Плюх! Харкотина жахнула в стену в трех миллиметрах от твари. Перепуганная муха резко стартовала - охая, дергаясь от ужаса и хватаясь за сердце, перелетела десятью сантиметрами южнее, чуть левее лубочной картинки.
- Дыщ! - озвучил я. - Проклятие! Наши косые зенитчики никак не научатся нормально сбивать еропланы противника. Необходимо срочно поправить прицел.
Протянул руку к кружке и, с удовольствием купая нос в рыхлой пене, качественно поправил прицел "Опорьевским Крепким". Воспользовавшись вынужденным техническим перерывом в деятельности наших сил ПВО, вражеский летучий объект на стене нагло расслабился и принялся издевательски сучить ножищами.
- Ах ты падла, - хрюкнул я. - Ну берегись.
Дыщ! На этот раз плевотина ушла совсем мимо, залепив прямо в лубочное изображение моего друга Лехи Старцева (Лех, прости, я случайно). Плохо дело, подумал я. Совсем никакой меткости. Надо тренироваться на мишенях, а уже потом пытаться сбивать реального противника.
Вошла мишень. Вежливо постучав, слепой Лито с ворохом бумаг под мышкой скользнул в кабинет, скользя рукой по стеночке.
- О, привет, - сказал я, чудом заставив себя сглотнуть. - Хрен ли ты приперся, дружище? Пива и так мало осталось...
- Свежие военные сводки принес, - деловито сообщил Лито, активно шаря ручищей по столу в поисках бутылки. Я быстро подхватил ее и поставил на пол, под кресло.
- О, сводки, это классно. Давай.
Лито недовольно шмыгнул. Нудным голосом зачитал, водя пальцам по царапинам в бересте:
- От нашего информбюро. Только что ребята сочинили. "Продолжается массированное дезертирство скелетов-воителей из лагеря Маринки Потравницы в лагерь Траяна Держателя. Сегодня свою прежнюю хозяйку покинули еще девять остяков из батальона "Желтая челюсть". Десять из них сразу заявили о своем желании перейти под знамена Держателя. После полудня все одиннадцать отважных перебежчиков приняты с радостью на Траяновой тропе. Уже завтра дюжина новых бойцов получит вдоволь хлеба, зрелищ - и новые доспехи. "Мне гораздо больше нравится у Траяна, - заявил один из воителей, 230-летний Херст Шкруст Клац. - Маринка была слишком теплокровная; нам, остякам, это не по душе".
- Сойдет, - кивнул я. - Пускайте в народ. А что там по твоей епархии? Как наши ведьмушечки-хохотушечки поживают?
- Все чудно, атаман. Вот послушай: "Сегодня рано утром младшая баба-яга Гноэсса Патриция Флюсе угнала секретную реактивную ступу в лагерь Траяна. Гноэсса Флюсе - одна из лучших асих ВВС Муравии, пилот с 50-летним стажем, на ее счету более сотни боевых вылетов. Теперь она будет работать вместе с вилами Держателя. Гноэсса Патриция отказалась отвечать на вопросы журналистов, однако, по многочисленным свидетельствам, летчица чувствует себя хорошо, очень довольна приемом у нового хозяина"...
- Слушай, Лито! - перебил я. - Ты умеешь сбивать мух плевками?
Лито задумался.
- Только в полете, босс. Я вычисляю их по звуку. Бью на шум двигателей. А что?
- Ничего-ничего, - зевнул я. - Продолжай.
Продолжить не удалось. Ворвался дежурный "боевой жаб" - совсем молодой, но уже одноглазый паренек с сизым носом и блестящим топором за поясом.
- Хозяин! Тревога! Вот так всегда.
- Уйди, одноглазый... - промычал я. - Не хочу ничего знать! Какие тревоги в тихий час?..
- Хозяин! Разбойники! Напали на твой загородный лагерь!
- Ну и хрен с ним. Лито, закрой за дурачком дверь.
Лито вытолкал глупого "жаба" в коридор, и снова стало тихо. Впрочем, мое литое, хромированное спокойствие дало трещину. Разбойники напали на лагерь? Какой лагерь имеется в виду? Надеюсь, не любимый бункер "У кактуса"? Тот самый, где я так люблю проводить рабочие совещания с секретаршами, горничными и переводчицами?
- Лито, ты слышал? - взревел я, вылетая из кресла (треск половиц, пыль взметнулась). - Там же целых десять бочек "Опорьевского"! В подвальчике, помнишь?!
