У моряка одна мечта
И самый сладкий сон
Под нашим парусом умчать
За дальний горизонт!
Когда голосок кендера затих в отдалении, Танис, улыбаясь, выждал еще несколько минут - после чего повел спутников дальше. Они вышли на дорогу, чувствуя себя неумелыми актерами перед лицом недружелюбно настроенных зрителей. Им казалось - все глаза Кринна смотрели па них!
Багряные осенние деревья отбрасывали глубокую тень, дальше нескольких футов от обочины ничего не было видно. Стурм пошел впереди, молчаливый и одинокий Рыцарь гордо нес голову, но Танис знал, что на душе у него было темно. За Стурмом следовали Рейстлин и Карамон. Танис все поглядывал на мага, гадая, надолго ли у пего хватит сил.
Путь через лес стоил Рейстлину немалых трудов, однако теперь он шагал наравне со всеми. Опираясь одной рукой на свой посох, в другой он держал раскрытую книгу. Сперва Танис задумался, что бы такое ему приспичило изучать, но потом догадался, что Рейстлин штудировал книгу заклинаний. Это проклятие магов: им приходится повторять и наново запоминать заклинания чуть ли не ежедневно. Волшебные слова сперва ярко горят в сознании, затем слабеют; если же произнести заклятие - истираются совсем. Вдобавок каждое заклинание отнимает у мага силы, физические и душевные: в какой-то момент наступает полное истощение, и тогда магу требуется отдых, прежде чем он сможет колдовать вновь.
Флинт топал по другую руку Карамона. Спустя некоторое время они вполголоса заспорили о том десятилетней давности случае с лодкой.
- Это же додуматься надо - ловить руками рыбешку! - возмущенно бурчал гном.
Танис шел последним, вместе с варварами. Он все косился на Золотую Луну. Как ни слаб был серенький свет, сочившийся сквозь древесные кроны, Танис заметил морщинки у ее глаз; Золотая Луна выглядела старше своих двадцати девяти лет.
~ Нам выпала нелегкая доля, - откровенно поделилась она с Танисом, пока шли. - Мы с Речным Ветром много лет любили друг друга... Но закон моего народа гласит, что воин, пожелавший взять в жены дочь своего вождя, должен совершить какой-нибудь великий подвиг и тем доказать, что достоин ее. А с нами судьба обошлась еще хуже. Дело в том, что семья Речного Ветра много лет назад была изгнана нашим племенем за отказ почитать умерших предков. Видишь ли, его дедушка свято верил в древних Богов, тех, что были до Катаклизма... Хотя, правду сказать, мало что свидетельствует о них нынче на Кринне. Мой отец решил, что такой неравный брак - это не для меня. Он отправил Речного Ветра в поход за невозможным, наказав добыть священный предмет, который подтвердил бы истинность древних Богов. Он надеялся, что Речной Ветер погибнет, а я полюблю другого... - Она с улыбкой посмотрела па рослого воина, шедшего рядом. Но его лицо было замкнуто, он молча смотрел вдаль, и Золотая Луна, вздохнув, продолжала: -Речного Ветра не было несколько лет... Моя жизнь стала пустыней, я думала, сердце умрет во мне... И вот он возвратился - всего неделю назад. Возвратился полуживым, со страшной лихорадкой. Он бредил... Спотыкаясь, он вошел в лагерь и рухнул к моим ногам. Он горел в жару. Он сжимал в руке этот жезл, и мы едва сумели расцепить его пальцы. Даже в забытьи он нипочем не желал его выпустить... Он говорил в бреду о темной пещере, о разрушенном городе, над которым на черных крыльях реяла смерть. Слугам пришлось привязать его к постели... А потом он вдруг заговорил о женщине, облаченной в голубой свет По его словам, она подошла к нему в темноте и, исцелив его, вручила ему этот жезл. Стоило ему вспомнить о ней - и лихорадка стала ослабевать. И вот два дня назад... - Золотая Луна замолчала: неужели действительно минуло всего лишь два дня? Казалось -целая жизнь! - Два дня назад он отнес жезл моему отцу, - продолжала Золотая Луна, - и заявил, что жезл вручила ему Богиня, - хотя имени ее он не знал. Взглянув на жезл... - Золотая Луна высоко подняла его, ... Мой отец велел ему сотворить какое-нибудь чудо. Все равно какое. Но ничего не произошло. Отец швырнул жезл Речному Ветру, во всеуслышание назвал его обманщиком и приказал людям побить его камнями до смерти в наказание за святотатство! - Золотая Луна невольно побледнела при этих словах, а лицо Речного Ветра стало еще более нелюдимым. - Воины связали Речного Ветра и потащили его к Стене Скорби, - почти прошептала Золотая Луна. - Они стали бросать камни... А он только смотрел на меня с любовью... Он крикнул, что даже смерть нас не разлучит... Я бросилась к нему: я все равно не смогла бы жить без него. Камни... - Золотая Луна поднесла руку ко лбу, вздрогнув от воспоминания о боли, и Танис только тут разглядел на ее загорелой коже свежий рубец. - А потом вдруг вспыхнул слепящий голубой свет, - сказала она. - И мы с Речным Ветром обнаружили, что стоим на дороге недалеко от Утехи. Жезл сиял голубым, затем померк и стал таким, как сейчас. Тогда-то мы и решили отправиться в Гавань и выяснить, что думают обо всем этом тамошние храмовые мудрецы.
