Я поднял бровь.
- Ведь ты, я надеюсь, собираешься вернуть мне волшебный поясок? Не так ли, милый? - Бабушка в свою очередь вздернула седые кустистые бровищи.
Я нахмурился и принялся сосредоточенно выкладывать свежайший яблочный мед из горшка в тарелочку. Вообще-то поясок мне и самому нужен... нравится он мне... розовый такой, пушистый...
- Ну разумеется, ты немедленно отдашь мне поясок! - убежденно прохрипела старуха. - Ведь я отработала три желания плюс четвертое дополнительное... Теперь, по нашему договору, ты отпускаешь меня на свободу... Правда, милый?
- Это так, - вздохнул я. - Но не совсем.
- Не поняла, - спокойно сообщило Метанище и хрустнуло пальцами. - Ты позвал меня, чтобы... отдать поясок, не правда ли?
- Да! - Я вскинул голову и постарался блеснуть глазами. - Я хотел отдать проклятый, уже ненавистный мне поясок! Но еще я хотел... я хотел... просто увидеть тебя. Я... так соскучился... мне не хватало твоего смеха, и вообще...
- Bay, - сказала Метанка, подпирая уродливую голову костлявым кулачком. С любопытством приподняла брови: - Продолжай, пожалуйста.
- Мне... так не хватало... твоего смеха! - Фантастика; я с пугающей легкостью вошел в роль. - Так не хватало... твоего запаха, этих милых ужимок, этих вечных стружек в волосах... Не хватало детской улыбки, внезапного блеска твоих жемчужных зубов... твоих идио... твоих милых шуток...
- Как любопытно, - прохрипела бабка, мотая обалдевшей головой. - И че ж в итоге?
- Ну... В итоге я вызвал тебя, потому что ощутил странную потребность... чувствовать тебя рядом, говорить с тобой, смотреть, как ты слизываешь сладкий мед с ножа...
- Я в другом смысле, - нервно перебила Метанка. - Поясок-то в итоге вернешь, али как?
- Да верну! - Я вскочил! отшвырнул ложку в дальний угол стола! И вдруг как бы сник... снова осел на стул... как-то судорожно оправил волосы надо лбом и закатил глаза: - Верну. Но... я подумал... если я отдам тебе поясок, то ты сразу улетишь... И больше никогда не вернешься, ведь так?
Дар речи вернулся к старушке секунд через двадцать.
- Стоп-стоп, - забормотала она. - Прости, но я запуталась. Давай... давай сначала вернем мне поясок, а потом продолжим разговор. Ты пойми, какая фигня: каждые полчаса без меда и пояска прибавляют мне старости на целый год! Представляешь, какой кошмар! За день я внешне старею на двенадцать лет! За час - на полгода! А сейчас мне уже примерно под девяносто! Это не шуточки, согласись? Надеюсь, ты не хочешь дождаться и поглядеть, как я выгляжу в возрасте египетской мумии?
Я вспомнил картинку из русскоязычного "Пари матч" 1998 года: на весь разворот - цветные фото найденных в Египте мумий. Среди прочих там была мумия девочки лет двенадцати - вся высохшая, как освенцимская старушка, а волосы огненные, золотые! Круто, правда? Может - все-таки подождать, посмотреть на Метанку спустя недельку?
- Абзац, подруга! - Я вдруг опомнился. - Стало быть, волшебный поясок вернет тебе моложавость?
- Йес! - радостно визгнула старушка, дернув жилистым кулачком. - Ура, наконец-то понял. Ты сделал это! Ты осознал!
- Если наденешь поясок, то - сразу помолодеешь? - Возможно, я и впрямь медленно соображаю - впрочем, немудрено: за день выпито немало. - Или не сразу? Или сразу?
- Да, йошкин коготь! Да! Да! Да! - Изнывая от моей тупости, Метанка попыталась даже постучать головой в стену. - Сразу-пресразу помолодею! В шесть секунд!
- ДЕРЖИ, - сказал я.
- Что? - тихо спросила ведьма.
Я провел по лицу ладонью, на миг закрыв глаза.
- ВОЗЬМИ ПОЯСОК.
Она перевела зеленый взгляд ниже, на мою протянутую руку.
- И это... тот самый, настоящий мой поясо... впрочем, я вижу... это он, быстро забормотала она, часто моргая (показалось, что комнату озарила серия зеленых вспышек). - Я могу взять его себе?
- Быстрее, - простонал я. - Бери - и улетай! Уматывай! Рви когти! Чтоб я тебя не видел! Чтобы мог поскорее забыть о тебе - и никогда, никогда не вспоминать! Вырвать тебя из сердца, как холодную отравленную стрелу!
Ошарашенно моргая, старушка забилась в уголок, прижимая к груди розовую тесемочку.
- Удаляйся, прочь! Теперь меня спасет только время! Оно залечит эти рваные раны от маленьких когтей! Ветер странствий сотрет с моей души страшное тавро, гнусную татуировку твоего имени! О сердце полуденицы! Где ты спрятано, в каком гнилом дупле, в каком ледяном бронированном гробу - ведь не разбудить тебя ни слезами, ни поцелуями... - Я и не заметил, как отшатнулся к дверям, вяло размахивая руками, будто защищаясь от удара. Замер на пороге, ухватившись за дверное кольцо. - Что ж... прощай навсегда, чудовищная ошибка моей юности! Неразгаданная, никому не исповеданная тайна сердца моего! Прощай, невызревщее семя! Изыди прочь, и аз изгрядаю отсель!
