- Братец... я ее сейчас ударю, - прозвучала знакомая фраза. Данила молча бросился вперед. Загрохотала повергаемая мебель - одновременно с Данькой метнулся, поспешно вылетая из насиженной корзины, Стыря Хлестаный. Разбойник тоже прекрасно знал: самородная княжна Рутения Властовская выполняет подобные обещания мгновенно.
Мог получиться красивый и непредсказуемый поединок, подумал Данька, распихивая широкими плечами схлестнувшихся барышень. Стыря налетел сзади: вцепился в стальную талию Псанечки - оттащил к стене; Данила бережно вытолкнул рыжую сестрицу в сени.
- Успокойся, тише... - глухо бормотал он, нажимая плечом, стараясь не дрожать от близости разгоряченного стройного тела. - Поди в спальню, подожди меня. Разбери снадобья в мешочках. Отвлекись... И - не вмешивайся.
- Это... это... какая-то недобрая баба, - шепчет, стонет Рута, вяло сопротивляясь и испуганно заглядывая в глаза. - Она злая-презлая! Как мужик с титьками!
- Жди здесь. - Мягко толкнув княжну на кровать, Данила отскочил и захлопнул дверь. В ушах еще звенит колючий голос: "Предатель... раб..." Постой же, псова дочка. Ты сейчас все расскажешь! Он прыгнул в сени, оттуда на порог комнаты: - Хлестаный! Оставь нас вдвоем.
Стыря послушно, почти радостно шмыгнул вон.
- Говори, откуда знаешь Потыка, - быстро приказал Данька, надвигаясь на поляницу. Богатырка отступила на шаг, но гордо подняла голову:
- Мне говорил муж. Он был боевой маг. Муж многое знал. Все славянские волхвы презирают Потыка. Потык был рожден богатырем, но Перун и Стожар напрасно надеялись на него. Потык предал дедовских божков и принял греческое имя. Муж рассказывал: Потык могуч, но слабоволен. Потык носит на шее крест заморского Бога и хочет быть рабом. Потык никому не нужен, он всюду чужой.
- Потык не чужой. - Данька поднял указательный палец с черным перстнем. Он мой брат.
- Потык недостоин твоего родства, княжич Зверко! Ты смелый воин и гордый волхв. Ты научишься многому и станешь великим. А Потык - жалкий недобогатырь. Он растерял драгоценный дар, завещанный русичам от Сварога и Световита: он утратил ненависть к врагу.
Данила вздрогнул: мягко заныло сердце. Нервы шалят.
- Ты - надежда Руси, а твой брат давно перестал быть русичем. Греческая вера, тороканская жена! Разве такой наследник спасет Залесье от Чурилы? Никогда. Потык потерял главное - гордость. Забывший побеждать да погибнет. Нет-нет. Твой брат не сможет побороть тороканское заклятие. Ляжет в женину могилу и сгниет заживо.
Уже совершенно успокоилась. Ее голос звучит размеренно и четко. Иногда Даньке кажется: слова поблескивают в воздухе. Колючие звуки позванивают в Данькиной голове, как скачущие сюрекены. И все-таки... милая Псанечка... ты не права!
- Потык мой брат. Я освобожу его. У меня есть... Богатырка внезапно смолкла, предчувствуя недоброе...
- У меня есть Имперские Стати.
Пошатнулась! Оскользнулась на бисерной россыпи - всплеснула рукой, с лету сшибла какие-то горшки, хлестко размазала кашу по скатерти... Нет, не упала: уцепилась побелевшими пальцами за подоконник и болезненно стонет:
- Где?! Где они?! Скорее - УНИЧТОЖЬ!!!
Данька замер. Что это - актерская импровизация? Неужели греческие Стати способны повергнуть в ужас отважную богатырку? льдинку-блондинку Псанечку, дочь Желтого Пса?
- Стати - греческая западня. Они убьют тебя!
Красивая, когда волнуется. Глаза и губы темнеют, а дыхание становится почти теплым.
- Муж говорил о замысле хитроумных греков. Греки прислали могучие Стати на Русь, чтобы уничтожить наше древнее чародейство! Наших божков и весь поднебесный Вырий! Это ловушка, княжич! Опомнись!
Восхитительная гиперборейская злоба в глазах молодой женщины заставила Даньку содрогнуться. Уфф... мурашки по хребту. Сколько солнечной ярости в холодном теле, сколько яда на кончике бледного языка! Чудесный генофонд... Что она кричит? Данила почти не слушал слова, он думал о другом. У такой самки будут великолепные детеныши - бестрепетные убийцы и гениальные философы. Просто протянуть руку. Мягко взять рукой за горло и овладеть. Прямо здесь, на дощатом полу, чтобы просыпанный бисер хрустел под ними и вдавливался в мускулистую белую спину...
К счастью, он не успел протянуть руку.
- Не смей прикасаться, - тихо сказала Псаня.
Данька отшатнулся. Бррр.
