- Безусловно, - лучезарно улыбнулась ведьма. - Я тебе верю. Теперь расскажи, где взял прочие волшебные предметы? Вон, я гляжу, бузинный посох на стене висит... Если не ошибаюсь, настоечка из корня краснобая в серванте имеется, в графинчике... Огнедышлая самопалица в ящике письменного стола... Откуда столь классные феньки у скромного шута-подрядчика?
Я потупился.
- Наконец, вопрос на засыпку. - Метанка торжествующе сморщила насмешливый носик. - Почему твою замечательную, фешенебельную студию охраняет четверка неведомых мне, но недурно вооруженных аватаров Вдохновения, представляющих собой соподчиненную группу виртуальных объектов, навороченных ажио до девятой стадий градиентной объективации рифмованной воли по шкале Да Винчи-Булгакова?
- Еще раз и медленнее, - выдохнул я, опускаясь на стул.
- Тебя пасут, дурашка, - улыбнулась Метанка. - Ты уже давно провис на нитке. Все вы тут под колпаком сидите, карапузики.
- Дон Эстебан Техила... - прошептал я. - И комиссарша его. Фекла.
- Фе-е-екла... - Метанка вытаращила глаза и уважительно поджала губки. Теперь понятно, почему из терема перебродившими кактусами разит на полмили... Надо же! Стало быть, сам батька Траян тобой заинтересовался. Гордись, Мстиславушка: на большого дядю работаешь!
- Какие кактусы, сестра? О чем ты бредишь?
- Фекла, она же Агафья. Она же - Текила, продукт ферментации агавы. Вторая по счету муза пещерного нашего батьки Траяна Держателя, очень мощная очаровашка. Неудивительно, что она тебя захомутала. У вас был секс?
- Не помню, - соврал я. - Пьяный был.
- Значит, не было, - кивнула полуденица. - Иначе бы запомнил. Теперь слушай: я все поняла. Ты батрачишь на батьку Траяна. Старому хрычу зачем-то понадобилось влиять через тебя на посадника Катому... Одного не пойму: древний дедушка Траян врет крайне редко. А теперь вдруг - замутил весь этот бред, будто я - посадникова дочка...
- Да почему бред-то, йо-майо?! Что, если это - правда?
- Это не правда, Славик, - сказала Метанка, волосы упали на бледное личико. - Я не вполне живая. У меня как бы... нет сердца.
- Совести у тебя нет, вот чего. А сердце очень даже имеется. - Я успокоительно похлопал девушку по дрожащему плечу. - И не надо здесь рыдать. Я проверял и свидетельствую: оно бьется со страшной силой. Твое сердце стучит за двоих.
- Думаешь, я не хочу верить тебе? - Ее голос зазвучал глуховато из-за ладошек; она закрыла ими лицо. - Если говоришь правду, значит... меня можно... как бы вернуть. В мир лю... людей, понимаешь?
Хоп! Я вздрогнул - так неожиданно полыхнул горько-зеленый взгляд - сквозь струйчатые волосы, сквозь тонкие пальцы.
- Однажды... я подслушала. Говорят, можно обернуть полуденицу назад, в человека.
Опять сгорбилась, почти старушка. Медленным движением накручивает узкую зеленую ленточку на палец.
- Якобы знают про такой способ только эти... калики перехожие, вот. Вот... Впрочем, не важно. - Золоченая головка совсем поникла, кончики волос увязают в плошке с медом. - Меня это не касается. Потому что меня вообще... потому что я - нежить!
Здрасьте: опять эти глупые слезы. Тьфу, прямо аж носом хлюпает! Противно. Я подошел сзади; осторожно погладил по плечу (в детском саду учили жалеть плачущих девочек). Мой жалостный взгляд мягко скользнул по рваным лохмотьям на спине Метаночки и остановился на ярко-розовом пояске, сладостно обвивавшем юную талию. М-да, подумал я.
Потом еще разок подумал и снова сказал: "м-да". Забавная вышивка.
- М-да... А дай-ка мне поясок.
- Что? - Она вздрогнула, голос прозвучал как стон.
- Не дури. Давай сюда поясок - не пожалеешь. Отдам. Она медленно поежилась, высвободила плечо из-под моей ладони. Не глядя, распутала пальцами красивый узел на бедрах. Вялым, слабым движением стянула опоясть с бедер. Я цепко подхватил увиливавший конец пояска с дрожащими кисточками.
- Вот. Только ненадолго... - простонала Метанка. - Опять стареть начну...