- Речной Ветер, - спросил Танис обеспокоенно. - Разрушенный город, о котором ты вспоминал... Где он?
Речной Ветер ответил не сразу. Он скосил на Таниса темные глаза, и тот понял, что мысли варвара витали где-то далеко. Потом Речной Ветер вновь уставился в сумрак под деревьями.
- Танис Полуэльф, - сказал он наконец. - Это твое имя?
- Так зовут меня люди, - ответил Танис. - Мое эльфийское имя слишком длинно, людям трудно его произносить.
Речной Ветер нахмурился.
- Почему, - спросил он, - тебя зовут "полуэльфом", а не "получеловеком"?
Танис ощутил этот вопрос словно пощечину. Ему показалось, его сбили с ног и вываляли в грязи; он едва удержался от злого ответа. Впрочем, он знал, что у Речного Ветра были причины об этом спрашивать, - варвар вовсе не хотел его оскорбить. Танис понял, что это было в определенном смысле испытанием. И он ответил, старательно подбирая слова:
- Людям кажется, что полуэльф - это как бы добавление к целому. Получеловек - нечто ущербное, калека.
Речной Ветер обдумал услышанное, кивнул и только тогда ответил на заданный вопрос.
- Много долгих лет провел я в дороге, - сказал он. - Часто я не имел никакого понятия о том, где нахожусь. Я шел по солнцу, по лунам, по звездам... А мой последний поход был и вовсе подобен дурному сну... - Он помолчал немного, потом снова заговорил, и казалось, что его голос доносился откуда-то издалека: - Этот город был когда-то прекрасен... Высокие здания, мраморные колонны... Но теперь он выглядит так, как если бы рука великана подхватила его и швырнула вниз с горы. Он очень стар, и в нем поселилось зло.
- Смерть на черных крыльях, - тихо повторил Танис.
- Зло пришло туда, словно Божество, восставшее из тьмы. Его создания с визгом и воплями поклонялись ему... - Варвар побледнел, и это было заметно, несмотря на загар. Утренний воздух был холоден, но его прошиб пот: - Я не могу больше о нем говорить!..
Золотая Луна взяла его за руку, и его лицо мало-помалу смягчилось.
Танис продолжал расспрашивать:
- Значит, из этого ужаса и появилась женщина, вручившая тебе жезл?
- Она исцелила меня, - просто ответил Речной Ветер. - Я умирал.
Танис еще раз присмотрелся к посоху в руке Золотой Луны. Самый обычный, простенький посох. Никто, в том числе Танис, не обращал на него внимания - до известных событий. На его навершии был вырезан какой-то странный символ, а вокруг висели перья из тех, что так нравятся варварам. И тем не менее Танис видел своими глазами, как этот самый посох сиял голубым светом, а его целительную силу испробовал на себе. Неужели это действительно был дар древних Богов, явившихся помочь людям в час нужды? "Лишь чистые сердцем могут касаться этого посоха", - сказал Рейстлин. Танис задумчиво покачал головой. Вот бы это оказалось правдой... Золотая Луна тронула его за плечо, и Танис, вскинув голову, увидел, как махали ему Стурм и Карамон. Полуэльф только тут заметил, насколько они втроем отстали от остальных. Он побежал вперед:
- Что случилось?