- Не смей прикасаться к Статям. Они убьют в тебе гордость. Убьют нарождающегося богатыря. Помни: именно ты, а вовсе не старший брат Потык должен унаследовать трон! Только ты спасешь русичей от Чурилы и других иноземцев...
Данила устало вздохнул. Протянув руку к самому лицу богатырки, слегка придавил указательным пальцем кончик ровного арийского носика:
- Красивый носик. И очень красивые слова, Псаня. Вы все умеете красиво говорить. А я не умею. Я молчу. У каждого свое дело: вы - уговариваете, я молчу и упрямлюсь... Ха. Вот сейчас уговариваешь ты. А прежде этим занимался мой вещий друг, князь Алеша...
- Вещий Лисей будет биться с Кумбал-ханом сегодня ночью, - быстро перебила поляница. - Обе армии погибнут. Ты должен прийти и забрать славу победителя. Славяне назовут тебя главным защитником! Ты нужен народу, княжич!
Данила поморщился.
- Я не знаю, что такое народ, - сухо сказал он. - Я с ним не знаком. Проблема в том, что я помогаю только знакомым. В первую очередь - братьям. Поэтому еду в Калин.
- Ты делаешь ошибку, княжич. - Ее голос шелестит, как коса в пыльной траве. - Спасаешь Потыка, теряешь себя. Отдаешь ферзя за пешку!
- Повтори, - спокойно и строго сказал Данька. - Повтори последнюю фразу.
- Ты... меняешь ладью на лапоть, вот что я сказала! - озлобленно выдохнула Псаня. - Губишь будущего исполина Зверку ради ничтожного Потыка...
- Все, замолчи. - Данила вдруг устал. - Я уже принял решение.
Хлопнула дверь. Взбешенная поляница выскочила из комнаты. Невежливая барышня, усмехнулся Данила. Разве можно так вести себя с высокородной особой княжеской крови? После неприятного разговора гудит в голове. Впрочем... гул доносится снаружи; там по-прежнему буйствуют мои головорезы. Мои милые бандиты, воры и ярыги. Господи, как я одинок.
- Братец? - Дверь приоткрылась, робко просунулась рыжая головка. - Она ушла? Ты велишь мне зайти?
Княжна проскочила в узенькую щель, подбежала к лавке и присела - ровная спинка, - сжатые коленки. Свежая сорочка, пламенные косички рассыпались по плечам. С виноватой улыбкой помахала Даньке костяным гребешком:
- Миленький братец... Ты такой грустный! Ложись сюда. Хочешь, расчешу твои волосы?
Второй раз за день мягко закружилась голова. Данила понял: больше всего на свете. Ему хотелось бы сейчас. Лечь на эту лавку. И положить голову Руте на колени.
Поспешно выходя из комнаты, успел заметить проклятые ржавые железки в рыжих косичках сестры. Она вплела их в волосы. Эти корявые толстые кольца из Алешкиной кольчуги.
Неужели она любит его?
Очень сильно толкнув дверь избушки, княжич Зверко вышел на площадь. Толпа вскипела; взметнулось и опало черное облако степняцких шапок, десятки волосатых лап потянулись за княжеским рукопожатием - Зверку мигом окружили телохранители... "На Чурилу! На Кумбала!" - горланила площадь, от переливчатого свиста поднялся ветер. "Надо говорить с народом, княжич! зашептал подбежавший Стыря. - Они хотят плыть до Глыбозера и бить полканов... Скажи свою волю..."
Я скажу, кивнул Данька. Его провели через площадь к старому полусгнившему ветряку, распялившему недвижные лопасти над вишневыми зарослями. Перед мельницей возвышалась груда старых жерновов - Даньку подхватили на руки, подсадили наверх - чтобы всем видать нашего княжича, нашу надежу... "Слава наследнику!" - буйно обрадовалась толпа; Данила стащил с головы шапку и поклонился.
Говорить невозможно - на площади почти полтыщи заправских крикунов, многоголосый рев поднимается к притихшим звездам: кажется, что деревья мелко вибрируют, густо роняя листву. "Лю-Бо! Лю-Бо!" - скандируют первые ряды. "Сла-Ва Звер-Ке!" - накатывает сбоку. И сзади, как ровный рокот прибоя: "бей... по... гань!.. бей... по... гань!"
Данька поднял руку и - сразу оглох от внезапной тишины. Затихли! Остался ровный шумовой фон - утробное гудение сотен желудков да шорох пламени в факелах; нервное потрескивание веток под ногами да скрип ремней. Лиц не видно, только глаза мигают во мраке - будто ночное море светится. Вооруженная толпа вовсе не самое уродливое чудовище на свете, внезапно подумал Данька.
- БРАТЦЫ!
Ух! Колыхнулось, опять закипело - будто круги по воде побежали! Шум снова разрастается, надо спешить. Данька вдохнул глубже, и...
- НАДО БИТЬ КУМБАЛА!