- Надо ехать, атаман, - серьезно сказал Лито.
- Телегу к подъезду! - рыкнул я. Ну, тля! Щас этим разбойникам не повезет. Они узнают, как обижать скромного беззащитного скомороха!
Через минуту мы уже летели по проспекту на спортивной телеге с мигалками.
- Я выцарапаю им уши, - хрипел Лито.
- Я оторву им глаза, - шипел Язвень.
- Я отгрызу им задницу! - визжала Ластя, дергаясь на заднем сиденье. Девочка тоже любила "Опорьевское".
Народ в ужасе разбегался, издали заслышав рев нашей сирены (сегодня в роли сирены выступал Гнедан). Я улыбался, задыхаясь от встречного ветра: терема, домики, заборчики свистели мимо с безбашенной скоростью; в стороны разлетались лихо посшибанные собаки, куры и старушки - щедро наскипидаренные лошади летели впереди собственного визга. Следом едва поспевала охрана на паре "квадратных" - черных повозок, запряженных четверками вороных чудовищ.
Изрядно пошумев, кавалькада вынеслась из престижного района Студеной горы, пропахала огненный след по мостовым,, помпезного Овручича, шуганула пешеходов в ремесленном Кариче, выломала пару шлагбаумов в зазаборенной, фортифицированной Напреди - и наконец, вылетев на простор пригородных полей, устремилась к Холмистой Плешине.
Ух ты! Вот они, гады, появились на горизонте - гнусное множество каких-то оборванных разбойников! Ряхи славянские, недобрые... Тусуются вокруг моего бункера, бегают с копьями, оцепили вершину холма, срубили любимый кактус! Вот гады. Чует мое чуткое сердце, быть большой драке...
Передняя телега нашего кортежа круто вылетела на склон холма, с визгом затормозила - "боевые жабы" с гиканьем посыпались в траву, выхватывая заблестевшие железяки. Вражеские негодяи тоже засуетились - заметались из угла в угол, собираясь в боевые порядки, вытягивая стрелы из колчанов. Человек пятьдесят, не меньше. А сколько у меня охранников? Десять? Отлично, значит мы их замочим!
Я решительно спрыгнул с телеги и, вальяжно почесывая задницу сквозь полосатые штаны, с хозяйским видом двинулся вперед, навстречу опасности.
- Эй, козлы!!! Вы че, в натуре, казни хотите? А ну, Гнедан, подай-ка мою любимую дубину...
- Патрон, не ходите туда, - с идиотской улыбкой сказал подбежавший Гнедан. - Их много, они нам попы оторвут.
- Да? - растерялся я. - А что же делать? Там, в бункере, - десять бочек "Опорьевского"...
- А! Ну тогда ладно! - понимающе кивнул Гнед, протягивая дубину.
Я вздохнул и скомандовал своим:
- Мужики! Наше пиво в опасности! Гранаты к бою!
"Боевые жабы" радостно заревели, расхватывая бутыли с зажигательной смесью. Перед боем я всегда разрешаю своим отважным берсеркам хлебнуть из заранее заготовленных бутылей "Перпендикулярного" лосьона. Чтоб ловчее разить врага - не в смысле перегаром, а в смысле чтоб насмерть.
Bay! Я не поверил своим заплывшим глазам: среди гадских захватчиков отчетливо нарисовалась знакомая наглая харя! Мерзкий тип! Тот самый козлище, который у меня сапоги пытался перехватить в Дымном Урочище! Помните белобрысого гада с исцарапанной спиной? Вот он, сволочь, - стоит в красной рубахе, глядит на меня злобными глазками и ловчей перехватывает в пальцах рукоять топора!
- Эй ты! - гаркнул я, дурея от ратного пыла. - А ну иди сюда, на честный бой! Щас мы с тобой, как Пересвет с Ослябей, сразимся.
Ну, думаю, нынче раззудится мое богатырское плечо. Давненько мы, Бисеровы, не крушили чужих позвоночников!
И вдруг... появился Старцев и все испортил. Растолкав передний ряд вражеских громил, он вышел вперед в модном импортном доспехе, поднял забрало и говорит:
- Здравствуй, Славик. Не надо убивать Стырьку, он свой. Это мы к тебе в гости приехали... Я только руками развел
- Ну, - говорю, - вы даете. И все пошли в бункер брататься.
* * *