженно обвел взглядом редакционный "Линкольн" с дремлющим шофером у подъезда и втиснулся в автобус.
- Первый подвал в газете, - возбужденно шептал он, - сбоку фотография, внизу текст, а под ним фамилия: "Н. Баякин". Нужно будет "Ник. Баякин" подписаться. Литературнее. Вроде "Анат. Франс". Только бы поймать ее дома...
Через полчаса Коля уже стоял перед дверью на седьмом этаже и высчитывал, сколько раз надо звонить Терентьевым, если к Ивушиным - четыре, к Павчикам - пять, а Терентьевы стояли между ними.
Дверь открыл толстый мальчик в колпаке из газетной бумаги, с деревянным ружьем в руках.
- Могу я видеть Катерину Петровну Терентьеву?
- Нет, - решительно ответил мальчик. - Такой нету.
- Не может быть, - испуганно сказал Коля, - у меня адрес. Терентьевы здесь живут?
- Здесь. Я сам Терентьев Василий. Только никаких Катерин Петровн нету.
- Может, родственники ваши? - убито добивался Коля. - Мне Катерину Петровну надо. Парашютистку.
- А! Вот кого! - разочарованно протянул мальчик. - Вы бы так и сказали, что Катюшу. Катя, к тебе! Вот тут она. Заперлась, змея. С утра зудит. Экзамены у нее. И меня из комнаты выкинула. Говорит, что водой обольет, если лезть буду.
Коля поправил галстук и постучал.
- Не лезь, - послышался раздраженный голос из комнаты, - не мешай! Честное слово, отцу расскажу.
- Я - не он, - робко, но громко сказал Коля. - Я из газеты. Можно?
В маленькой комнате за столом сидела девушка лет восемнадцати в синей кофточке. Перед ней лежала раскрытая книга с какими-то чертежами, а около книг - торопливо покрытая газетой тарелка с недоеденным пирожным.
- Я к вам от газеты, - официально начал Коля, но слегка осекся от хорошенького личика девушки, от предательского кусочка бисквита, прилипшего у нее к губе, и, кивнув на книгу, спросил: - Механика?
- Механика, - вздохнула Терентьева. - И не говорите. Ой, трудно. Засыплюсь.
- И не мудрено, - деловито подтвердил Коля. - Сам мучился. - И, помолчав, добавил: - Я от редакции. Насчет этого... первого прыжка. Ваши впечатления?
Терентьева умоляюще посмотрела на Колю и тихо выдавила:
- Полетела я на аппарате. А потом прыгнула.
- А подробнее нельзя? - безнадежно спросил Коля.
- Можно, - беспомощно сказала девушка. - Полетела на аппарате. Потом на крыло вылезла.
- А потом?
- Потом прыгнула, - с отчаянием закончила Терентьева. - Честное слово, больше ничего не было!
- Это не впечатления... - обиженно заметил Коля. - Во впечатлениях высота должна быть. Воздух.
- Высота была. Семьсот метров. И воздух был. Не с земли же прыгала.
- Ну, а вообще как?
- Вообще, ничего. Прыгнула - и все. Другие тоже прыгают.