"Вчера ты проснулся в это же время",- ответил Фануил из угла.
Нет, похмелье его не мучило, просто он недоспал, ох как недоспал - ему очень хотелось забраться обратно в кровать и угнездиться там еще на часок, пусть даже под самым боком у этого толстого борова. Кисло скривившись, Лайам покосился на спящего Проуна и потянулся.
"Терпение. Что тебе за дело до жалкой личности, слишком многое о себе возомнившей? Пусть спит подольше - спящие не вредят".
С этой мыслью он стал одеваться.
9
Трапезная была в полном распоряжении Лайама - еще никто из судейских не спускался сюда, а три служаночки, накрывавшие стол, вежливо присели в поклоне и тут же исчезли. После краткого обследования буфета он сел на свое обычное место с тарелкой овсяной каши, приправленной медом.
"Дело прежде всего". Потирая виски, Лайам прикрыл глаза и стал погружать себя в транс. Поначалу давалось ему это плохо, но в конце концов плечи его поникли, дыхание замедлилось, а в пустоте перед мысленным взором возникла серебристая нить, подобная корабельному линю, покрытому рассветной росой. Он всю ночь провозился во сне со снастями, а потому морской узел на нити образовался легко. Довольный собой, Лайам вернулся в реальность. Хорошего понемножку, маленький уродец может обидеться, но ему какое-то время не удастся читать мысли хозяина. У него сейчас имеется более важное дело охрана.
"Демонологию" нельзя оставлять без присмотра. Она еще пригодится, еще покажет себя, пусть даже дело "смешливого чародея" закрыто. Лайам смирился с решением госпожи Саффиан, но мысли его продолжали вертеться вокруг "нужного человека".
Поглощая кашу, он все думал о нем, а еще о том, как легко сумел бы разыскать его в Саузварке. Там ему на помощь пришел бы Кессиас со своими расторопными подчиненными. Он послал бы стражников опросить капитанов в порту, а также хозяев морских караванов. Кто-нибудь да вспомнил бы об одиноком путешественнике из Харкоута, кто-нибудь да сумел бы его описать. А еще можно было бы поговорить с прислугой гостиниц, ночлежек и постоялых дворов. Ведь приезжему нужно было где-то остановиться. Какая-нибудь кухарка или трактирный мальчишка вполне могли бы запомнить странного незнакомца, ведь чародеи - приметный народ. Вряд ли пришлось бы обходить все городские ночлежки такой человек не стал бы искать приюта в портовом притоне. Он остановился бы в одной из лучших гостиниц, хотя бы на пару деньков, а потом снял бы себе (или даже купил) жилище хорошего класса.
Чем больше Лайам думал об этом, тем отчетливее рисовался в его воображении образ "нужного человека" - внушительного мужчины, внешне похожего на Куспиниана, но окруженного особенной аурой - от постоянного соприкосновения с силами, неподвластными рядовым обывателям. Такие люди запоминаются с первого взгляда, они выделяются из толпы.
Лайам поморщился, ибо лодка его размышлений тут же налетела на камень проблемы. Как же так - человек видный, а его никто не заметил? Он попытался устранить это противоречие, приписав незнакомцу чрезвычайную скрытность. Ведь мог же он проникнуть в Уоринсфорд незаметно? Мог бы, конечно, но... но тут в трапезную вошел Эласко. С облегчением отложив до времени скользкую тему, Лайам пожелал ему доброго утра.
- И вам доброго утра, квестор. Хорошо ли вы провели ночь? - Лицо Эласко вновь обрело привычную молочную бледность, а глаза горели от возбуждения, свойственного очень юным и очень жизнерадостным людям. На нем был серый бархатный плащ с тремя вышитыми красным лисицами, элегантные черные брюки и высокие кожаные сапоги, отполированные до блеска.
- Отлично, спасибо. Вижу, вы подготовились к заседанию.
На щеках юноши вспыхнул яркий румянец, и он, чтобы скрыть смущение, повернулся к буфету.
- Да, пришлось немного принарядиться. Это все матушка. Зная, что там будет присутствовать и отец, она специально пошила мне новое платье. Чтобы оно добавило мне веса в его глазах. Но, - продолжил он, возвращаясь к столу с полной тарелкой, - скажите же наконец, чем вы собираетесь заняться сегодня?
- Прежде всего я хочу навестить бывший дом Хандуитов, - сказал Лайам и пояснил, что надеется найти там текст заклинания. Эласко его пояснение явно не впечатлило, но он все же согласно кивнул.
- А потом?
- Потом?.. Потом я полагаю вернуться сюда, чтобы переодеться и подготовить отчет. - У Лайама при себе имелись всего два приличных костюма, так что с утра он оделся в тот, в котором ходил и вчера, сменив лишь нательное белье и сорочку. Камзол, правда, давненько не чищен, однако свинарником от него пока не несет, да и заметных пятен на нем не наблюдается тоже.
- Хм, - Эласко некоторое время сосредоточенно занимался едой. Заседание в полдень, конечно же, не начнется. И мне кажется, квестор...
- Лайам.
Молодой человек опять покраснел.
- Да, Лайам. Я подумал, не заняться ли нам еще и Пассендусом? Утро большое, и времени должно бы хватить.
Лайам погрозил ему пальцем.
- О нет, милый друг. Я понимаю, куда вы клоните, но не сбивайте меня. Госпожа председательница велела нам это дело оставить. А ведь командует тут все же она.
- Да, но и вам ведь это распоряжение пришлось не по вкусу?
