"Мастер, у тебя книга торчит из кармана", - невозмутимо сообщил Фануил, восседавший на плече своего господина.
Лайам с ужасом посмотрел на карман. Краешек "Демонологии" действительно был виден. Он торопливо прикрыл его клапаном и повернулся к дракону.
"Придется сыскать для нее местечко получше".
"Да уж, придется".
Проун увивался вокруг эдила, и Лайам одарил его спину рассерженным взглядом.
"Представляешь, этот говнюк так ничего мне и не сказал!"
"Может быть, он ничего не слышал об этом запрете?"
- Ха! - возмутился вслух Лайам и тут же покраснел, испугавшись, что его спутники обратят на это внимание, но те были слишком погружены в свой разговор.
"Нет, тут дело в другом. Скорее всего, он надеется, что я вдруг вытащу ее принародно, чем дам ему повод взять меня под арест".
"А зачем ему это?"
"Да затем, что он задница и засранец!" - подумал Лайам, но доводить эту мысль до Фануила не стал.
Они уже выбрались из мешанины улочек на широкую набережную и теперь шли по дощатому тротуару вдоль мутной реки, кишевшей судами всех размеров и видов - тут были баржи и галеоны, баркасы и лихтеры, плоты и даже древние коракли, сплетенные из ивовых прутьев. Путь их пересекали длинные молы. На многих из них кипела работа: суда загружались и разгружались, по крепким - в фут толщиной - балкам настила грохотали колеса несчетных запряженных волами телег. Чайки, отчаянно сражаясь за груды зловонных объедков, немолчно вопили, их вопли смешивались с криками погонщиков и руганью грузчиков, одуревших от беготни.
Вдоль набережной - в отдалении от реки - тянулись дощатые склады, перемежаемые лавчонками и винными погребками, в двух кварталах южнее виднелись два больших каменных здания. Фасады обоих украшали штандарты красный и серый, они трепыхались и хлопали на свежем ветру.
Люди узнавали Куспиниана, предупредительно перед ним расступаясь, склоняя головы и торопливо отводя взгляды, некоторые с заискивающими улыбками бормотали что-то вроде приветствий. Эдил царственно им кивал, но ответом не удостаивал, трое квесторов также помалкивали и, как привязанные, тащились за великаном. Лайаму поначалу нравилось находиться в центре внимания, но постепенно он стал мрачнеть. Будучи всего лишь начальником городской стражи, Куспиниан шествовал по Уоринсфорду, как герцог, и раболепие окружающих нисколько его не смущало.
Краем глаза Лайам поймал пристальный взгляд Эласко и поспешил согнать с лица хмурое выражение. Он показал на строение, к которому они уже подходили.
- Это здание герцогского суда?
Вдоль всего фасада строения, сложенного из серого камня, шла длинная галерея, под сводами которой сновали озабоченные торговцы, вымазанные чернилами клерки и не в меру серьезные мальчишки-курьеры.
- Нет, квестор, - ответил Эласко. - Это Фискальный замок, где взимают пошлины и налоги. Его выстроили недавно, в последние три года. - Он улыбнулся и кивком пригласил собеседника перевести взор. - А там тюрьма. Мы зовем ее Водяными Вратами, поскольку она размещается в бывшей крепости, охранявшей город с речной стороны. - Деревянный настил набережной возле тюрьмы сменился брусчаткой, переходящей в ступени, спускавшиеся прямо к мутной воде. - Раньше умели строить крепости, а?
Лайам согласно кивнул, разглядывая черную каменную громаду с бойницами вместо окон, перечеркнутыми жирными линиями решеток. Куспиниан первым подошел к узенькому проходу под внушительной аркой, в теле которой также темнели щели бойниц. Стража отсалютовала ему, и эдил с довольным видом шагнул в угрюмый проем. Туннель вывел во дворик, такой маленький, что четверым мужчинам тут же сделалось в нем тесновато. Гостиничный номер, где ночевали Проун и Лайам, по площади его едва ли не превосходил. Черные стены, в каждую из которых была вмонтирована окованная железом дверь, убегали ввысь - к квадратику синего неба.
- Отлично, - сказал эдил. - Здесь наши пути разойдутся. Мы с квестором Проуном отправимся к его жуликам, а Уокен проводит вас, квестор Ренфорд, к убийцам. Не робейте и помните, вам всегда готовы помочь. - Он повернулся на каблуках, махнул рукой Проуну и толкнулся в правую дверь. Та отворилась, потом захлопнулась, и Лайам с Эласко остались одни.
- Нам сюда, - сказал юноша, шагнув к двери, что находилась напротив. Он постучал по железу костяшками пальцев - чуть, видимо, резче, чем следовало, ибо недовольно скривился и подул на ушиб.
Дверь неохотно приотворили, хмурый стражник долго изучал посетителей, пока, наконец, не решил, что их можно впустить. Войдя, оба квестора очутились на небольшой площадке, от которой и вверх и вниз уходили ступени. Эласко, возмущенный заминкой, бесцеремонно отобрал у стражника связку ключей, потом велел тому вздуть огонь в фонаре и принести в нижнюю камеру кресла, после чего чиновники двинулись вниз.