Стурм сухо ответил, указывая:
- Разведчик возвращается.
И верно, Тассельхоф во весь дух мчался к ним по дороге. Вот он трижды махнул рукой на бегу.
- Всем - в лес! - велел Танис немедля. Все поспешили прочь с дороги, в кусты и подлесок, густо разросшийся вдоль южной обочины. Все, кроме Стурма.
- Прячься! - попробовал подтолкнуть его Танис, но рыцарь не двинулся с места и холодно произнес:
- Я не собираюсь прятаться в канаве!
- Стурм.... - борясь с подступающим негодованием, начал Танис. Еще не хватало наговорить рыцарю резкостей, которые безвозвратно испортят их отношения, а толку не будет все равно... Отвернувшись от Стурма, он плотно сжал губы и в мрачном молчании стал ждать кендера.
Тас подлетел во всю прыть - многочисленные сумочки так и били его по бокам.
- Жрецы! - выдохнул он. - Восемь штук! Целый отряд.
- Я-то думал, - фыркнул Стурм, - там самое меньшее отряд гоблинской стражи. Что нам эти восемь жрецов?
- Ой, не скажи, - с сомнением ответил Тассельхоф. - Знаешь, я видывал клириков со всех концов Кринна, но таких, как эти, - еще никогда! - Он обеспокоенно оглянулся назад, на дорогу, потом поднял взгляд на Таниса, и тот заметил, что карие глаза кендера были необычно серьезны. - Помнишь, что говорила Тика о странных людях, которые появились в Утехе и все сшивались около Хедерика? Ну, о тех, в длинных таких одеяниях и надвинутых капюшонах? Так вот - это подходит к нашим клирикам один к одному. Знаешь, Танис, как посмотрел я на них...Жуть да и только! - Кендер зябко поежился. - Они появятся через несколько минут... Танис переглянулся со Стурмом, и рыцарь вопросительно поднял брови. Оба знали, что кендеры не ведали страха - и в то же время были необычайно чувствительны к природе других существ. В былые годы Танис немало путешествовал вместе с Тасом. При этом они попадали в самые разные переделки, нередко очень опасные. Но чтобы кендер сказал о каком-нибудь обитателе Кринна: "Жуть, да и только!" - такого еще не бывало.
- А вот и они, - сказал Танис и вместе с Тасом и Стурмом отошел в тень деревьев по левую руку от дороги, присматриваясь к выходившим из-за поворота жрецам. Пока они были еще далековато, и полуэльф затруднился бы сказать о них что-либо определенное. Разве только то, что шли они довольно медленно, катя по дороге большую ручную тележку.
- Может быть, поговоришь с ними, Стурм? - негромко предложил Танис. -Надо расспросить, что там дальше на большаке. Только, друг, будь осторожен...
- Постараюсь, - улыбнулся Стурм. - Я, знаешь, вовсе не настроен погибать без особой нужды.
И рыцарь стиснул руку Таниса в своей, принося безмолвные извинения. Потом проверил, хорошо ли ходит в старинных ножнах меч. И, перейдя дорогу, прислонился к траченному временем забору, склонив голову на грудь, - ни дать ни взять путник, расположившийся на отдых. Танис постоял немного в нерешительности, но затем повернулся и углубился в лес. Тассельхоф последовал за ним.
- Ну и что там? - завидя Таниса и Таса, спросил Карамон. Проголодавшийся богатырь как раз подтягивал ремень, отчего весь его арсенал громко лязгал. Остальные жались друг к дружке за густой порослью кустов, позволявших им, однако, хорошо видеть дорогу.
- Тихо! - Танис опустился на колени между Карамоном и Речным Ветром. Жрецы, - сообщил он им шепотом. - Восемь жрецов идут по дороге. Стурм собирается заговорить с ними...
- Жрецы! - пренебрежительно хмыкнул Карамон и поудобнее уселся на пятки. Зато Рейстлин беспокойно зашевелился.
- Жрецы, - прошептал он задумчиво. - Не нравится мне это!
- Что ты имеешь в виду? - спросил Танис.