- Вышивку сама делала?
- Сама, ясный пень. Кто за меня сделает...
- Понятненько. - Я ухмыльнулся, разглаживая малиновый кушачок в пальцах. Знаешь, Метаночка, был я тут недавно у посадника Катомы в гостях... Совершенно сумасшедший мен. У него мания: как увидит нечто деревянное, сразу норовит ножиком в узоры источить. Вот, гляди: подарил мне сувенирную ложку.
Я бросил на стол недоделанную липовую ложку, вырезанную собственноручно властовским посадником Катомой.
Дорогие читатели! У кого хорошая память, поднимите руки. Помните, Катома уронил эту ложечку на пол, когда порезался? Ну вот. Кто-то теряет, кто-то находит... Вы знаете, у меня уникальные способности: самые разные предметы практически мгновенно прилипают к ладоням. Вот и ложка туда же. В смысле за пазуху.
В принципе г*вно была ложка. Катома не успел ее дорезать - слабый узор только начал струиться по черенку. Однако основные элементы примитивного орнамента уже можно разглядеть абсолютно невооруженным глазом.
- Ну. Теперь ты мне веришь? - улыбнулся я и положил рядом с ложкой малиновый поясок с вышивкой. Честно говоря, и сам поразился совпадению. Крылатые солнышки были совершенно на одно лицо.
К счастью, я успел дернуться и подхватить маленькое тело, падающее со стула. Девочка умерла от разрыва сердца, догадался я.
...Я долго думал, как обставить наше супершоу. Мечталось въехать в посадниковы палаты на белом жеребце в златых доспехах (предварительно истыканных стрелами на незаметных присосках). В принципе, красивая идея: вылить себе на голову ушат клюквенного соку, перевязать бинтами каждую вторую часть тела. Слабое тело Метанки перекинуть через седло и эдак, знаете, цок-цок вверх по ступеням парадного крыльца на глазах у восторженной публики, и чтобы за копытом волочилась, как туалетная бумага за каблуком, длинная седая борода какого-нибудь поверженного чародея. Вот бы клево, точно.
Но потом я передумал. Мой имидж - народного скомороха, а не богатыря. Поэтому все было обставлено иначе, и не хуже.
За три часа до начала шоу Гнедан собрал на дворе студии "Студеная Гора" несколько сотен сильно оборванных уличных пацанят. Каждому вручил по ногате (бешеные деньги! можно купить пинту Полюлеевского!) и по пачке свежераскрашенных лубков на тему "Похищение посадниковой дочери злодейским богатырем Чурилою". Лубки рисовались наемными мастерами под моим личным присмотром - получился крутой замес: гибрид комиксов про Бэтмана и иллюстраций к романам Хичкока. Злодейский Чурила изображался в виде чернокожего существа с длинными волосьями и неизменной бензопилой в когтистых лапках. Похищаемая Метанка рисовалась как классическая блондинка с неуемным бюстом и исчезающей талией. На каждом лубке процесс похищения блондинки трактовался по-разному: ее связывали, тащили за волосы, засовывали грязный кляп в розовый кричащий ротик... Клево. Я был уверен в успехе этого лубка. Кровища плюс эротика именно то, что нужно народной массе.
Получив инструкции, оборванные пацанята были выпущены на боевое задание: визжа и размахивая лубками, наши маленькие агенты, эти неприметные ласточки грядущей информационной весны растворились в суете бульваров. Я достал берестяной блокнот и поставил первую галочку.
В то же время в летнем павильоне слепой Лито, избранный недавно первым президентом Ассоциации Боянов Росии, работал с поп-исполнителями. Окруженные невидимо порхающими музами и вполне зримо порхающими официантками, приглашенные бояны, гусляры и частушечники разучивали новую песню, будущий хит сезона:
Вир, вир колодец! Вир, вир студеный!
Чегой-то в тебе колодец воды нетуги?
А и выпил всю воду богатырь Чурилка,
Ой люли-люли Чурилка-негодяй.
Далее в том же духе, Andante, но с эмоциональным подъемом:
Мядуница-мядуница мядовая, сладкая!
Что не растешь, не цветешь, по всем лугам да не растешь?
А потоптал всю мядуницу негодяй Чурилка,
Ой люли-люли Чурилка-гаденыш.
После перечисления всех мыслимых народных бедствий (включая голод, падеж скота и падение цен на пеньку) песня значимо и знаково заканчивалась эдак, Fortissimo Furioso:
Батюшка Катома, батюшка-боярин,