Когда на каменных стенах заблестели бусинки влаги, а длинный нос Лайама повело от запаха гнили и плесени, он понял, что находится под рекой. Его передернуло от этой мысли, но лестница все не кончалась, а воздух вокруг становился все более сырым и промозглым. Он провел по стене рукой и быстро ее отдернул - та сплошь обросла какой-то слизистой дрянью. Лайам почувствовал, что изрядно продрог, ему сделалось жутковато.
От лестницы расходились два коридора. Один был совершенно темным и походил на разверстую пасть гигантской змеи, в конце другого мерцал огонек. Лайам побрел за Эласко на свет вдоль вереницы пустых незапертых камер, в одной из которых сидел закованный в цепи скелет.
- Очаровательное местечко, - пробормотал Лайам. В выбоинах пола маслянисто поблескивала какая-то жижа. Он оступился, под ногами отвратительно хлюпнуло.
- Прошу прощения, квестор!
- Ничего страшного.
Действительно ничего, если бы не ужасающее зловоние.
"Напоминай мне почаще, что в Уоринсфорде законов лучше не нарушать!" велел он Фануилу.
Свет исходил из камер в конце коридора. В первой лежал и раскатисто храпел какой-то босяк, во второй шла игра в кости. Игроки даже не покосились на проходящих мимо людей. Эласко направился к третьей - последней - решетке.
- Просыпайтесь, господин Хандуит,- негромко сказал он и звякнул ключами. - Суд приступает к дознанию!
5
По стенам камеры стекали струйки воды, собираясь внизу в лужицы, но если ложем для заливисто храпевшего босяка, равно как и для моряков, играющих в кости, служил голый пол, то здесь по крайней мере имелась кое-какая мебель - две шаткие койки, простой стол и два табурета.
Эльзевир Хандуит уже стоял возле решетки. Он кутался в долгополый плащ, шея его была обвязана длинным шарфом, а голову покрывала бесформенная шапчонка с ушами. На вытянутом изможденном лице заключенного застыло страдальческое выражение, вислый нос почти касался губ, а большие водянистые глаза следили за каждым движением уоринсфордского квестора.
- Наконец-то, наконец-то, - все бормотал он, пока юноша возился с замком, потом рванулся к распахнутой двери и упал на колени. - Господин судья, господин судья, сжальтесь, сжальтесь над нами, боги знают, что мы невиновны...
Тут он увидел Фануила и, поперхнувшись, умолк.
- Познакомьтесь, господин Хандуит. Это квестор Ренфорд, - произнес веско Эласко. - Он пришел узнать у вас правду. И у вас, сударыня, также. Тон юноши был суров, но к концу фразы смягчился.
Ровиана Хандуит лежала на одной из коек, выглядывая из-под вороха одеял. Лицо ее было слегка синеватым, она непрестанно покашливала.
- Квестор, - прошелестела женщина и вновь зашлась в приступе сухого надрывного кашля. Высунувшаяся из-под одеяла рука слабо махнула Лайаму.
Муж ее между тем снова обрел дар речи.
- Видите ли, господин квестор, моя жена больна, тяжело больна! Я просил, чтобы нас перевели куда-нибудь, где посуше, но...
- Еще денек потерпите, - рассудительно заметил Эласко. - Сессия начинается завтра.
- Умоляю вас, квестор, сделайте что-нибудь для моей несчастной жены!
И Эльзевир, и Эласко выжидающе посмотрели на Лайама, но ему нечего было сказать. Содержать больную женщину в такой сырой и холодной камере! Он просто не мог в это поверить.
"Она подозревается в убийстве, напомнил ему Фануил, и Лайам сморгнул, вспомнив, зачем он здесь. - И ждать ей осталось сутки, не больше".
- Да,- наконец произнес Лайам, не сводя глаз с несчастной. За день-полтора она не умрет - по крайней мере, на это можно надеяться, - а руки ее так или иначе обагрены кровью торговца. В соседней камере по камням со стуком прокатилась игральная кость, и один из моряков выругался. Лайам встряхнулся и повернулся к Хандуиту.- Да. Всего денек еще потерпите, господин Хандуит. А пока я попрошу вас задуматься о другом. О преступлении, в котором вас обвиняют.
Надежда в глазах Хандуита сменилась таким горьким разочарованием, что Лайам почувствовал себя совершенной скотиной, а звук свистящего кашля и вовсе его доконал. Возможно, чуть позже он сумеет добиться, чтобы к несчастной вызвали лекаря, или сам пришлет ей какие-нибудь лекарства.
- Обвинения весьма серьезны, - сказал он нарочито суровым тоном, чтобы приглушить в себе жалость, потом достал из кармана бумаги и для убедительности по ним постучал. - Согласно этим вот документам, ваша вина может считаться доказанной. Вы вместе с вашей супругой были застигнуты на месте преступления. Демон, вызванный вами, убил вашего брата. Что вы можете на это сказать?
У Лайама имелись вопросы и посущественнее, но ему нужно было с чего-то начать.