- Нет. Но тон задавать тут не нам. Мы возразили, но наши возражения не были приняты. - Вспомнив, о чем он сам только что размышлял, Лайам подивился своему двоедушию.
- Но это же полная чушь! - взорвался Эласко. - Человека убили, а мы должны сидеть сложа руки лишь потому, что в дело замешана какая-то там палата? Вы же сами не раз говорили - закон есть закон!
- Да, это так, - согласился Лайам. Ему нравилась юношеская горячность Эласко, и в то же время он испытывал странное удовольствие от собственного занудства. Юнец стремится к заоблачным идеалам, его надо ткнуть носом в реальное положение дел. - Но закон должен соблюдаться во всем. В частности, он говорит, что нам с вами следует подчиняться госпоже председательнице ареопага.
Эласко торжествующе вскинул палец.
- А вот и нет! Уж вы простите меня, квестор, но... вы заблуждаетесь. Ни в каких кодексах не сказано, что дознаватели должны кому-то там подчиняться. Ареопаг создан герцогом с целью рассмотрения дел, которые предоставляют ему местные власти. Да, мы оба и я, и эдил прислушиваемся к мнению госпожи Саффиан, но только из уважения, из глубочайшего к ней уважения! И к ней, и к памяти ее покойного мужа! Но приказывать она нам не может и не должна. Любого из тех, кого мы к ней приведем, она обязана допросить и определить ему наказание!
Прием, оказанный ареопагу в Уоринсфорде, и то, с каким рвением Куспиниан обхаживал госпожу Саффиан, вроде бы явственно говорило, что выездной суд стоит выше местных властей. Но это, оказывается, вовсе не так. Новость Лайама просто ошеломила.
- Отлично,- сказал он после продолжительной паузы, - значит, вы, любезный Уокен, можете вынудить госпожу Саффиан заняться спорным вопросом. Но ведь преступника прежде надо поймать. А удастся ли нам это в такое короткое время? Кроме того, если удастся, где вы собираетесь его содержать? В камере? - Перед мысленным взором Лайама вновь появились черты опасного и готового ко всему чародея. - Сомневаюсь, что стены крепости настолько надежны. В этом наверняка сомневается и госпожа Саффиан. Посмотрите, что он сделал с Пассендусом. Вы хотите, чтобы то же самое случилось и с вами? Или с кем-нибудь из ваших людей? Нет, чем дольше я размышляю об этом, тем больше склоняюсь к мысли, что председательница ареопага все же права. Мы должны отказаться от этого дела.
- Из трусости? Потому что оно опасно? Мне странно слышать такое от вас. В присяге, которую мы оба давали, об этом не говорится ни слова! Да и как бы звучала такая присяга? Стражи порядка имеют право плевать на свой долг в тех случаях, когда их припекает?
Лайам, который в верности герцогу не присягал, растерянно улыбнулся.
- Есть разница между понятиями "припекает" и "верная смерть". Разумная осмотрительность еще никому не мешала.
Тут в трапезную вошел Проун, и спорщикам ничего не осталось, как смолкнуть. Впрочем, жирный квестор на них даже не посмотрел. Он просто швырнул на стол пачку бумаг и покатился к буфету.
- Там документы, которые вы хотели бы видеть, - бросил чиновник через плечо. - По Дипенмуру. Кроссрод-Фэ, похоже, нам ничего не прислал.
Лайам потянулся к бумагам. После вчерашней размолвки он и не надеялся на этакую любезность со стороны толстяка.
- Благодарю вас, квестор, вы очень добры.
- Не за что, - буркнул Проун, возвращаясь к столу. Он тщательно подоткнул салфеткой кружевной воротник своего пурпурного камзола и приступил к еде, время от времени бросая на Лайама короткие взгляды. - Надеюсь, вы не намереваетесь явиться на заседание в этом?
- Ну что вы, квестор, не сомневайтесь, я десять раз успею переодеться.
Неохотно проворчав что-то еще, Проун занялся своим завтраком, а Лайам углубился в отчет. Какое-то время в помещении слышалось лишь громкое чавканье, ему вторил шелест переворачиваемых страниц. Глаза Лайама вспыхивали, пробегая по строчкам. Насколько он мог судить, демоны были примешаны и к этой истории, но в какой степени - следовало еще разобраться. Он перевернул последний листок и решил вернуться к началу, однако ему помешало появление госпожи Саффиан.
- Доброе утро, господа.
Вдова подошла к буфету в сопровождении эдила Куспиниана, потом вернулась к столу и, устроившись в кресле, спокойно заговорила, словно бы продолжая начатую беседу:
- Гражданских дел так много, что считать ворон нам нельзя. Надеюсь, квестор Проун, вы сделаете все возможное для ускорения процедуры судебного разбирательства, которое где-то к закату нам следует завершить. Квестор Ренфорд, поскольку дело Пассендуса решено оставить в покое, сосредоточьте свои усилия на Хандуитах. Сумеете вы найти реальные доказательства их виновности к полудню?
- Надеюсь, госпожа председательница.
Он хотел было спросить, какого рода доказательства ей нужны, но вдова не дала ему этого сделать, продолжив:
- Вот и прекрасно. Если же что-то у вас не заладится, придется обойтись тем, что у нас есть. Приговорим обвиняемых к порке и кончим на том, хотя в этом деле хотелось бы разобраться подробней.
Она обернулась к Проуну и принялась расспрашивать толстяка о состоянии его дел на данный момент. Лайам внимательно вслушивался в их разговор, стараясь понять, как будет строиться заседание. Проун, как и всегда, раздувался от важности, уверяя вдову, что все пройдет без сучка и задоринки, "если никто не заявит протест".