- Славик... - простонала бабка. - Ты чего, а? Славик...
- Между нами... кончено. Я прощаю тебе все. Все! - сказал я. И повторил отчетливо, по буквам: Вэ. Сэ. Йо.
И понял, что добил ее. Даже не видел этих наводнившихся травяных глаз: просто услышал первый судорожный всхлип. Ну, началось.
- Славик, ты... я тебя... сейчас поцелую, можно?.. - Хлюпая носом, ветхая Метанка потянулась было ко мне; морщинистая рожица покраснела, зеленые слезы в глазах - но вдруг... ах! мелко дернулась! схватилась за поясницу! Хрум! Хрустнули старые кости! Бедняжка, она забыла о своем возрасте...- Славик, подожди! - простонала бабка, цепляясь побелевшими руками в изголовье кровати. - Не уходи...
Быстро схватила курячьими лапками ненаглядный поясок, нервными пальцами, темными зубами поспешно растянула узелки, сизым языком, как старая кошка, разгладила слипшиеся кисточки...
- Подожди, подожди...
Вдруг закусила побелевшую губу, рывком откинула голову на подушки - с трудом прогнулась в спине, просунула под себя костлявую ручку с концом малинового пояска, замерла на миг, как перед погружением в прорубь, и - хоп! Обвила вкруг костлявых бедер! Секунда тишины, и - бац! Я ослеп: ударило лазоревыми искрами, запахло паленым - дым рассеялся: и все будто по-прежнему: старуха сползает с кровати, но движения у нее быстрые и сильные, как у проснувшейся кошки.
- Не уходи, я сейчас...
Поясок медленно движется по Метанкиной талии, как розовая змея, тихо шипя и постреливая мелкими искрами: он затянулся уже в три оборота! Старуха вскакивает на ноги и - встает на цыпочки, как девочка: сладко потягивается, быстро озирается на широкий стол с медовыми яствами... Bay! Какой прыжок к столу: корявые старческие ручки впиваются в горшочек, она приникает к нему дрожащим темным ртом: глоток за глотком катятся по дряблому горлу - и я вижу... йокарный комар! вижу, как маленькая горбатая старушка начинает подниматься все выше, стремительно вырастая на стройных ножках - ножки почему-то вытягиваются первыми, уже потом розовеют и округляются руки, светлеет шея...
- Минуточку, минутку подожди, - суетится Метанка, прыгает к зеркалу (лицо еще старое, а плечи уже расправились, сладко прогнулась узкая спинка). Р-раз рывком опустила голову, волосы нахлынули, как золотистая пена - она взбивает их, вытряхивая седые курячьи перышки, медную стружку, каких-то засохших пчел и бабочек: платиновая пыль оседает на мутное зеркало, а я смотрю на оттопырившийся задик: как странно просвечивают розовые ягодицы в прорехах драного старушечьего платья! Круто, круто. Вот так бабка, дери ее...
Так же резко откинула голову назад - просветлевшие волосы отхлынули на плечи, из мутного вьющегося золота вынырнул гладкий лоб, длинный розовый носик с чуть покрасневшими ноздрями, алый кончик языка мелькнул меж бледных обсахаренных губ... Bay, Метаночка. Я и забыл, что ты такая офигительная клава...
- Ну как? - обернулась робко-испуганно. - На сколько выгляжу? На тридцать выгляжу? А на двадцать?
Я смог только зажмуриться, кивнуть и снова вытаращить глаза.
- Вроде все... Нет, не все! - вдруг спохватилась, подбежала к сундукам в углу, рывком вздела крышку - окунулась, подбрасывая руками какие-то тряпки... о! Йес! Нашла зеленую ленточку, вплела в волосы...
- Теперь все. - Обернулась, оправила чудовищное платье с заплатками теперь оно едва достигает тонких поцарапанных коленок. В плечах широко, висит горбом - зато грудь выпирает так, что по комнате стоит легкий треск медленно расходящихся швов...- Так лучше?.. - Метаночка моргнула и отерла медовую слюну со рта. Ого! Зеленый взгляд жарит на полную мощность! - Теперь... может быть, тебе не будет противно, если я на тебе повисну?
...Да не завидуй так, ушастый. Дать девочке повиснуть - не главное. Главное - сохранить в голове остатки разума. И вовремя вспомнить о посаднике Катоме. И о шпицрутенах...
На самом деле в тот миг я чуть не шлепнулся - тут же, на паркет, как юнкер Меньшиков в "Сибирском Цирюльнике". Но я был не слабонервный юнкер, а боевой офицер - посему устоял. Лениво поморщившись, отпустил стиснутое в пальцах дверное кольцо и промямлил:
- В принципе ты не заслужила... ну ладно... висни, только осторо...
Договорить не успел. Я и забыл, что она такая летучая. Вжиххх... что-то фыркнуло, легкий удар в грудь - сразу охватила шею теплыми ручками, обвила, ногами бедра. Я чуть не упал - не от толчка (она совсем легкая), а от запаха: волосы душисто плеснули в лицо, и мозги наперебой кинулись в карусель...
- А хочешь... я вообще не буду улетать? - услышал у самого уха. Так тихо, что я понял: мне почудилось. Сердце старого боевого офицера радостно затумкало: у меня на шее висит юная, сексуальная девочка... к тому же - дочь посадника.